Веснушки — от хорошего настроения - Разумневич Владимир Лукьянович. Страница 3

Глава III

Где расположен Памир?

Стасик, конечно, не знал, что девчонки догадаются, кто написал им «заграничное» послание. Не знал и о том, что из Томиной тумбочки исчезнут деньги и что всю вину возложат на него, невинного человека. Узнал он об этом лишь вечером, на пионерской линейке, когда пришлось держать ответ перед товарищами…

А что произошло до того, как его стали «разоблачать»? Ничего особенного не произошло. Как всегда утром, он направился с друзьями в класс на занятия. На душе было даже очень хорошо. И голова соображала — лучше не надо. Стасик, довольный сам собой, ходил важный и гордый: руки в брюки, нос кверху. Ни на кого не глядел, только в потолок. Когда смотришь в потолок, в голове непременно появляются разные мысли, чаще всего — приятные.

Тома Асеева насмешливо сказала ему:

— На тебя смотреть смешно. Ходишь как памятник.

— Памятники не ходят. Они на площадях стоят. Так что прикуси свой длинный язык и не мешай мне мыслить.

— О чём же, если не секрет?

— О своих одиннадцати годах.

— Ну и как?

— Чего как?

— Появились какие-нибудь мысли к этим годам?

— Не приставай. Я с девчонками сегодня не разговариваю. Мужчинам совестно с вами связываться.

— Вот удивил — «мужчина»! Между прочим, в нашей стране у мужчин и женщин полное равноправие. С кем захочу, с тем и заговорю! Даже с таким зазнайкой.

— То женщины, а ты девчонка. Ступай своей дорогой, не мешайся под ногами. Не то косу выдерну, как дедка репку.

— Вот испугал! — Тому так и подмывало разозлить Стасика.

Но Женя Окунева и Галя Агишина увлекли её в сторону. Женя шепнула на ухо:

— Теперь я окончательно убеждена: это он, больше некому…

На уроках Стасик думал о том, о чём и должен думать настоящий именинник: о прожитых годах и планах на будущее. Из своего прошлого, как старательно он ни морщил лоб, вспомнить ничего путного не мог, если не брать во внимание недавнюю потасовку, в которой Стасик расквасил нос признанному всем классом драчуну — жирному Борьке Титову. Зато будущее рисовалось заманчивым: тут и полёт на Марс и на Венеру, и выступление в цирке с Бобиком, который будет не только кувыркаться, но и отгадывать цифры, и необычная лодка, изобретённая Стасиком, — она сможет плавать по воде и под водой, летать выше туч и даже вгрызаться на сто метров в землю. Таких ещё никто не придумывал!

— Комов, иди к карте. Покажи нам высокогорный Памир.

Стасик, услышав свою фамилию, испуганно вскочил с парты. Надо же учителю прервать его раздумья на таком интересном месте! Мог бы чуть-чуть подождать.

— Памир? — Стасик не понимал, чего от него хотят. — Какой такой Памир?

— Ну, хотя бы Восточный Памир покажи.

Он неохотно вышел из-за парты, взял указку, стукнул ею себя по лбу и застыл перед картой. В какой стороне восток? Ну конечно, в правой — там, где на карте крупными буквами выведено: «Китай», «Индия», «Япония». Ясно — это восток. Значит, и Восточный Памир здесь.

— Вот. — Стасик уверенно ткнул указкой в карту.

С передней парты язвительно хихикнула, прикрыв рот ладонью, Тома Асеева:

— Вот удивил! В Японию забрался. А ещё «мужчина»…

Учитель тоже не смог сдержать улыбки:

— А где же тогда, по-твоему, Западный Памир?

— Западный? На западе, где же ему ещё быть! — невозмутимо ответил Стасик и стал водить указкой вдоль испано-французской границы.

Теперь не одна Тома, весь класс давился от смеха.

— Правее бери, слышь — правее, — подсказывал Колька Мерлин.

— И вниз, — шептал Стасику сосед по парте Петя. — Где темнее покрашено, там горы… Тыкай палкой в горы.

— Чего подсказываешь? — привстав с парты, возмутилась Галя Агишина. — Он сам соображать должен.

— Стасик соображает, да совсем не то, что нужно, — уточнила Женя Окунева. — Сплошная ерунда в голове…

Учитель, переждав, пока ребята успокоятся, задал новый вопрос:

— Может быть, заодно покажешь и южную часть Памира?

