Дело об изумрудах шейха - Родда Эмили. Страница 13

— Спасибо, Том. Я постараюсь.

Я сразу отключил сигнализацию. Пока все хорошо. Вставил ключ в замок с внутренней стороны двери. Пока и дальше все было в порядке.

Я поручил Санни и Тому вымыть мраморный пол. Со вчерашнего дня вода почти высохла, но местами блестели лужи, особенно вокруг бассейна, а пятна и полосы виднелись повсюду. Элмо отправился кормить птиц. Лиз снова вытирала пыль. Ришель побрела к оранжерее. А я пошел на кухню покормить рыб и проверить телефон и мусоросборник.

Телефон по-прежнему не работал. Я посмотрел на свои часы. Скоро должен прийти мастер. Хоть эта проблема будет решена. Интересно, сколько это может стоить.

Я покормил рыб. Они выглядели вроде нормально. По крайней мере, ни одна не плавала брюхом кверху. Но у меня было предчувствие, что это только вопрос времени.

Потом я взялся за мусоросборник. Отрезал шарф Тома, потом повернул краны и, скрестив пальцы, нажал на кнопку.

Раздался напряженный рев работающего на пределе мотора, потом он вдруг перешел в обнадеживающе-энергичное жужжание. Последние обрывки шерсти исчезли. Кажется, все в порядке. Слава Богу!

Я бросил конец шарфа в контейнер под раковиной и заморгал. Там были наши вчерашние банки из-под колы. А из-под них торчали обрывки обертки от шоколадного печенья. Я вытащил их. Том, подумал я раздраженно, открыл печенье и съел вчера, пока был на кухне, думая, что ему это сойдет с рук.

Я со злостью открыл дверцу холодильника. Там было достаточно признаков, что Том основательно поработал челюстями. Упаковка сыра оставлена открытой и сыр обветрился. Недоеденный перец. И пустое место там, где стояли последние банки кока-колы.

— Ник! — Голос Ришель прервал мои злые мысли. Я поднял глаза и увидел ее возле бассейна с рыбами.

— Что еще?

— Одна орхидея, кажется, вянет.

— Орхидея миссис Бигиббум из Куктау-на? — устало спросил я. Я не удивился, услышав это. Почему-то я ожидал несчастий в этом доме.

— Нет, другая. Пойди посмотри.

Я поспешил к ней и, зацепившись за ступеньку между кухней и столовой, чуть не упал в бассейн с рыбами — уже во второй раз за два дня.

— С тобой все в порядке? — спросила она. — У тебя странный взгляд. Ты падаешь, спотыкаясь о собственные ноги? Это работа Тома.

— Ступенька, — буркнул я. — На дурацком месте.

Она подняла брови и пошла впереди меня в гостиную.

Орхидея, которую она мне показала, была больна, это уж точно. Листья свисали через край горшка, а цветы завяли и съежились.

— Вероятно, вчера залили. Когда ты облил меня, — назидательно сказала Ришель. — Лучше от нее избавиться, пока Терзисы не вернулись.

— Ты шутишь? Они знают каждый цветок в доме.

— Надо что-то делать. Если это болезнь, то могут заразиться остальные орхидеи, как говорила миссис Бигиббум.

Я закрыл лицо руками.

— Что случилось на этот раз? — спросила Лиз, заходя в оранжерею. Она втянула голову в плечи и потянула носом. — Здесь жарко, — заметила она. — Жарко и влажно. И странно пахнет.

Я показал на больную орхидею.

— Думаю, это она, — сказал я. — У нее лихорадка или сыпь, какая-нибудь орхидейная инфекция.

— Нам лучше отнести ее к миссис Виста. Может, она сумеет ее вылечить, — предложила Лиз.

Слабый огонек надежды затеплился у меня в груди.

— Ты думаешь?

— Попытаться стоит. — С этими словами Лиз взяла у меня из рук орхидею и отнесла к парадной двери, чтобы не забыть, когда мы будем уходить.

— У кого-то грязная обувь, — сказала она, вернувшись. И показала на коричневое пятно грязи на одном из белых ковриков в гостиной.

— Том!

Он был первым подозреваемым. Он мог испачкать ботинки, когда прятался в кустах. Конечно, он от этого отпирался. Так же, как от того, что съел шоколадное печенье, сыр и перец. Но я знал, что все это пустой треп, и сказал ему об этом.

— Оставь меня в покое, Контеллис!

Он весь порозовел и надулся, как ребенок.

