Сказочное наказание - Ногейл Богумил. Страница 32

— Черт побери, ребята, вы пьете, как сапожники. Как бы вы у меня тут драку не затеяли!

Конечно, он и не подозревал, что в эту минуту у ребят все в горле пересохло от напряжения. Их внимание и слух были обращены на парочку в углу. Один — двухметровый гигант в серых вельветовых брюках. И хотя на ногах у него не было черных сапог, как Мишке и Тонде хотелось бы, но зато на полу около стола валялся полотняный тюк, по бесформенному виду которого можно было заключить, что там лежат сапоги. Рядом валялся еще один футляр — собственно, длинный чехол, сшитый из сурового полотна, откуда выглядывали концы упрятанной в него удочки.

Второй был по меньшей мере на голову ниже, одет в выцветшую гимнастерку и холщовые штаны, засунутые, как нарочно, в черные резиновые сапоги. Миша попробовал представить их на ногах гиганта, но сразу же отказался от таких попыток, поскольку лапы верзилы были на добрых пять сантиметров длиннее. И стал внимательно слушать, о чем эти двое рассуждают.

Собственно, это был затянувшийся почти на два часа чешско-немецкий и немецко-чешский экскурс в латинскую терминологию, касающуюся рыбной ловли. Тонда запомнил из нее только разные предписания насчет приготовления форели, карпов, окуней и угрей, а в памяти Мишки застряли немецкие слова: щука, например, по-немецки будет Hecht, пестряга — Forelle, а угорь — Aal. Потом они наблюдали, как один рыболов-любитель показывал другому размеры былых удачных уловов. Но тут широкоплечий гигант оказался недосягаем; при размахе его рук все демонстрируемые образцы производили колоссальное впечатление. Любая из пойманных рыб представала в его изображении молодой акулой, а у соседа, сколько он ни тщился, такого не получалось.

Миша с Тондой пытались выудить из этого разговора хоть какие-нибудь сведения о могучем гиганте, но, кроме разных рыбацких и гастрономических выражений на искаженном чешском или на плохом немецком языке — в зависимости от того, кто в данный момент подделывался, — так ничего и не разузнали. А когда неподалеку раздался вопль Алены, все посетители высыпали на улицу, чтоб поглазеть на жулика, который не боится красть среди белого дня. Конечно, Алена не слышала улюлюканья ротозеев, так же, как и я, мчавшийся за нею, не глядя по сторонам, так что обществу ничего не оставалось, как наградить нас титулами «ошалевшие хулиганы» и разойтись. Миша тактично подождал, когда клиенты возвратятся к своим пивным кружкам, заплатил за лимонадное угощение и, прихватив Тонду, устремился за нами. Разложив по полочкам происшествие предыдущих дней и результаты утренней разведки, Станда подвел такой итог.

— Ясно, что кому-то хочется незамеченным проникнуть в замок и что-то здесь найти, — сказал он и тут же назвал первого, на кого падает подозрение. — Прежде всего это старый Рихтр. В воскресенье мы видели, как он бродил вокруг замка. Однако ночью тут появился еще один тип — бородатый верзила в черных резиновых сапогах. Скорее всего, у «бороды» есть пособник, которого он снабдил ключом от черного хода. Не надо забывать, что Рихтр был в замке чем-то вроде реставратора и мог сохранить ключи от любых дверей. Любопытно, что здесь искал верзила? Если бы не Бояр, который как раз в воскресенье проник в замок, мы уже знали бы это. Теперь нужно готовиться к новым приключениям. Одна попытка у дедушки сорвалась, и он попытается предпринять следующую. Очень важную вещь сообщил Франта: завтра вместе с малярами в замок придет низенький мужчина, который дал мастеру взятку. Ясно, что мастер будет ему содействовать и поручать работу там, где тому захочется. Мы все должны за ними наблюдать, а главное, не терять связи с Франтой, он-то без труда проникает куда угодно. А вам мозолить глаза не следует, это может показаться назойливостью. Впрочем, кому где быть, мы определим вечером.

Тут Станда взглянул на Мишку.

— Но чтобы вы снова не перессорились, устроим жеребьевку. Каждый сам вытянет себе бумажку с обозначением поста, где он должен дежурить с утра до вечера.

