Дело о фальшивой картине - Кузнецова Наталия Александровна. Страница 26

— Что с тобой случилось? — заботливо спросила у Лешки Анастасия Андреевна.

— В школе перетрудилась, задают слишком много, — ответил за сестру Ромка, кряхтя и не переставая стонать. А потом спросил слабым голосом: — Павел Петрович-то когда придет? Я ему для консультации нужен был. — И указал в сторону компьютера.

— Его сегодня не будет, — ответила помощница.

— Тогда до свидания.

Они выбрались на улицу, и Ромка, шмыгнув носом, проговорил:

— Могла бы так больно не щипаться. И ноги свои не подставлять.

— Я же не нарочно, — стала оправдываться Лешка. — Так получилось.

— А ничего и не получилось. Если бы я в цирковом училище учился, и то бы не устоял после таких кульбитов. Кстати, до бока Анастасии Андреевны я так и не добрался. На ней и в самом деле очень много всего надето. Так она это или не ока?

Подумав, Лешка пожала плечами.

— То, что ты не смог ее ущипнуть, это, конечно, подозрительно. Но если бы она была худая, то и ноги у нее были бы худыми, а я снизу видела, что они толстые.

— Я тоже это видел. Но, может быть, она и на ноги что-нибудь утолщающее надела? Не глупая лее, понимает, что раз притворилась толстой, то надо быть ею во всех местах.

— И все-таки мне как-то не верится, что это она, — с сомнением сказала девочка. — А давай о ней Павла Петровича получше расспросим. Или ее снимок Оле покажем. Ее и сфотографировать не надо, распечатаем на принтере то, что веб-камера записывает.

— А что, это идея. Только сегодня туда уже не зайти. Но у меня и еще одна версия есть, самая первая. Ты ее отвергла с самого начала, а я, дурак, тебя послушался, а теперь думаю, что и ее надо проверить.

— Какая: еще версия?

— Ну та, что подруга Софьи Оксана давно уже здесь, а не в Америке, и что все эти подмены картин и переодевания — ее рук дело. Ты слышала, как Оля про грим на лице той тетки сказала? Что она штукатурку тоннами изводит. Ты говорила, что моя версия не годится, потому что если Оксана загримируется под старуху, то грим заметен будет. Вот Оля его и заметила. А раз Оксана молодая, то, значит, изящная и элегантная. Впрочем, это легко узнать.

Лешка вздохнула. Она уже сегодня Ромку подвела, а потому боялась возразить. Кто знает, может быть, Оксана и в самом деле давно в Москве?

Увидев телефон-автомат, Ромка похромал к нему и позвонил Арине.

— Привет! — закричал он. — А когда ты к своей Софье в больницу поедешь?

— Сегодня, когда с работы вырвусь, — ответила девушка. — А в чем дело?

— Мы хотим, чтобы ты у нее снова кое-что выяснила.

— Вы и сами можете это сделать. У нее теперь тоже сотовый есть. — И она продиктовала ему номер телефона своей подруги.

— Класс, — обрадовался Ромка. Он тут же перезвонил художнице, и, немного стесняясь, сказал: — Здравствуйте, Софья. Я — Рома, должно быть, Арина вам обо мне рассказывала.

Он ожидал услышать больной, еле звучащий голос, но художница говорила звонко и приветливо.

— Рома! Конечно, я много слышала о вас с сестрой.

— Очень приятно. А скажите, пожалуйста, вашу подругу Оксану можно назвать элегантной женщиной?

— Конечно, — ответила Софья.

— Тогда вспомните, пожалуйста, ее адрес и ничему не удивляйтесь, — быстро сказал Ромка, чтобы не тратить дорогое телефонное время.

— Но она в Америке! — воскликнула художница.

— А нам нужен ее московский адрес. А зачем, мы вам потом объясним.

Наверное, Арина и в самом деле ей много чего рассказала о Ромке, поэтому Софья не стала его ни о чем расспрашивать.

— Ну что ж, записывай.

— Я запомню, говорите.

Оксана Ермаченко жила в районе станции метро "Отрадное".

— Давай съездим туда прямо сейчас, — загорелся Ромка. — Надо ковать железо, пока горячо. И как мы раньше этого не сделали? Все из-за тебя!

