Большие дела маленького Микиня - Ванаг Юлий Петрович. Страница 7

ПИСЬМЕНА НА СНЕГУ

Всё злее зима, всё глубже снега.

Вьюги намели на дорогах высокие сугробы. Овраги и ложбины занесены доверху. Под тяжестью снега гнутся, а то и ломаются молодые берёзки и сосны.

Когда метель утихает, под скупым зимним солнцем на свежем снегу появляются занятные письмена.

Многое можно узнать по ним о лесных зверях и птицах. О том, как трудно им приходится в это время года, когда ни в лесу, ни в поле не остаётся никакой еды, а рыба в озёрах задыхается под толстым слоем льда и снега.

Микинь любит лес. И знает, что зимой о зверье надо заботиться. Выучив уроки, он становится на лыжи и несёт к дальнему оврагу добрую охапку клевера или сена. Он рассовывает клевер между кустами так, чтобы, поднявшись на задние лапы, Длинноухий мог до него дотянуться.

Микинь с умом выбирает кусты. Сено должно плотно застрять между ветками, чтобы заяц не вытащил всю охапку сразу и ветер не раскидал бы сено попусту.

У зайца-то ведь умишко заячий!..

В узенькую щель между ветвями Микинь всовывает морковку или свёклу. Пусть серый немножко полакомится.

Ого, сколько он тут напетлял ночью! Теперь небось спит где-нибудь неподалёку под кустом.

И Микинь громко зовёт его:

— Серый, кушать подано!

Микинь, конечно, шутит. Он знает, что Длинноухий придёт сюда только после захода солнца.

ЛАКОМОЕ БЛЮДО

Микинь зашёл на колхозный ток, где бригада провеивала зерно.

— Отсыпьте мне, пожалуйста, немного отвеянных сорняков.

— На что тебе этот сор?

— Устрою пир куропаткам. Для них семена сорняков — лакомое блюдо.

«О ЧЁМ РЕЧЬ!»

Старый Андриевиньш был очень неразговорчивым человеком. Но с Микинем он охотно беседовал о рыбалке, охоте, о погоде на завтра и других действительно важных и интересных вещах.

Услышав о куропатках, он сказал Микиню:

— О чём речь! Только в риге твоих куропаток может слопать кот.

— Кот? Что же делать?

— Если хочешь помочь птицам всерьёз — поставь кормушку подальше от посёлка. Чтобы кот не мог незаметно подкрасться.

— А пить они где будут, ручей-то покрылся льдом?

— О чём речь! Вечером пойдём и сделаем проруби. Заодно и рыбам поможем. Не то они задохнутся подо льдом. Какой тогда летом будет клёв? О чём речь!

СТАРАЯ РИГА

В стороне от посёлка, почти возле леса, под зеленоватой обомшелой крышей скособочилась приземистая старая рига.

Весной под её стрехами греются на солнышке ящерицы, а осенью на клочковатой крыше звонко кричат молодые грачи и галки, хвастая друг перед другом тем, как высоко они умеют летать. Они очень гордятся и тем, что научились находить себе корм, а значит — стали совсем взрослыми. Настолько взрослыми, что не боятся даже кота — огромного лохматого чудовища, глаза которого иной раз сверкают в темноте пыльного тока. Не боятся, и всё! Пусть знает! Они готовы повторять это хоть весь день. Во весь голос…

Зимой Дед Мороз заботится о прочности старой риги, простукивая топориком её столетние брёвна. Но брёвна хоть и подгнили местами, всё ещё крепкие и твёрдые, словно кость. Постоит, постоит ещё старая рига.

Мягким снегом, точно одеялом, Дед Мороз укутывает худую тесовую кровлю, залепляет щели в стенах. Теперь каждому зверю и птице в морозную вьюжную ночь будет где укрыться от холодного ветра и стужи.

А утром, отправляясь дальше, каждый пишет на снегу благодарность старой риге за тёплый и уютный ночлег.

Не верите?

Напрасно. Зимним утром встаньте пораньше и сходите посмотрите. Если ночью выпадет свежий снежок, вы легко сможете всё прочесть.

Не умеете читать следы на снегу?

Научитесь! Обязательно научитесь!

