Девочка по имени Глазастик - Прокофьева Софья Леонидовна. Страница 8

Вдруг девочка выпустила углы платка, и тот сполз на землю. Она глядела на снег позади волшебника Алеши с таким удивлением, что он тоже невольно оглянулся.

– Следы... – прошептала девочка.

– Ну и что? – не понял волшебник Алеша.

– Какие глубокие... – Она подошла поближе, присела на корточки и сунула тонкий пальчик в ямку на снегу.

И только тут волшебник Алеша увидел, что девочка подошла к ним, не оставляя на снегу никаких следов. Снег, по которому она прошла, был свежий, непримятый, будто ее ноги легко скользили по воздуху.

Волшебник Алеша от удивления выпустил кота Ваську, и тот взмыл кверху с негодующим воплем.

– Привяжите его скорее! Привяжите... – Девочка поспешно развязала свой поясок, протянула его волшебнику Алеше.

– Только не за шею. Я вам не собака, учтите! – возмутился кот Васька, плавно покачиваясь в воздухе.

Волшебник Алеша обвязал кота Ваську поперек живота, стараясь, чтобы было и не туго, и надежно.

Девочка удивленно следила за каждым шагом Кати, за каждым отпечатком ее ноги на снегу.

– Меня зовут Катя. А тебя? – спросила Катя.

– Меня? Глазастик, – ответила девочка.

– Я почему-то так и думала. – Катя улыбнулась.

– Что это? – воскликнула Глазастик. Она смотрела на Катю растерянно, изумленно.

– Что? – переспросила Катя. – Ты о чем?

– У тебя на губах, – попробовала объяснить девочка, – как будто расцвел цветок! Чудесный цветок. На губах... Я никогда не видела.

Глазастик робко протянула руку, тронула холодным пальчиком Катины губы.

– Как это ты делаешь? Я так не могу.

Катя вопросительно оглянулась на волшебника Алешу. Тот, чуть нахмурившись, прислушивался к их разговору.

– Это она про твою улыбку, – негромко сказал он. – Странно. Похоже на то, что эта девочка не умеет улыбаться. Неужели? Девочка без улыбки...

Между тем совсем стемнело. Крыши домов слились с небом, и, словно повисшие в бархатной пустоте, ярче засветились окрепшие огоньки свечей.

– Какое у вас тут все чудное, – не выдержала Катя. – Ты в каком классе учишься?

– Погоди, погоди, Катя, – мягко остановил ее волшебник Алеша. Он к чему-то прислушивался. – Пока не надо лишних вопросов.

Послышались голоса. Где-то в конце площади мелькнул и закачался свет. Шли с фонарями.

– Это королевские сборщики улыбок, – вздрогнула Глазастик. Она торопливо подняла со снега платок и вся закуталась в него.

– Как? Как ты сказала? Сборщики улыбок? – не веря своим ушам, переспросил волшебник Алеша.

– Идемте со мной. Идемте... – пугливо оглядываясь, проговорила Глазастик.

Она заспешила через площадь, маня их за собой.

Глазастик ступала легко и неслышно. Маленький башмак свалился с ее ноги, и она нетерпеливо сунула в него ногу.

– Скорее, скорее... – обернулась Глазастик.

Они свернули в переулок. Здесь дома были пониже, огоньки в окнах домов попадались не так часто.

Мимо них прошел бедно одетый человек с мешком за плечами. Он шел опустив голову, погруженный в мрачную задумчивость, и не заметил их.

– Это продавец грустных игрушек, – на ходу объяснила Глазастик. – Его куклы плачут. А зверушки жалобно пищат. Такие игрушки никто не покупает, а других он делать не может... Других не может...

– Вот оно что, – пробормотал волшебник Алеша.

Они дошли до конца переулка.

– Следы! Смотрите! Какие глубокие! – послышались издалека приглушенные голоса.

Среди голосов выделялся один резкий и повелительный:

– Немедленно разузнать, чьи это следы!

– Через забор... так мы быстрее, через забор... – лепетала Глазастик, убегая вперед.

Волшебник подсадил Катю, помог ей перелезть через забор, утыканный сверху железными остриями.

Кот Васька плыл над ними ворчливым воздушным шариком.

– Занесло нас неведомо куда, – раздраженно ворчал кот Васька. – И с чего это я летаю, если я этого вовсе не хочу и не желаю?

Снег пошел еще гуще. Снежинки, небывало крупные, слабо светились в темноте. С сухим шорохом устилали все вокруг.

Путники завернули за угол, и вот навстречу им из мрака теплом и уютом зажглись окна низкого дома.

Распахнулась дверь. На крыльцо выбежала женщина в пестром платье с испуганным, расстроенным лицом.

– Ох! Совести у тебя нет, – набросилась она на Глазастика. – Я тут извелась совсем. На улице ветер, а ты гуляешь. Одна! Ниточка все глаза исплакала.

Тут женщина увидела Катю и волшебника Алешу и умолкла, с удивлением глядя на них.

– Тетушка Ох! Я правда не виновата, – принялась оправдываться Глазастик. – Я их встретила на площади. Вы только посмотрите, они совсем проваливаются в снег. Не могла же я... Не могла...

Катя уже заметила, что Глазастик повторяет слова, как будто она свое собственное эхо. И звучало это как-то необычайно грустно.

– Ох! – сказала женщина и посторонилась, пропуская в дверь волшебника Алешу и Катю.

Свет и тепло окутали вошедших.

Навстречу им торопливо поднялась со скамьи тоненькая девушка с нежным, кротким лицом.

Только тут Катя поняла, почему так светло в этой бедной комнате, освещенной одной-единственной свечой в медном подсвечнике, закапанном зеленым воском.

Волосы девушки сами излучали свет. Они лились на плечи потоком чистого золота, озаряя все кругом, и падали вниз почти до земли, до грубых башмаков, похожих на ореховые скорлупки.

Девушка так крепко обняла Глазастика, что та застонала.

– Больше никогда... – проговорила девушка, отворачивая лицо.

– Ниточка, правда, я не хотела... – виновато сказала Глазастик. – Потом, на площади был Вихрик. И он сказал, что большие ветры улетели на море качать корабли... Качать корабли...

– Держись от них подальше, – не отпуская Глазастика, прошептала Ниточка. Ее золотые волосы совсем закрыли девочку. – И нечего тебе болтать с Вихриком. Господи, ты стала такая легкая, легче перышка. Я боюсь...

– Ох! Что нам ждать хорошего, – пробормотала тетушка Ох.

Тетушка Ох поставила на стол глиняное блюдо с лепешками. Потрогала Катины озябшие руки, посадила ее поближе к печке.

Коту Ваське налили миску молока. Он неохотно подошел к миске, понюхал молоко, повел носом и отошел прочь.

– Надо же! Совсем аппетит потерял, – пробормотал кот Васька. – Может, он улетел?

Случайный сквозняк проник в приоткрывшуюся дверь, и кот Васька с отчаянным мяуканьем взмыл кверху. Он сделал круг под потолком и пристроился поближе к теплой печной трубе.

– Поспать, что ли, – меланхолично сказал кот Васька. – Может, проснусь, а я уже не летаю, хожу по земле, как все порядочные коты.

Продолжая висеть в воздухе, кот Васька свернулся клубком, нос прикрыл кончиком хвоста, чтоб снились хорошие сны, вздохнул и задремал.

Глядя на него, Катя не выдержала и улыбнулась.

– Смотрите, да смотрите же! – пронзительно закричала Глазастик, указывая на Катю.

Она протянула руку и осторожно тронула Катины губы.

– Она улыбается, – тихо и недоуменно сказала Ниточка.

– Значит, вот что такое улыбка! сказала Глазастик. – А то я все слышу «улыбка», «улыбка», а никогда не видела. Я так не могу.

– Чудно! – удивилась Катя. – Как это не можешь? Возьми да улыбнись. Что проще?

– Не могу. – Глазастик подняла на нее свои огромные глубокие глаза, в которые было страшно смотреть. – Я не могу улыбнуться. У меня нет улыбки... нет улыбки...

– Как это нет улыбки? – еще больше удивилась Катя.

– Я тоже хотел бы знать, – нерешительно начал волшебник Алеша. – Как вы догадываетесь, мы прибыли сюда очень издалека. И, по правде говоря, я пока ровным счетом ничего не понимаю. Почему Глазастик не может улыбнуться? Кто такие королевские сборщики улыбок? Почему от них надо убегать и прятаться?

– Это они отобрали у нас улыбки! – вырвалось у Глазастика.

– Прикуси язык, болтушка, – строго одернула ее тетушка Ох и вдруг добавила, глядя на Глазастика взглядом, полным нежности: – Девочка моя, ты была совсем крошка, когда у тебя отобрали улыбку. А Главный Сборщик Улыбок, – тут голос тетушки Ох упал до шепота, – он... он умеет проникать повсюду. Глубокой ночью ходит он по городу. Ох, вы не поверите, как это страшно. Он пробирается в наши сны. Да, да, отнимает улыбки, которые нам снятся. И тогда...