Седьмой канал - Кисилевский Вениамин Ефимович. Страница 7

— Где был, там меня уже нет! — отвечает Игорь, натягивая штаны. Потом, видно, уловил, что ситуация не в его пользу, тем более рядом двое незнакомых стоят, слушают, и поясняет: — Ребят из класса встретил, в футбол с ними наверху погонял.

— Что же ты нам не сказал ничего? — говорит Вовка. — Мы ведь ищем тебя, волнуемся.

— А кто вас просил волноваться? Нашли ребеночка! И вещи мои таскать никто не просил. Вам, между прочим, давно уже пора дома быть. Ох и зададут вам!

Тут Алик в разговор вмешался:

— Ты слышал, как тебя вызывали? Почему не пришел? — Голос у Алика такой, что ничего хорошего не предвещает.

Игорь сразу скис.

— Не мог, — говорит, — я на воротах стоял.

А девушка не выдержала и негромко, но презрительно произнесла:

— Ну дрянь же ты, как я погляжу!

Алик больше ничего не сказал, только как наподдаст Игорю ногой пониже спины — тот метра на три отлетел. Вскакивает, глаза злющие, выкрикивает:

— Дураки вы все! Плевал я на вас! — И как припустился бежать — только шнурки от кедов разлетаются.

Алик сплюнул в сердцах и говорит:

— Зря вы, пацаны, с таким водитесь. Правильно Аня сказала — дрянь он. Ну, бегите домой. Достанется вам сегодня, думаю, по первое число. И поделом. — Взял девушку под руку, и они пошли в ту сторону, куда Максимыч направился.

Вовка говорит Глебу:

— И в самом деле — дрянь этот Игорь. Теперь даже близко не подойдем к нему. Бежим скорее, катер у причала стоит!

И Глеб сразу вспомнил, что свои двадцать копеек Игорю отдал. До чего же нескладный день сегодня! Так хорошо начался, так замечательно! А теперь… И чем дальше, тем хуже. В троллейбусе пришлось ехать зайцами. А тут еще Глеб обнаружил, что нет в кармане ключей от квартиры. В песке, наверное, остались. Может быть, на пляж вернуться, поискать? Только где их там, в песке, отыщешь? И времени уже — шесть часов. Глеб на уличных часах видел, когда мимо проезжали…

Дома Глебу, конечно, досталось. Сначала, правда, мама целовала его да обнимала, что он живой-здоровый вернулся, ну, а потом началось. Столько слов на него вылилось — за весь месяц не наберется. Еще и Дима туда же! Только папа много не говорил.

— За твое безобразное поведение (он это слово, «безобразное», так сказал, что его верхняя губа чуть носа не коснулась) неделю из дома не выйдешь. Только в школу — и обратно. Всё.

Вот так. Хорошо еще, что ругательный дед не пришел про государственное имущество разговаривать. А то бы полный набор получился. Родители никогда Глеба не били. Считают, что бить детей нечестно и унизительно. Глеб однажды слышал, как мама об этом с Неонилой Петровной говорила. Он, разумеется, такого же мнения придерживается. Но сейчас ему кажется, что лучше бы уж наподдали ему пару раз, чем на целую неделю под домашний арест сажать. И даже в голову не пришло, что он не один все-таки дома останется, а с телевизором, с Логом. Из-за этой нервотрепки даже о Логе забыл!

Осталась нерешенной проблема ключей. Каждый по этому поводу свое мнение высказывал. Кроме Глеба, конечно, — ему не до разговоров было. Мама считала, что надо сменить замки или еще ключей наделать, чтобы у каждого свои были. И про запас неплохо бы. Папа сказал, что это целое дело. Потому, наверное, так сказал, что заниматься ключами придется ему. Дима предложил прятать ключи в каком-нибудь укромном, только им известном месте. Тогда даже одной связкой можно обойтись. Говорили-говорили и остановились на том, что ключи пока будут только у Глеба (ну, смотри, Глеб!) и у мамы. Папа был очень недоволен, что остался без ключей.

Глеба накормили (несмотря на бурные события этого дня, аппетит у него разыгрался не на шутку) и засадили за уроки. Ерундовские, конечно, уроки — в прописях несколько рядков букв написать да всякие «мал» и «мор» в букваре почитать. Но буквы в тетради получались неровные, вкривь да вкось…

Мама, войдя в комнату, где Глеб делал уроки, увидела, что он спит за столом, уткнувшись лбом в раскрытый букварь.

Глава четвертая

Второй раунд

В первом «А», где учился Глеб, тридцать шесть учеников. Мальчиков двадцать, а девочек только шестнадцать. Глеб слышал, что женщин на Земле больше, чем мужчин. Может быть, это и так. Значит, их класс, как сказал бы Дима, исключение из правил. Когда первого сентября их по партам рассаживали, Глеб надеялся, что его с мальчиком посадят. Должно же было кому-нибудь из пацанов повезти — девчонок-то на всех не хватало. Хорошо бы, например, с Андреем. Они в детский сад в одну группу ходили. Или, если уж судьба у него такая, что обязательно должен с девчонкой сидеть, то пусть уже с Викой. Она, вообще-то, кривляка, каких свет не видывал, и воображуля. Но тоже из их садика.

Глеб, хотя и хорохорился перед сентябрем — подумаешь, невидаль какая, школа! — волновался отчаянно. Школа — это все-таки не детский сад. А уж с кем за одну парту сядешь — вопрос не пустяковый. Первейшее, если хотите знать, дело. Короче говоря, посадили его с Олей Волковой. Он — Зайцев, а она — Волкова! Вот уж действительно — нарочно не придумаешь! Странно даже, что пока никто в классе не обратил на это внимание.

Удивительная все-таки девочка Оля Волкова. Такое впечатление, будто она всем одолжение делает. Что ходит, что говорит. Все это медленно, все с удивлением: «Да-а?» И не столько смешно Глебу, сколько раздражает. И прическа у нее совершенно глупая: волосы, как солома, а челка такая длинная, что бровей не видно. Глаза, правда, хорошие — светлые-светлые, аж прозрачные. Только Глебу ее глаза не нужны. Он эту Олю вообще не замечает. Как Дима говорит, в упор не видит. Очень надо!

Откровенно говоря, Оля его вниманием тоже не балует. Смотрит, как на пустое место. Немножко обидно, конечно. Только никто об этом, кроме Глеба, не знает и знать не должен. Подумаешь, цаца какая! Очень много о себе понимает! А сама — умереть можно со смеху! — куклу в портфеле носит. И что интересно — платья ей все время меняет. Один раз Глеб видел ее в каком-то желтом сарафане, а другой — в черном бархатном платье. Ему бы ее заботы! Не повезло, короче говоря, с соседкой. Одно утешение, что парта их у окна. Правда, окно в школьный двор выходит. Но тоже интересно бывает. Особенно когда во дворе у старшеклассников урок физкультуры идет.

Сегодня и у Глеба есть по расписанию физкультура. Сегодня вообще хороший день: первый урок — физкультура, а последний — рисование. Но шел в школу Глеб без настроения. Нельзя, конечно, сказать, что он всегда идет в школу с настроением. Но сегодня особенно пасмурно на душе. То ли из-за вчерашнего разноса, то ли оттого, что в прописях каракулей наделал. И еще дядя Гарик не вернулся. А может быть, просто так плохое настроение. Утро хмурое. Небо тучами заволокло, и дождик брызгает. Даже не верится, что вчера еще столько солнца было. Осень все-таки…

Чтобы не расстраиваться, принялся Глеб о хорошем думать. А что у него может быть лучше, чем вчерашняя встреча с Логом? Стал вспоминать, как появился Лог на экране, как смешно по комнате прыгал. Изо всех сил старался поднять настроение, гордился, что он самый первый с жителем другой планеты в контакт вступил, но веселее не делалось. Бывает же такое! Хотел было позвать Лога, спросить что-нибудь, но передумал. Во-первых, не следует лабиольную энергию по пустякам расходовать, а во-вторых, все равно голоса Лога не услышать.

Вообще-то, по дороге в школу мечтать особенно не следует. Потому что надо перейти две широченные, битком набитые машинами улицы — сначала Ворошиловский проспект, потом Красноармейскую. Тут и ребятам постарше в оба смотреть надо. Не зря мама так нервничала, когда у нее отпуск закончился. Можно было, конечно, Глеба в другую школу записать. Но он обязательно хотел учиться в той же школе, что и Дима. И мама тоже. Потому что так удачно получилось — первый «А» взяла Наталья Викторовна, которая еще Диму учила. Мама думала, что по утрам он с Димой будет в школу ходить. Может быть, и сейчас так думает. Но у того всё дела неотложные. Знает Глеб его дела! Ждет он утром кое-кого, чтобы в школу проводить. Думает, никто не знает.