Номера домов на улице Декабристов шли непонятно как, и высоченную шестнадцатиэтажную башню ребята отыскали с трудом, опросив кучу прохожих. Квартира Оксаны находилась на первом этаже. Домофон не работал, дверь подъезда скрипела под порывами ветра.

Ромка позвонил в четвертую квартиру, но никто им не открыл. Лешка и не рассчитывала на это, Ромкина версия ей снова показалась несостоятельной. Она собралась уходить, но ее брат, покрутив головой, позвонил в квартиру напротив. Оттуда выглянула молодая женщина.

— Вам кого?

— Вы не знаете, где Оксана? — спросил Ромка. — Нам поручили ей кое-что передать, а дверь почему-то никто не открывает.

— Оксана здесь не живет, она в Америке, — с удивлением взглянув на подростков, ответила женщина.

— И давно?

— С осени.

— Извините, но нам сказали, что она приехала.

— Насколько я знаю, раньше, чем через полгода, она не вернется, — соседка поторопилась захлопнуть дверь, так как в глубине квартиры послышался детский плач.

Ромка вздохнул.

— Неужели я, больной и хромой, только зря сюда тащился? А пойдем, Лешка, заглянем к ней в окно.

Первый этаж дома скрывался за густыми зарослями кустарников и высокими деревьями, и поэтому можно было спокойно приближаться к его окнам, оставаясь незамеченным с улицы. Правда, все они были защищены железными решетками, но Ромке и не надо было проникать внутрь, он только хотел посмотреть, что делается в квартире. Юный сыщик взобрался на дерево и заглянул в окно.

— Лешка, там стоит мольберт! Я его своими глазами видел, — закричал он, неуклюже спрыгнув на землю и вновь хватаясь за коленку.

— Ну и что? Она же художница. Не везти же ей его с собой в Нью-Йорк? Сама уехала, а мольберт дома остался, — как маленькому, объяснила ему сестра.

— Да, ты права. Но что-то тут не то. Во! Письмо! Давай вернемся.

Они вернулись в подъезд, Ромка посмотрел в дырочки почтового ящика.

— Видишь, белеется? Достань, у тебя рука тоньше. Хотя бы на обратный адрес посмотрим.

Лешка изловчилась и аккуратно вытянула бумажку из почтового ящика. Это была реклама. Фирма "Меркурий" предлагала приобрести мозаичные покрытия, рольставни и шкафы-купе.

— Что такое рольставни? — спросила Лешка.

— Почем я знаю, — расстроился Ромка и бросил бумажку обратно в ящик. — Пусть лежит, где лежала.

Потом он снова покрутился у двери четвертой квартиры и вдруг замер.

— Лешк, гляди!

— Ну что еще?

— Счетчик электрический работает, вот что.

И впрямь в электросчетчике крутилось колесико с красной полоской на ободке.

Не раздумывая, Ромка снова позвонил в квартиру напротив и спросил у той же женщины:

— А если Оксана уехала, то почему у нее счетчик работает?

— Наверное, холодильник включен. Ее мать сюда часто заходит, — спокойно ответила соседка.

— А ты уж обрадовался! — поддела брата Лешка. — Пошли лучше домой, сегодня-то нам точно от папы достанется.

— Не достанется, мы примем меры, — беспечно махнул рукой Ромка.

Когда они наконец добрались до своего двора, было уже часов восемь вечера. Ромка сразу направился в другой подъезд, к Славке, перед тем напутствовав сестру:

— Скажешь папе, что я сейчас приду. А если он еще о чем-нибудь тебя спросит, молчи, как партизан. Я сам ему все объясню.

Но Славки дома не оказалось, а его бабушка сообщила:

— Тебя твой пала разыскивает, несколько раз мне звонил.

Спустившись на один пролет, Ромка подошел к подоконнику, вытащил из сумки дневник, заполнил две его страницы, то есть каждый день текущей недели, расписанием уроков и против сегодняшней алгебры красной ручкой вывел себе жирную-прежирную пятерку, приписав перед ней "контр".

Домой он вбежал почти следом за сестрой и радостно оповестил домашних:

— Я пять по контрольной получил! По алгебре! Лешка уставилась на него с полным недоумением" Она-то почему об этом впервые слышит?

А Ромка продолжал:

— И девятый класс я закончу почти отличником,

как Славка, ну, может, всего-то с одной троечкой по физике.

Олег Викторович взглянул на его жирную пятерку и наставительно произнес: