Веснушки — от хорошего настроения - Разумневич Владимир Лукьянович. Страница 7

— У каждого имени есть свой смысл, — не соглашается с ним Колька Мерлин. — Я целую книжку про это читал. Там написано, что моё имя — Николай — по-гречески значит «победитель народов».

— Тоже мне нашёлся победитель народов! — издевается Мирон. — Ты даже со мной одним сладить не можешь.

— Помолчал бы лучше! Твоё имя — смех один. «Мирон» — это всё равно что «благоухающий».

— А моё имя что означает? — спрашивает Петя.

— «Пётр» — это значит «камень», твёрдый человек.

— Петька-то твёрдый? — удивляется Мирон. — Это я твёрдый, а Петька — благоухающий.

— А Стасик, по-твоему, кто? — спрашивает Колька Мерлин.

— Стасик — весёлый человек, — отвечает Мирон. — Это точно!

— Может быть, так оно и есть. Потому что в книжке про его имя ничего не написано.

— А про фамилии там написано? Почему, например, у тебя такая бестолковая фамилия — Мерлин?

Кольке, конечно, обидно за свою неудачную фамилию, и он говорит:

— А я откуда знаю? В книжке про это ни слова. Видно, главное не фамилия. Если человек сделает что-то большое, то фамилия его сразу прославится, станет красивой. Вот, например, Толстой — чего хорошего? А мы об этом и не думаем. Потому что он написал много интересных книжек. Или вот ещё: чем знаменита птица гагара? Да ничем. А фамилия Гагарин теперь звучит лучше, чем даже Соколов. И всё потому, что он наш первый космонавт. Недавно я видел в магазине книжку. Продавщица предлагала её каждому и расхваливала: «Сам поэт Николай Тряпкин сочинил!» И многие люди покупали. Так что дело не в фамилии.

Эти, казалось бы, веские доводы Кольки Мерлина друзья встречают в штыки. Каждому хочется высказать свою точку зрения. Но по радио начинают передавать последние известия. Нужно послушать.

«Вчера корреспондент Всесоюзного радио встретился со знатным свинарём Ярославом Пузиковым…»

И все понимают: спорить нет смысла. Колька Мерлин, конечно, прав!

Глава VIII

Штурм снежной крепости

Прежде чем открыть дверь в директорский кабинет, Стасик смотрит в замочную скважину: нет ли кого из посторонних?

За столом сидит один Владимир Семёнович. Что-то пишет.

— Можно к вам? — Стасик осторожно переступает порог и оглядывается.

— Чего же спрашивать, раз уже вошёл? Подходи ближе!

Директор отстраняет недописанный листок, поднимает глаза на Стасика:

— Уж не самого ли Шерлока Холмса перед собой вижу? Сколько таинственности на лице…

— Нашу крепость разгромить собираются… — тихо сообщает Стасик.

— Неужто? — директор тоже переходит на шёпот. — И кто же?

— Третий «Б».

— Не может быть! Они же от вас на целый класс отстали.

— Отстали-то отстали. А крепость в лесу повыше нашей построили.

— Зачем же в таком случае им ваша крепость, если у них своя имеется? Сочиняешь ты что-то.

— Стану я сочинять! Вот читайте! — Стасик кладёт перед Владимиром Семёновичем записку, час назад обнаруженную в одном из столов соседнего класса. — Приказ о наступлении! Наша разведка доставила…

Директор читает:

«Завтра в восемнадцать ноль-ноль по местному времени разрушить снежную крепость 4 «А» класса! Кто желает участвовать в этой операции, должен расписаться под настоящим приказом».

Ниже стояло двадцать девять подписей.

— Мы ещё в начале зимы возле школы крепость построили, — говорит Стасик. — А они только что. И уже на нас лезут. Но раз они такой приказ на завтра издали, мы сегодня же разрушим их крепость. Одни развалины останутся. Как от Помпеи.

— Выходит, задумал тайно действовать? Не советую. Вы свои крепости для чего лепили? Чтобы играть! Вот и играйте на здоровье! В честном состязании докажите, чья крепость надёжнее и кто смелее.

— Пусть только сунутся!

— Необходимо предупредить третьеклассников и так организовать защиту своей крепости, чтобы они поняли: вы сильные противники. Это хорошо, что вам стало известно о завтрашнем наступлении. Есть время подготовиться к обороне. Не мешало бы поднять дух товарищей перед предстоящим ответственным состязанием, воодушевить их.

— Как это воодушевить?

— А вот как. Когда в сорок третьем наш добровольческий корпус на фронт отправлялся, то мы дали землякам клятву под красным знаменем. А рабочие каждому из нас вручили свой «Наказ»…

Владимир Семёнович подходит к шкафу в углу кабинета, достаёт старенькую, потёртую папку и, развязывая тесёмки, объясняет:

— В Уральский танковый корпус, Стасик, только добровольцев принимали. Все машины, орудия, боеприпасы, всю амуницию — от солдатских ботинок до стальных касок — земляки сами для нас изготовили. Много миллионов рублей собрали они на строительство танков. Сами же и построили их. Сверх плана, после рабочей смены. Это было их подарком фронту. От такого подарка, надо сказать, Гитлеру не поздоровилось! — Владимир Семёнович вынимает из папки два листка, протягивает их Стасику: — Вот что нас всю войну воодушевляло…

Листки пожелтелые, истрёпанные. Буквы на сгибах стёрлись, поблёкли. Директор помогает Стасику разобрать непонятные места.

В «Наказе» написано:

«Помните, сыновья и братья наши: всегда, когда над родной землёй бушевали грозы войны и иноземный захватчик шёл на Русь с мечом, Урал ощетинивался грозными жерлами пушек, стеной штыков встречая захватчика.

Родные наши! Вы вступили в Уральский добровольческий танковый корпус. Такое особо почётное имя ко многому обязывает… Не забывайте об этом ни на час… Советская Родина каждому из нас дорога. Честь, свобода и независимость её дороже собственной жизни. Где бы вы ни сражались — у стен ли Смоленска, у порогов Днепра или в ущельях Крымских гор, — помните, что вы сражаетесь за Родину, за Москву… Бейтесь так, чтобы ещё ярче разгоралось имя «Уралец», написанное на башнях ваших танков, чтобы в боях и сражениях завоевали почётное наименование гвардейского Особого корпуса. Вести о присвоении гвардейского звания мы ждём от вас вместе с вестью о победах…

Не забывайте: вы и ваши машины — это частица нас самих, это наша кровь, наша старинная уральская добрая слава, наш огненный гнев к врагу. Смело ведите стальную лавину танков. Ждём вас с победой, товарищи!»

На другом листке — клятва добровольцев.

— «Товарищи уральцы! — читает Стасик. — Вы доверили нам повести грозные боевые машины на врага. Вы создавали их, недосыпая ночей, напрягая всю волю и силы свои…

КЛЯНЁМСЯ: мы не дрогнем в боях за русскую землю. Не пожалеем крови и самой жизни ради свободы и счастья нашего народа, ради полного освобождения родной земли от захватчиков…

КЛЯНЁМСЯ: мы не опозорим вековую славу уральцев. Мы выполним наш наказ и вернёмся на родной Урал с победой».

— Так оно и было, — говорит Владимир Семёнович. — От города Орла до самого Берлина гнали мы фашистов. И присвоили нашему корпусу звание — гвардейский! Двадцать семь раз салютовала Москва в честь наших побед. Исполнили мы свою клятву. Не подвели земляков. Было б тебе известно, Стасик, танк, которым я командовал, назывался «Пионер». Это потому, что построен он был на деньги, заработанные ребятами в дни каникул. Мальчишки, провожая нас, вручили экипажу письмо с напутствием: «Бейте, дяденьки, фашистов так, чтобы у них забегали мурашки по телу!» Сохранил я это письмо. Здесь оно, в общей папке… Получай! Прочитаете — мне вернёте! Сердечное слово земляков прибавляло нам в боях и сил и смелости. Идёшь в наступление — поднимай настроение!

— Спасибо! Мы не потеряем! — благодарит Стасик, принимая папку из рук директора. — Мы тоже дадим клятву. Как перед настоящим сражением.

Из кабинета директора Стасик направляется в пионерскую комнату. Просит своего друга Петю Гусева срочно созвать всех одноклассников.

Пионерская комната наполняется до отказа. Ребята волнуются, выжидающе посматривают на Стасика.

Готовясь к выступлению, он кладёт директорскую папку на стол и торжественно произносит:

— Бесстрашные друзья мои! Завтра в шесть часов вечера агрессоры из третьего «Б» задумали разрушить нашу мирную крепость. Не позволим! Все, как один, выступим на её защиту! Нам, ученикам класса «А», надо изо всех сил обороняться и наступать, как и футболистам высшей лиги. Вот так! Примем же клятву, что не дрогнем в сражении с классом «Б»! Присягать будем перед нашим отрядным флажком.