Указка устремилась в сторону знойной Африки.

Стасику было непонятно, почему смеётся класс.

— Эх, Комов, Комов, — покачал головой учитель. — Что же, по-твоему, горная страна Памир по всему свету разбросана? Думать надо, Стасик! И слушай, когда урок объясняют. Я же только сейчас всему классу показал, где расположен Памир. А ты в это время в потолок смотрел.

— Я сегодня именинник.

— Именинникам тоже не бесполезно на карту смотреть.

Учитель раскрыл классный журнал, но, помедлив немного, отодвинул его от себя:

— Так и быть, не поставлю отметку. Не хочется в такой день портить тебе настроение. Садись.

Проходя мимо Томы Асеевой и заметив, что учитель не смотрит на него, Стасик, как бы нечаянно, задел стоящий на краю парты пузырёк с тушью. Пузырёк звонко ударился об пол. На белые Томины валенки прыгнули сразу три огромные чёрные кляксы.

Голубые Томины глаза потемнели. Вот-вот расплачется.

— Знаешь, кто ты? Сказала бы, да тебя жалко… Перед людьми совестно.

— Нужны мне девчачьи жалости, — презрительно фыркнул Стасик. — Проживу без них. — Насмешливо скривив губы, он сел за свою парту.

Глава IV

Военная тайна

Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Железный лист на крыше не перестаёт подавать тревожные сигналы. Стасик изо всех сил жмурит глаза, зарыв лицо в подушку, чтобы ничего не слышать и ни о чём не думать. А думы всё лезут и лезут в голову. Никакого спасения от них нет.

Вспоминает про то, как учитель пожалел его, именинника, и не поставил двойку за Памир, который он искал по всему свету. Потом мысли переключаются на Томины валенки. Вряд ли сможет она отмыть теперь чёрные пятна. Тушь и с мылом не отмоешь. Придётся Томе до самой весны носить эти валенки. Других-то у неё нет. Если бы Стасик знал, что тушь прольётся на валенки, он не стал бы задевать пузырёк…

И всё-таки самым важным событием вчерашнего дня были, конечно же, не Томины валенки и даже, не день рождения, который так и не стали отмечать «из-за недостойного, как выразилась Наталья Ивановна, поведения Стасика Комова». Самым важным событием был приход в интернат генерала с усами, как у Чапаева. Он приходил не просто так, а чтобы сообщить руководству интерната какую-то военную тайну.

Стасик первым заметил его в окно, когда в классе шёл последний урок. Невысокий, коренастый человек с погонами генерала твёрдым, военным шагом приближался к парадному подъезду. У него были красные лампасы на брюках, кокарда на папахе и золотые пуговицы на шинели.

— Вот это да! — толкнул Стасик в бок соседа по парте, тихоню Петю Гусева. — Генерал — самый настоящий! Видишь, его машина за воротами, а сам он к нам идёт.

Весь класс прилип к окнам. Валентине Григорьевне трудно было бы сдержать ребят. Хорошо, что в этот момент задребезжал звонок. Мальчишки гурьбой бросились к двери, заспешили вниз, чтобы первыми встретить важного гостя.

Генерал вытирал ноги о коврик у порога, сбивал прилипший к подошве комок снега.

— Здравствуйте… Здравствуйте… Здравствуйте, — неслись со всех сторон робкие и радостные ребячьи голоса.

И только один Стасик поприветствовал как положено, по-военному:

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

— Ну зачем же так торжественно? — притворно нахмурил генерал чёрные брови и подкрутил пальцами правый ус. — Я же не на параде. Да и вы люди штатские, по уставу приветствовать вовсе не обязаны.

— Нет, мы тоже военные, — не согласился Стасик. — Охраняем снежную крепость. Я командующий нашей армией!

— Раз так — другое дело! Беру свои слова обратно. Придётся, видимо, вести разговор в соответствии с требованиями военного устава… Так вот тебе первое боевое задание: укажи главный штаб — кабинет директора…

— Директор сейчас не командует, — разъяснил Стасик. — Владимир Семёнович в командировку уехал. Командует теперь Наталья Ивановна, заместительница. Но и её нет. Есть только пионервожатая Любовь Павловна.