Магелланы с берегов Неженки - Данилов Владимир Михайлович. Страница 4

— А что же случилось с вашими соснами? — из промороженной дали спросил человек с необычной фамилией Шелест, но. к которому с первой же минуты Павлик почему-то проникся уважением.

— Хвоинки все плесенью покрылись. Виктор Петрович сказал, что какой-то грибок на них вырос. Приезжайте скорей, а то мы не знаем, как быть.

Сквозь монотонный треск в трубке Пашка услышал, как Шелест сказал:

— Приедем… Обязательно приедем. А сосенки ваши, наверно, поражены шютте… Снежное шютте…

Но Павлик никогда в жизни не слыхал такого мудреного слова. Вдобавок хрюкающая трубка сильно искажала голос незнакомого человека, поэтому Павлик понял все по-своему.

— Ну вот, кажется, напросились на свою голову, — сказал он сгоравшему от любопытства Сашке. — Разговаривал я с самым главным, он сказал, что работает научным сотрудником. Сначала вроде бы приветливо со мной говорил, а потом чего-то рассердился и говорит: «Бросьте шутить. Вот приедем, и влетит вам за эти шутки».

Сашка с укоризной поглядел на брата и с горечью произнес:

— Ну я же говорил, что сперва надо к Виктору Петровичу зайти…

3

Толя торопился. Он только что охотился на кайманов в долине Амазонки да так зачитался, что совсем забыл про репетицию.

«В школе, наверно, уже все собрались, — думал он. — Ох и ругаться будут ребята. Опять скажут «задавала».

С легкой руки Веньки Рюхина из шестого «Б» ребята теперь, чуть что, всегда его так называют. А виной тому — баян. Еще когда Толя в четвертом классе учился, отец ему хромку купил. «В шестой перейдешь — будет у тебя баян», — сказал он тогда и выполнил свое обещание. Весной, как только распустили на каникулы, отец поехал на выходной в город и привез новенький баян.

С четвертого класса Толя стал участником всех утренников и вечеров, которые проводились в школе. Все школьные солисты и танцоры исполняли свои номера в сопровождении баяна. Теперь на любом концерте в школе или в клубе поселка, когда неизменный конферансье Таня Калитина объявляет номер, сидящие в зале ребята обязательно повторяют следом за ней: «Сопровождает на баяне Толя Лушин».

А сейчас школьная самодеятельность готовится к новому году, и репетиции приходится проводить даже по воскресеньям.

Толя завернул за угол и чуть не столкнулся с лыжниками. Это были Венька Рюхин из шестого «Б» и новенький — пятиклассник Олави Лесонен.

Веньке шел уже пятнадцатый год. И хотя науки ему давались легко, он был такой лентяй, что дважды оставался на второй год — в четвертом и в шестом. Венька старше своих одноклассников, и, наверное, поэтому настоящих друзей у него почти не было. То с одним, то с другим из ребят Венька сходился, а потом так же легко ссорился.

С Венькой Толя никогда не был в приятельских отношениях. Скорее наоборот. Венька завидовал тому, что Толя учится музыке и уже неплохо, играет, и поэтому не пропускал случая, чтобы хоть чем-нибудь досадить ему.

А однажды на перемене, когда Толя читал стенгазету, вывешенную у шестого «Б», Венька подкрался сзади, схватил Толю за локотки и втолкнул в свой класс.

— Эй, ребя, музыканта словил! Нарумяним его!

Венькины приятели и подпевалы Витька Сорокин и Петька Тюрин тут же сорвались с места. Они вымазали щеки пленника мелом и выставили Толю за дверь.

Едва Толя переступил порог своего класса, как поднялся дружный хохот. Ребята не могли без смеха смотреть на серьезное Толино лицо с побеленными, как у клоуна, щеками. А Толя от обиды чуть не плакал, слезы дрожали в уголках глаз, и если бы в этот момент кто-нибудь пожалел его, он наверняка бы расплакался.

Но ребята, уморительно гримасничая, показывали на Толю пальцами и, не в силах промолвить ни слова, хохотали так весело, что и сам Толя наконец не сдержался.

— Тебе что, в драмкружке новую роль дали? — спросила Таня Калитина.

— Ага! Вот я и загримировался, — ответил Толя, утирая платком щеки.

