Человек без души - Борисенко Игорь Викторович. Страница 5

Сколько раз Дальвиг вспоминал эти рассказы – только сегодня его разум возвращался к ним по крайней мере раза три. Однако бесплодны размышления, потому как решение принято окончательно и бесповоротно. Он готов, и палатка стоит перед ним.

Он подвел коня к кривой палке из потемневшего дерева непонятной породы, вбитой в щель между булыжниками мостовой. Медленно замотал вокруг нее поводья, медленно потрепал гриву и осмотрелся еще раз. Палатка, крошечное прямоугольное сооружение, была сшита из грубой, изрядно вытертой ткани отвратительного бурого цвета. Запах и вид настойчиво убеждали Дальвига, что Колдун обмазал свое обиталище содержимым выгребной ямы, но он старался сказать самому себе, что это не имеет значения. Однако в упрямую голову пришла вдруг страшная мысль: чего он ожидает от подобного убожества? Самый бедный торговец с базара покажется солидным человеком по сравнению с этим замарашкой! Пустота и заброшенность свидетельствовали о том, что место это посещают главным образом мусорщики, несущие по вечерами груз со всей площади. С холодеющей душой Дальвиг подумал, что вполне может не найти внутри ничего из того, что надеялся найти. Суетливый шарлатан в грязной одежонке покажет ему пару фокусов, призванных пустить пыль в глаза, и не даст взамен ничего. Тогда преступление, совершенное против Облаков, окажется напрасным! Отверженные в обществе точно так же, как и Дальвиг, не были ли Черные такими же жалкими и беспомощными?

Стоя у порога палатки, Дальвиг скорее представлял, чем слышал, как редкие прохожие за его спиной неодобрительно шепчутся и спешат уйти прочь. Еще немного, и сомнения и страхи заставят его без оглядки бежать прочь, подальше от этого места! Постаравшись отрешиться от всего, зажмурив глаза и глубоко вдохнув, он дрожащей рукой отодвинул полог и скользнул внутрь.

Раскрыв глаза через некоторое время после проникновения внутрь палатки, Дальвиг испугался. Ему показалось, что наказание за отступничество уже настигло его, и глаза потеряли способность видеть. Даже по сравнению с полутьмой в тени стены снаружи палатки здесь оказалось намного, намного темнее. Практически, это было царство безлунной и лишенной звезд ночи, и лишь некоторое время спустя стали видны две крошечные магические свечки. Или же они зажглись только что, и раньше их не было? Свечи стояли на низкой шестигранной столешнице, а между ними в беспорядке лежали толстые книги с грубыми страницами и потрескавшимися переплетами, какие-то мешочки, плошки и другие безделицы. Чтобы лучше видеть, Дальвиг осторожно откинул свой капюшон. И тогда, словно откликаясь на его первое движение внутри палатки, у дальнего конца стола из тьмы выплыло лицо.

Его изборождали глубокие, длинные морщины, его обрамляли клоки седых волос, его пересекал жуткий, наползавший на глаз и расплющивший переносицу шрам. Казалось, человеческое существо не могло выжить после такого страшного ранения.

Лицо висело во тьме само по себе. Дальвиг не на шутку перепугался, пока вдруг не увидел слабые контуры тела, закутанного в черную мантию. Единственный глаз лица буравил Дальвига пристальным взглядом, изучая с ног до головы.

– Зачем ты пришел ко мне? – спросило вдруг лицо скрипучим, леденяще тихим голосом, заставившим Дальвига вздрогнуть. Смешавшись, он не знал, что делать и как отвечать. Рука его непроизвольно скользнула под плащ и сжала там рукоять ножа. Все еще оставалась возможность повернуться и броситься прочь отсюда… Однако теперь, уверившись вдруг, что перед ним вовсе не шарлатан, морочащий голову дурацкими фокусами, Дальвиг понял, что некоторая часть его сомнений испаряется. Несмотря на то что все вокруг отталкивало и пугало, он вдруг почувствовал себя увереннее и выпустил из липкой от пота ладони рукоять оружия.

– Ты зашел сюда из любопытства? – вновь проскрежетал Колдун, не дождавшийся ответа. – Оно может тебе дорого обойтись… Или же просто спутал мою палатку с палаткой торговца леденцами?