ПИСЬМО

Однажды, возвращаясь из школы, Микинь сделал крюк, чтобы навестить старую ригу. Накануне была оттепель, снег затвердел, и лыжи скользили особенно легко. На снегу возле риги, в самой риге и на пыльном току, где осенью молотят хлеб, мальчик нашёл множество новых следов.

Посмотрел Микинь, подумал, хотел прочесть написанное, но не сумел.

Пошёл к отцу.

— Папа! В старой риге ночевали какие-то птицы. Не могу разобрать кто. Похоже, целая стая. Везде наследили!

Отец пошёл с Микинем к риге. Ему следы открылись сразу.

— Это куропатки. Запомни хорошенько: следы — хорошо раскрытые трёхпалые ланки. В последнее время куропатки у нас большая редкость. А жаль! Красивые птицы. Обычно они ночуют под снегом, как и тетерева. Надо их подкормить, не то погибнут. Ну-ка почитаем, что они тут написали.

И отец помог Микиню прочесть письмо куропаток.

«Человек! Мы нашли твоё большое гнездо среди поля. Не сердись, что без твоего разрешения зашли в него и переночевали. Мы устали и замёрзли. Снег в лесу и в поле оказался таким твёрдым, что под него невозможно было забраться. И ещё мы были страшно голодны: за целый день нам не попалось даже самого маленького зёрнышка луговой овсянки. В сумерках мы долго бегали и разгребали снег у дверей твоего гнезда. Иначе мы не могли попасть в него.

Мы долго снег разгребали вокруг твоего дома.

Искали зерно, зерно, зёрнышко.

Но не нашли ничего. Ничего.

Холодно!

Измученные голодом, мы вошли в твоё гнездо, человек.

Надеясь, что внутри еда найдётся.

Холодно!»

Микинь слушал и представлял себе, как всё происходило.

Впереди бежит старая куропатка. Она бывала здесь ещё в студёные зимы своей далёкой юности.

Вот куропатка уверенно нырнула в тёмный лаз, когда-то прорубленный для цыплят. Но бегущая за ней стая в страхе остановилась. Птицы привыкли нырять в мягкий, ослепительно-белый снег, а здесь перед ними тёмная нора. Может быть, там, внутри, ловушка?

И всё же голод побеждает страх.

Птицы осторожно ныряют под дверь.

Старательно стучат клювами и лапками.

Но попусту.

На старой риге уже много лет не молотят и не просеивают жито.

Усталые птицы засыпают здесь же, прямо на земле…

Птицам кажется, что они ещё не успели и глаз сомкнуть, как старая куропатка уже поднимает их:

— Цирреб! Цирреб! Уже светает! Оставаться здесь опасно!

Птицы выскакивают из риги и — спуркш! — дружно взлетают, широко раскинув крылья.

— Спасибо тебе, старая рига, ты дала нам ночлег в трудный час. Спасибо! Спасибо! Прощай!..

ПО НАСТУ

В полдень солнце стало подниматься довольно высоко, и под его тёплыми лучами заметно оседают сугробы.

Деловито застучала капель.

Влажный ласковый ветер несёт острые волнующие запахи леса и свежести.

А ночью возвращается зима. Мороз сковывает подтаявшую землю, превращает её в твёрдый наст.

Микиню нравится бегать в валенках но заснеженному, но упругому теперь полю. Можно топать и прыгать сколько хочешь, и лишь кое-где возле кустарника ноги проваливаются сквозь корку наста.

И Дуксис рад побегать. Ошалев от солнца и весеннего воздуха, он с лаем носится вокруг Микиня.

Но Микинь уже не маленький, чтобы бегать наперегонки с собакой.

Он идёт точно по азимуту. Напрямик к Тетеревиному болоту. Вообще-то это не очень далеко: по мосткам через Студёный Ручей, мимо берёзовой рощи, через луг и перелесок. И всё.

Под мышкой у Микиня топорик, в руке верёвка. Он идёт размеренным шагом опытного ходока и путешественника.

Студёный Ручей остался позади.

Пройдена роща.

На краю луга Дуксис поднимает зайца и, повизгивая, бросается за ним вдогонку, как в давние молодые годы.

Однако очень скоро, устало высунув язык, Дуксис возвращается к Микиню. Сконфуженный, он теперь плетётся позади. Что поделаешь — годы!

— Отчего же это Длинноухий не подождал тебя, а? — посмеивается Микинь.

— Bay, — виновато щурится Дуксис. — Старость не радость.