Что-то было в Томе такое противное. В этих его пластинках на зубах, и в длинных худых руках и ногах, в дурацкой одежде, в серо-голубых глазах, в растрепанных волосах — и это что-то кричало: «Убей! Убей! Убей!»

Разумеется, кричало мне. Мне же просто захотелось придушить его раз и навсегда.

Подавив это искушение, я сорвался с места. В шкафу в прачечной стоял баллон аэрозоля. «Последнее слово в чистке ковров», гласила этикетка.

Там говорилось, что это средство для удаления трудновыводимых пятен с ковров. Все, что нужно сделать, это только распылить средство и ждать. Я вышел из столовой, опрыскал грязное пятно и стал ждать. И ждал. И ждал. Но ничего не произошло.

Когда я счистил средство, все то же пятно по-прежнему кололо мне глаза, предлагая испробовать последнее средство.

Я отшвырнул баллон и сказал свое собственное последнее слово о чистке ковров — повторить которое не могу.

С миссис Терзис, думаю, случился бы удар, если бы она увидела свою великолепную гостиную сейчас. Повсюду вода и грязные разводы. Грязь на одном из ее ковриков. Ее вышитая подушка мокрая и мятая. Одна из ее орхидей загибается у входной двери.

Все, что мне сейчас нужно, думал я, очищая пятно, которое, чем дольше с ним я возился, становилось только хуже, вместо того, чтобы исчезнуть, все, что мне сейчас нужно, — чтобы она неожиданно вернулась домой. Или явился кто-нибудь из ее знакомых. Это был бы полный финиш.

Следовало лучше подумать прежде, чем позволить подобной идее взбрести мне в голову. Потому что, разумеется, тут же раздался звонок в дверь.

Глава XIII

ТЬМА И СВЕТ

Телефонный мастер, подумал я. Должен быть он.

Это был не он. Это был Майлс Сильвестро.

Прежде я пару раз встречался с ним на вечеринках у Терзисов. Мама и миссис Терзис всегда говорили, какой он воспитанный и замечательный.

Мистер Терзис не испытывал такого восторга. Думаю, Майлс был ему полезен, потому что этот благонравный суетливый человек выполнял всю ту нудную работу, которой мистер Терзис не хотел заниматься сам. Но мистер Терзис действительно не любил его.

Как и я. Я всегда считал его настоящим занудой, и, думаю, он испытывал нечто подобное по отношению ко мне.

Он снова позвонил в дверь.

Я прикинул варианты. Если я не открою дверь, он скажет Терзисам, что «Великолепной шестерки» не оказалось в доме, когда она должна была быть. Если же я все-таки открою дверь, он войдет и увидит беспорядок и все доложит Терзисам.

В любом случае в выигрыше окажется он, а я наоборот.

Я принял решение. Накинул цепочку и приоткрыл дверь.

— Кто? — спросил я, а потом притворился удивленным. — О, привет, мистер Сильвестро.

— Да, Ник, я подумал, зайду убедиться, что все в порядке, — сказал Майлс Сильвестро, подозрительно посматривая на меня и подавшись вперед. Он был так близко, что я чувствовал его ментоловое дыхание и видел перхоть у него на плечах.

— Да. Все в полном порядке.

— Я пытался позвонить тебе. Но, кажется, телефон не работает. — Он навалился на дверь. Но цепочка не пускала, и он не мог заглянуть через мою голову. — Ник, дорогой, позволь мне войти.

Не так-то легко меня уболтать.

— Мне, правда, очень неудобно, мистер Сильвестро, — пробормотал я, стараясь казаться смущенным. — Но мистер Терзис сказал, что мы не должны впускать в дом никого. Вообще никого.

Он сжал губы и прищурился. Мне не приходилось видеть более свирепого взгляда с тех пор — ну, с того дня, когда я чуть не утопил Ришель. Потом он выдавил улыбку. Уж поверьте мне, злой взгляд показался бы более привлекательным по сравнению с этой улыбкой.

— Ник, мистер Терзис не имел в виду меня, — сказал он. И стукнул дверью о цепочку. — Давай. Не глупи.

Я затряс головой.

— Не могу, — прошептал я. — Мистер Терзис совершенно определенно сказал…

Ноздри Сильвестро раздулись.

— Ник, — проговорил он тихо. — Как тебе очень хорошо известно, в отсутствие мистера Терзиса я отвечаю за все. Когда он в отъезде, я веду все его дела, включая то, что связано с этим домом. А теперь, пожалуйста, впусти меня! Или я решу, что вы там что-то испортили.