Седьмой канал - Кисилевский Вениамин Ефимович. Страница 2

Интересно, зачем на диске с переключателем программ столько цифр? Целых двенадцать. Глеб знает, что эти цифры каналами называются — слышал, как папа Диме говорил. Странно даже. Смотрят ведь только на двух каналах — первом и двенадцатом. Может, по остальным тоже что-нибудь показывают?

Глеб подходит к телевизору, вставляет вилку в розетку и ждет, когда появится изображение. Теперь один щелчок вправо, на вторую программу. А если дальше? Экран, правда, светится, полосы какие-то мелькают, но больше ничего нет. Щелкнул еще раз — то же самое. Еще — тот же результат, только треску прибавилось. Получается, вовсе и не нужны остальные каналы. Ничего в них нет, кроме мигания и треска. Но Глеб решил уже до конца проверить, чтобы никаких сомнений не оставалось. И пятый канал, и шестой, и седьмой…

В это время Чуня пришла, замяукала. Мало, наверно, молока ей налил. Глеб опять пошел на кухню, снова наполнил блюдечко, заодно и сам попил.

Вернулся в комнату, снова сел в кресло. А телевизор все светится на седьмом канале. Только на экране уже не ровное свечение, а волны из конца в конец бегут. Бегут, меняют одна другую, как мысли. Неизвестно откуда появляются, неизвестно куда исчезают. А Глеб сидит и смотрит, о своем думает…

И вдруг… посветлел экран, очистился, и появилось на нем… даже не поймешь сразу что — пятно какое-то мутное. Потом контуры его сделались четче, резче, и Глеб увидел… осьминога. Почти такого же, как дядя Гарик привез, только щупальцев у него шесть, а не восемь.

Глеб подождал немного, а он ничего не делает. Смотрит. И главное, такое впечатление, что не просто смотрит, а именно на него, на Глеба. Смотрит, щупальцами шевелит да иногда будто вздрагивает. Секунд десять прошло — никаких изменений. Глядит глазищами своими, волны по нему прокатываются… Глебу даже немного не по себе стало. И вдруг слышит:

— Ну, здравствуй.

Голос странный какой-то, писклявый. И опять кажется Глебу, что осьминог именно с ним здоровается.

— Здравствуй же, — опять говорит осьминог. — Что ж ты не отвечаешь?

— Вы… вы что… со мной здороваетесь?

— С тобой, с кем же еще, — пищит осьминог. — Разве здесь еще кто-нибудь есть?

— Зд-здра…ствуйте… — еле смог выговорить Глеб.

А осьминог своими глазами-блюдцами, во все лицо, моргнул вдруг так хорошо, по-доброму, и говорит:

— Не надо меня бояться, мальчик. Я тебе ничего плохого не сделаю. Я твой друг.

То ли от слов этих, то ли от того, что моргнул осьминог так хорошо, Глеб немного пришел в себя. Спрашивает неокрепшим голосом:

— А вы кто?

— Даже не знаю, как тебе сразу, объяснить, — сильной волной пошел осьминог. — Понимаешь… не с Земли я. С другой планеты. Далеко от тебя. Очень далеко. Лабиоль моя планета называется.

— И на вашей планете тоже… говорят по-русски? — спрашивает Глеб, все еще не веря, что осьминог разговаривает с ним.

— Нет, у нас совсем другой язык, непохожий на ваш. Но мы получили возможность входить в речевой и зрительный контакт с другими цивилизациями. Научились воспроизводить голосовые модуляции для звукового выражения мыслей. Тебе, наверное, непонятно, — спохватился осьминог. — Я попробую попроще…

— Не надо попроще, — немножко даже обиделся Глеб. — Я все понял. Думаете, я такой маленький, что вообще ничего не соображаю? Я уже в школу хожу. — Он совсем освоился, и ему стало так интересно, как не было бы, если бы даже показали подряд десять самых лучших на свете мультиков. Он, Глеб Зайцев, разговаривает с жителем другой планеты!.. — А что, кроме нашей, есть еще другие цили… цивилизации?

— В освоенной нами части космического пространства высокоразвитыми живыми существами населена только ваша Земля. Но в контакт с вами войти пока не удавалось.

— Я, значит, самый первый?

— Да, мальчик, ты самый первый.

— Вот здорово!

— Конечно. Это большая победа. Не пропали зря наши многолетние труды.