— А что, этот верзила, этот немец, нас больше не интересует?

— Им я займусь сам, — сказал Станда. — Сначала выясню, что к чему, а там поглядим. У меня такое предчувствие, что он хотел бы продолжить дело, начатое молодым Ламбертом.

— Так ведь шкатулку уже вынули, — напомнил Тонда.

— А откуда известно, что его интересовал только этот ящик? И что именно этот ящик он искал?

— Справедливо, — согласилась Алена. — Значит, завтра нас наверняка ожидает какая-нибудь неожиданность.

Однако неожиданность ждала нас еще сегодня. Она была уже на пороге.

16. Казан-Бояр покидает нас навсегда

Чугунные створы главных ворот замка заскрипели, и на замковом подворье появился бывший кастелян Клабан. Его приход так нас удивил, что мы разом вскочили — а ну как он снова разразится громоподобной бранью из-за того, что мы развалились на газоне? И только некоторое время спустя до нас дошло, что роли переменились и пан Клабан теперь не более чем обыкновенный посетитель.

К нашему великому изумлению, он так себя и держал. Нам показалось даже, что переселение из замка в деревню благотворно сказалось на его поведении: остановившись посреди подворья, он снял шапку и громко с нами поздоровался. И мы, все еще под впечатлением от его внезапного появления, тоже громко поздоровались с ним, а Станда встал ему навстречу и, протянув руки, сказал:

— Приветствую вас, пан Клабан. Вы пришли взглянуть на наше житье-бытье?

Бывший кастелян часто-часто заморгал, прокашлялся и, отведя глаза в сторону, сказал:

— У меня пес пропал.

Мы переглянулись. Станда повернулся ко мне. Я пожал плечами. Последний раз мы видели Бояра в понедельник после обеда, и с тех пор он в замке не показывался.

— Утром в понедельник он поджидал нас здесь, — ответил пану Клабану Станда.

По вполне понятным соображениям он умолчал о ночных событиях, иначе он мог проговориться, что с воскресенья на понедельник мы были в замке. А как подсказывал наш прошлый опыт, знать об этом кастеляну было ни к чему.

Клабан прокашлялся еще раз.

— Слыхал я, будто ночью в воскресенье тут стреляли, вот и подумал…

— Ерунда, — оборвал его Станда. — Какие-то парнишки играли в разбойников, наверное, и из сигналки хлопали. К Бояру это никакого отношения не имеет, в понедельник до обеда он все время тут крутился. Так ведь, Лойза?

— Да и после обеда тоже с нами под деревьями валялся, — добавил я. — А потом куда-то сгинул. Ивана послала нас убираться в комнатах, и больше мы его не видели. Думали, он у вас.

Старый Клабан покачал головой.

— Нет его с воскресенья. Я подумал, что вечером пес удерет в замок, но решил, что вы, наигравшись, отошлете его назад.

— Да мы его и не задерживали, — немного задетый, ответил я.

— Но ведь и не прогоняли, — возразил кастелян. — А могли бы подумать, что я его хвачусь.

Тут в разговор вступила Алена. Подчеркнуто называя овчара нашим именем, она сказала:

— Казан чувствовал здесь себя как дома, он нас любил, зачем же нам его прогонять?

Клабан побагровел, на висках вздулись толстые жилы.

— Я его хозяин! — взорвался он и собирался продолжать, но Станда вовремя вмешался и спросил, сохраняя ледяное спокойствие:

— Вы верите или не верите нам, что овчарки здесь нет? Ведь не думаете же вы, что мы ее где-нибудь прячем?

— Я не говорил, что прячете…

— Но в мыслях держали, — договорил Станда. — В конце концов, мы не имеем ничего против, если вы все осмотрите. Прошу! — Станда сделал широкий жест. — Смотрите повсюду. Или покличьте. Если пес здесь, отзовется.

Нерешительно потоптавшись, бывший кастелян сделал несколько шагов к выходу.

— Боя-ар! — прогремел по всему подворью его бас.

Нам его старания показались совсем неуместными, и, не сдержавшись, мы рассмеялись.

Станда бросил на нас укоризненный взгляд и предупреждающе поднял руку.

Между тем Клабан подошел к запасному входу, поднялся на ступеньки, и по внутренним замковым покоям разнесся его крик: