Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик - Вестли Анне Катарина. Страница 22

В больнице мама зашла к дежурному врачу, чтобы узнать, пустят ли их к больной девочке. Вскоре она вернулась.

— Нам разрешили навестить её, только у нас мало времени, потому что у них скоро обед, — сказала мама.

— Завтрак, — поправил её Каос.

— Нет, обед, в больницах обедают в двенадцать часов, — объяснила ему мама.

— Ах, не догадались, надо было принести девочке какой-нибудь подарок, — спохватился папа.

— Не беспокойся, я не забыла об этом, сказала мама и вынула какой-то пакет.

— Что это? — заинтересовался Каос.

— Альбом для рисования, — сказала мама. — Я купила его для тебя, но тебе недавно подарила альбом Эва, в нём ещё много чистых страниц. Вот я и подумала, что этот можно подарить девочке.

— Правильно! — Каос обрадовался за девочку — ведь все дети любят получать подарки.

— Ты сам и отдашь его ей, — сказала мама.

Они вошли в большой просторный зал, в котором было много-много детей. Одни сидели в своих кроватях, другие — лежали, эти, наверно, ещё не поправились.

— Я забыла, как её зовут, — прошептала мама.

— Я тоже, — прошептал папа.

— Мы говорили про неё "девочка, которая проглотила таблетки", — сказала мама. — Я так и по телефону спросила.

— А я помню, — вмешался Каос, — её зовут Олауг.

— Хорошо, что ты поехал с нами, — сказала мама. — А теперь давайте найдём, где она лежит.

Мама пошла по залу, Каос — за ней. Вдруг он остановился.

— Вот она! — воскликнул он, показав на девочку, лежавшую на кровати.

Олауг не узнала папу и маму и даже немножко испугалась, но при виде Каоса на лице её мелькнула улыбка — его она запомнила, несмотря на то, что вчера ей было очень плохо.

— Возьми, это тебе! — Каос протянул Олауг пакет. — И, пожалуйста, не ешь больше никаких таблеток!

— Не буду! — Олауг кивнула ему и раскрыла пакет, там лежал альбом и пачка цветных карандашей.

Олауг обрадовалась и хотела сразу же приняться за рисование, но в это время двери распахнулись и в палату вошли сестры с подносами, на которых стояли тарелки. Начался обед. В первую очередь сестры ставили тарелки тем детям, которые лежали в кроватях.

— Нам пора уходить, — сказала мама. — Скажи своей маме, Олауг, что мы ждём вас в гости. Когда ты поправишься, конечно. Мы живём в Газетном доме возле водопада. Этот дом знают все. А Каос сказал:

— У вас на обед мясные тефтели. Я запаху догадался. До свидания, Олауг!

— А как зовут тебя? — спросила Олауг.

— Карл Оскар.

Каос и сам не знал, почему он назвал своё полное имя, ведь его никогда так не называли. К счастью, папа с мамой не поправили Каоса. Было бы очень некстати, если б они сказали: "Вообще-то мы никогда не зовём его Карл Оскар, мы зовём его просто Каос, он сам так себя назвал, когда был маленький".

— До свидания. Карл Оскар, — сказала Олауг. — Доктор обещает, что завтра я уже поеду домой.

— Надеюсь, так и будет, — сказала прощание мама, и они ушли.

Как и вчера, Каос, выйдя на улицу, наслаждением вдохнул свежий воздух. Приятно чувствовать себя здоровым и сильным Он сам вёз санки, пока не устал, но это было уже на вершине пригорка. Узкая тропинка сбегала отсюда вниз. Ещё ни один человек прошёл по ней сегодня. Папа лёг ничком на сани, мама с Каосом сели к нему на спину папа оттолкнулся руками, и сани заскользили вниз. Потом на санки легла мама. Они смеялись и барахтались в снегу. Им было очень весело. Со стороны казалось, будто играют двое детей и один взрослый. И этим взрослым был Каос.

Возле трамплина

Ни один человек, глядя на папу, маму и Каоса, не сказал бы, что сегодня утром они поссорились и обиделись друг на друга. К трамплину пришло много народу, все были веселые и много смеялись. И Каосу было любопытно: неужели и эти люди тоже ссорились дома, прежде чем пришли сюда?

— Откуда мы будем смотреть на прыжки, сверху или снизу? — спросил папа.

— Мне больше нравится наверху, — ответила мама.

— А деньги ты взяла? У меня с собой мало.

— Деньги у меня есть, сегодня я плачу за вас! — пошутила мама и сказала кассиру: — Два взрослых и один детский!

— И одни сосиски! — быстро вставил Каос, он помнил, что утром объявляли и про сосиски.

— Не спеши, Каос, — засмеялась мама. — У нас вся еда с собой. К тому же тут продают только билеты, а не сосиски. Пошли наверх!

Они долго поднимались по склону, таща за собой тяжёлые санки. Наверху оказалось неожиданно просторно. Папа поставил санки с краю площадки и сказал:

— Сидеть на них мы сейчас не будем. Прыжки должны были вот-вот начаться. Неожиданно почти рядом с Каосом кто-то заиграл на трубе. Все встрепенулись: по трамплину уже мчался первый лыжник. Каос не раз видел прыжки с трамплина по телевизору, а прошлой зимой — здесь же, но ведь это было давно! По телевизору показывали большие трамплины, а у них в городе трамплин 6ыл небольшой. Зато как интересно стоять совсем рядом с ним! И при этом нужно соблюдать осторожность, чтобы самому не скатиться со склона.

А люди кругом смеялись, кричали, махали руками… Каос слышал скрип лыж, слышал, как лыжник не то крикнул что-то, не то запел, когда его лыжи оторвались от трамплина и он взлетел в воздух. И Каос как будто взлетел вместе с ним и приземлился далеко внизу. Красота!

Снова заиграла труба. По трамплину мчался уже новый лыжник, потом ещё и ещё. Все они со страшной скоростью проносились мимо Каоса и взлетали в воздух. Приземляясь, они как будто сжимались и, присев, летели вниз по склону в облаках снежной пыли. И опять Каосу казалось, что это он сам мчится там, по склону. Один из лыжников упал и не сразу встал, к нему подбежало несколько человек.

— Он разбился? — испуганно спросила мама.

— Не думаю, скорей всего просто растерялся, — успокоил её папа.

К счастью, он оказался прав. Через несколько минут лыжник встал и поехал прочь.

Мама с облегчением вздохнула.

После этого падения на дорожке осталась яма, её быстро заровняли, утоптали лыжами, и вскоре всё было в порядке. Снова затрубил трубач, и на площадку вышел новый лыжник за ним ещё, ещё и ещё…

Каосу казалось, что прошло уже очень много времени. У него замёрзли ноги, он стучал ими друг о дружку и прыгал, чтобы немного согреться.

— Давайте спустимся вниз и поедим, — предложила мама. И они начали спускаться.

Склон был очень крутой. Каос поступил просто: он сел на снег и покатился вниз. Мама последовала его примеру. А папа спускался медленно и осторожно, таща за собой тяжелые санки. Каос удивлялся, почему папа не съехал вниз на санях, но, видно, папа решил, что он слишком солидный человек для такой забавы.

Наконец они были внизу. Здесь тоже толпилось множество народу, однако было гораздо просторнее, чем наверху, и трамплин отсюда был виден весь целиком. По ту сторону дорожки мелькнули знакомые лица: мужчина и женщина везли инвалидную коляску, а в ней, укутанный пледом, сидел Бьёрнар!

Вообще-то это была не коляска, а сани, и они легко скользили на полозьях, приделанных дядей.

— Давайте перейдём к ним! — предложил Каос.

— Сейчас нельзя, — остановил его папа. — Лыжник может наехать на тебя. Ведь он несётся со скоростью поезда и не сможет остановиться, даже если увидит, что у него на пути стоит маленький мальчик.

— Подождём до перерыва, уже недолго, — сказала мама.

— Ты устала? У тебя болят ноги? — спросил у неё Каос.

— Нет, — ответила мама. — Я остаюсь с вами. Давайте сядем на санки и поедим.

Они удобно устроились на санях и принялись за еду, и многие, у кого тоже устали ноги, смотрели на них с завистью.

— Каос, здравствуй! Мама, тут Kaoc! — пропищал тоненький голосок у них за спиной.

Каос быстро обернулся. Это был Пончик, они с мамой тоже пришли посмотреть прыжки с трамплина. Каос очень обрадовался и тут же затеял игру. Он быстро сделал из снега маленький трамплин, и они с Пончиком стали прыгать с него. У них не было лыж, но их это не смущало. Каосу, который немного замёрз к тому времени, стало даже жарко.