А потом, когда Толя умылся и сел как ни в чем не бывало за свою парту, к нему подошел Пашка Тергуев и доверительно спросил:

— Венькина работа?

Слезы снова затуманили Толе глаза. Он молча кивнул головой и еле слышно проговорил:

— Я стоял… он схватил и втолкнул… а Тюря и Сорока рады стараться…

Пашка больше ни о чем не успел спросить его. Звонок рассадил всех по своим местам.

Весь урок Пашка ерзал, поворачивался, рассылал по классу записки и многозначительно подмигивал своим соседям. А когда прозвенел звонок на перемену, все мальчишки шестого «А» толпой вывалились из класса и куда-то убежали. В классе остались одни девчонки и Толя Лушин. «Не иначе как Пашка что-то затеял», — подумал Толя и, захлопнув парту, хотел было бежать следом за ребятами, как вдруг в дверях показался Рюхин. Ребята тащили его под руки. Венька вырывался.

— Не волнуйтесь, уважаемый, — успокаивал его Пашка. — На урок вы не опоздаете, доставим в лучшем виде. Таня, Нина, у вас готово? Поторапливайтесь!

А сам Пашка взял с доски тряпку, разорвал ее пополам, одним концом связал Веньке руки за спиной, а другой конец под улюлюканье всех мальчишек повязал вокруг Венькиной шеи и соорудил бантик.

В это время подбежали Таня Калитина и Нина Васильева и нахлобучили на Венькину голову большой бумажный колпак. На нем была нарисована улыбающаяся рожа и подпись: «Благодарю за науку!»

Венька вначале дергался и норовил вырваться, но потом понял, что это ему не удастся, и присмирел.

Зазвенел звонок на урок, и мальчишки потащили Веньку в его класс. Возле стенгазеты они остановились и, прикрывая Рюхина со всех сторон, принялись вслух читать заметки. Но едва дверь учительской отворилась и в коридоре показались учителя, ребята втолкнули Веньку в класс и разбежались. Следом за Венькой в шестой «Б» вошел Виктор Петрович.

В дурацком колпаке, с мокрым бантом на шее и связанными руками Венька стоял возле своей парты и улыбался, а ребята пыхтели, давясь от смеха.

Виктор Петрович удивленно посмотрел на Веньку, затем подошел к нему, снял бумажный колпак и прочел: «Благодарю за науку!»

— Это кого же ты, Рюхин, благодаришь, уж не меня ли?

— Ага… — не разобрав в чем дело, согласился Венька, но тут же, заметив надпись на колпаке, поспешно добавил: — То есть их… Это они мне…

Пока Витька Сорокин и Петька Тюрин развязывали руки своему дружку, шестой «Б» грохотал от хохота. Ребята сразу догадались, что Веньке досталось за Лушина.

С того дня у Толи с Венькой стычек больше не было. Венька понял, что на Толиной стороне все ребята, и рукам воли не давал. Но зато каких только дразнилок не придумывал он Лушину, да только не приставали они к нему.

Но сейчас, встретив Толю, Венька не собирался упускать удобного случая. Он как старожил Ташкан должен был представить новенькому своего нелюбезного однокашника.

— Олави! Это Луша — девчачий пастух. Он у нас — дых-пых, «музыкальное сопровождение», знаменитый баянист. Учится в шестом, а уже без пяти минут композитор. Все понятно?

Толя почувствовал, как у него, несмотря на мороз, вдруг загорелись уши. Уж где-где, а в присутствии мальчика из Финляндии он не ожидал услышать от Веньки такое.

— Дурак ты, Венька! — проговорил Толя и, поправив на плече ремень от баяна, зашагал к школе.

Олави сосредоточенно смотрел Толе вслед, силясь понять, что говорил Венька и почему этот мальчик с баяном, которого он уже видел однажды в школе, обозвал Веньку дураком.

За две недели, которые Олави провел в Советском Союзе, он еще не успел привыкнуть к новой обстановке. К каждому слову он относился настороженно и порой не мог понять, говорят ли ребята серьезно или в шутку. Его удивляло и то, почему все ребята в школе относятся к нему так, словно он им самый лучший друг. В первый день, как только он пришел в школу, пятиклассники, с которым он начал учиться, подарили ему столько тетрадей, автоматических и цветных карандашей, что ему теперь этого добра хватит до конца учебы.