— А как вы это делаете? — заерзал от нетерпения в кресле Глеб. — Как получается, что я вас вижу и говорю с вами?

— Мы наконец-то смогли установить с Землей телесвязь. Но появиться на экранах ваших телевизоров по тем каналам, которые у вас используются, сочли преждевременным. В нашу программу входит пока контакт с одним представителем Земли. Было решено применять такую частоту волн, на которой нет передач. В расчете на случай. И вот такой случай представился. Спасибо тебе за это. Благодаря тебе у нас появился контакт с Человеком Земли.

— И я всегда, когда захочу, смогу вас увидеть?

— Конечно. Надо только переключить телевизор на седьмой канал.

— И вы всегда будете со мной разговаривать?

— Разумеется. Мне это просто необходимо. Ведь ты для нас единственный источник непосредственной информации.

— Почему единственный? Скоро Дима из школы придет, а вечером мама с папой. Вот уж они удивятся!

— А вот этого не надо. — Осьминог, наверное, очень разволновался, потому что опять весь заколыхался. — Ты никому — слышишь? — никому не должен говорить обо мне.

— Почему? — расстроился Глеб.

— Потому что нашей программой предусмотрен контакт только с одним представителем Земли. Пойми, это очень важно.

— Неправильная у вас программа! — вскочил с кресла Глеб. — Я ведь смогу дать только очень маленькую… эту… информацию. Вам же со мной неинтересно будет. Вот мой папа…

— Послушай меня, — мягко перебил осьминог. — То, что ты говоришь, разумно. Но совершенно невозможно. Так предусмотрено программой. И если ты не сохранишь нашу тайну…

— Тогда что? — напрягся Глеб.

— Тогда на неопределенное время, очень, может быть, длительное, контакт прервется. Пока не будет выработана другая программа. Так что все теперь в твоих руках.

— Я сохраню! — звенящим голосом сказал Глеб. На глаза вдруг навернулись слезы. — Я обязательно сохраню. Контакт не должен разорваться!

— Вот и хорошо, — снова заморгал осьминог. — Я рад, что мы понимаем друг друга. А теперь давай знакомиться. Меня зовут Лог. А тебя как?

— Глеб. Вы… какого цвета? А то у нас телевизор не цветной.

— Голубого.

— Тоже голубого? Это хорошо, что голубого. Красиво. Вот бы вас по цветному телику посмотреть! У Вовки есть, да только как без него включишь? Да! — спохватился Глеб, — а вдруг наш телевизор сломается? Он у нас уже два раза ломался. Что тогда?

— Ничего страшного. Для тебя, во всяком случае. Телевизор починить недолго. А вот для меня, если я в это время буду по ту сторону экрана…

— Вы можете выйти из телевизора?! — восхитился Глеб.

— Ну, «выйти» — не совсем точно оказано. Я ведь тебе уже говорил, что нахожусь сейчас очень далеко от тебя. Но на время могу материализовать свое изображение там, где меня на самом деле нет. То есть могу стать, как живой, как настоящий. Понимаешь? Есть такое явление — телетрансформация называется. На Земле об этом еще не знают. Хотя работы в этом направлении ведутся.

— Откуда вы всё о нас знаете? Я ведь самый первый, с кем вы познакомились. А я вам ничего такого не говорил. Потому что… потому что сам ничего такого не знаю. Я еще только в первом классе учусь.

— Конечно, не от тебя у нас эти сведения, — улыбнулся Лог. — Мы очень давно и внимательно наблюдаем за вашей жизнью. Только на прямую связь выйти не могли. А теперь вот вышли. Это, Глеб, величайшее достижение нашей науки. Я сегодня же буду докладывать о встрече с тобой на Совете Великих Мыслителей. Большой праздник будет сегодня на Лабиоли. И ты, Глеб, полноправный его участник. Потому что сделал то, чего до тебя не смог никто другой. Хоть и нетрудно это было, но никому в голову не приходило.

— Как хорошо, что мне пришло! — обрадовался Глеб. — Дядя Лог, выйдите из телевизора, если можете. А то, когда вы на экране, мне как-то неудобно с вами разговаривать.

— Ну, если ты так хочешь… Только не пугайся, пожалуйста. Мы, как видишь, внешне отличаемся от вас, землян. Но это ничего не значит. Главное, что центральная нервная система — головной мозг — у нас той же структуры, что и у вас.