Жуткий глаз в первый раз медленно моргнул, и это движение, выдававшее усталость и отрешенность, влило в Дальвига новые силы. Губы, вернее, кожа вокруг рта, ибо губ у человека во тьме не было вовсе, расползлись в стороны, отчего морщины на щеках превратились в бездонные ущелья. В слабом свете едва заметно и тускло блеснул ряд мелких ровных зубов. Улыбка могла сойти за зловещую гримасу, но в ней не было никакого яркого чувства, никакого обращенного к посетителю послания – расположенного ли, отталкивающего. Она была скорее равнодушной, возникшей самой по себе, а не по желанию хозяина.

– Нет, – срывающимся шепотом смог выдавить наконец из себя Дальвиг. – Я не ошибся, и я не зевака. Просто… на меня давит груз моих намерений.

– О! – Усмешка Колдуна стала кривой ухмылкой. – Он все-таки умеет говорить… И что же за страшные намерения так повлияли на тебя?

Он сделал два скользящих шага, приблизившись едва ли не вплотную, и наклонил голову, придавая себе заговорщический и таинственный вид. Несмотря на то что свечи остались за спиной Колдуна, Дальвиг видел его не хуже, чем раньше. Вопреки ожиданиям, от Черного не несло смрадом, напротив, казалось, что он пропитал мантию какими-то тонкими благовониями.

– Хочешь расправиться с мужем богатенькой любовницы? – доверительно прошептал Колдун. На шраме, прямо внутри пустой глазницы, билась жилка, будто бы возбужденная возможностью совершить некое злодеяние. – Навести порчу на соперника, чтобы тот не мешал жениться на приглянувшейся девчонке? Или… хочешь спровадить на Облако папашу, чтобы у тебя были наконец деньги на приличную одежку?

– Нет! – в ужасе замотал головой Дальвиг, ошалевший от такой легкости, с какой богохульствовал этот жуткий человек. Человек ли?

– Ну, тогда, может, просто хочешь продать мне свою Основу? Давай. Тепроплахранекс платит хорошие деньги.

Из недр черной мантии возникла сухая ручка, больше похожая на лапку дохлой курицы, цепким движением ухватила со стола один из мешочков и заманчиво позвенела им в воздухе.

– Это твое имя? Теплапло… – начал Дальвиг. Он отчаянно пытался собраться с мыслями и заявить наконец о настоящей цели своего визита, прервать череду мерзостей, льющуюся изо рта Колдуна.

– Тепроплахранекс, – терпеливо поправил тот, снова захватывая нить разговора в свои руки. – Не пытайся выговорить это имя… Хе-хе… я и сам этому долго учился. Но теперь я замолкаю в ожидании, когда ты наконец подымешь «груз своих намерений» и скажешь, зачем явился.

– Я… я… пришел, чтобы…

– Ну? Неужели это настолько страшная вещь?

– Я хочу стать Черным.

В тот самый момент, когда Дальвиг окончил фразу, все звуки, кроме его собственного дыхания, исчезли. Что-то со страшной силой засвербило в носу, и он вдруг оглушительно чихнул. Это так не подходило к зловещей подоплеке их разговора…

Свечи вдруг загорелись ярче и поднялись в воздух. Облетев вокруг головы Дальвига в полной тишине по три круга, они застыли, освещая его узкое лицо, – казалось, юноша усмехается, такие глубокие и красноречивые тени залегли на его щеках и губах. На самом же деле ему было страшно… Он боялся всего: своих только что произнесенных слов, Колдуна.

Старик тоже оказался освещенным гораздо ярче, чем раньше. Это не заставило его выглядеть привлекательнее, однако теперь он не казался таким пугающим. Старым, очень старым. Лицо испещряли мелкие темные пятнышки, редкие волосы росли неровными пучками, а кожа была прозрачной, обнажающей едва ли не каждую жилку, наполненную черной старческой кровью. Единственный глаз, полуприкрытый веком, задумчиво осматривал Дальвига, опять с ног до головы, будто он только теперь увидел его.

– Странное дело, – пробормотал Колдун, не переставая шарить по фигуре Дальвига взглядом. – Или ты на самом деле свободен от всяких вражеских чар и говоришь правду, или мне, старому дураку, пора хорошенько выспаться и отдохнуть… Значит, говоришь, хочешь стать Черным?

Дальвиг кивнул. Судорожным движением он поправил торчащие над ушами пряди волос, из опасения, что огонь магических свечей опалит ему шевелюру.