Поход Армии Проклятых - Борисенко Игорь Викторович. Страница 9

– Наружу, все наружу! – и сам первый исполнил свой приказ, ловко перебравшись через вал. На ходу он протирал глаза и оглаживал волосы. Наемники немедленно повиновались. Они проворно, несмотря на доспехи, преодолели вал и выстроились за спиной повелителя.

– А ты не хочешь сразиться за престол? – насмешливо спросил Сорген у Халаина, сжавшегося за спасительным валом.

– Для этого я нанял тебя! – пискнул тот.

– Давай выходи, или мы откажемся от сделки!

– Зачем? – продолжал ныть князь. – Зачем нам выходить наружу? Для чего мы рыли эту землю?

– Что-то я не видел, как ты копал, – пробормотал Сорген, вновь вглядевшись в ряды копошащихся солдат врага. За его спиной стонущий Халаин принял из рук оруженосца щит, шлем и меч. Со страдальческой гримасой на лице князь полез через вал; за ним двинулись сумрачные телохранители, а потом и некоторые солдаты.

Сорген закрыл глаза и плавно взмахнул руками. Разум его слегка помутился – так всегда бывало, когда он затевал серьезное дело. Он мысленно оторвался от земли и полетел в звенящей тьме – до тех пор, пока не увидел свет, бивший из ниоткуда. Луч был ярким, плотным и мягким. Его можно было взять руками, которые на самом деле остались далеко внизу, за завесой тьмы, и мять, рвать на части, растягивать и сплетать вновь. Отделив от луча гигантское полотнище, Сорген заставил его полоскаться на неощутимом эфирном ветру… Ком подобрался к горлу, навевая тошноту, но он легко отогнал это неприятное ощущение. Открыв глаза, Сорген увидел себя стоящим на прежнем месте. Хак деликатно поддерживал за талию его расслабленное тело. Воздух впереди, на пространстве между армиями, колебался, словно от сильного жара – но солнце, ярко-розовое и пока беспомощное, только поднималось над горизонтом. Клубы желтой пыли постепенно стали закрывать марширующее войско Ануара, будто бы спеша спрятать его от хищного взгляда Соргена.

Солдатам Халаина пыль не мешала во всю дать волю воображению:

– Во имя дарующего жизнь Моря, бежим! Их там десять тысяч, не меньше!

– Смотри, как блестят доспехи! Наверняка, подлый Ануар успел нанять себе рыцарей из чужих стран.

– А где же колдун? Может, на наши головы сейчас посыплются молнии?

Не выдержав этих речей, один из солдат развернулся и бросился наутек. Сорген небрежно шевельнул рукой, посылая ему вдогонку плотный рой серебристых искр. Они облепили паникера, как разозленные пчелы, заставили трястись и орать, подпрыгивать и крутиться на месте. Когда искры постепенно погасли, несчастный уже упал: тело его обгорело, обуглившийся череп скалился голыми зубами, а панцирь превратился в дымящееся решето.

Остальные солдаты, думавшие последовать за первым беглецом, застыли, неестественно прямо вытянув спины и судорожно сглатывая. Даже Халаин не мог унять мелко трясущуюся нижнюю челюсть.

– Позор трусам, – сурово сказал Сорген, исподлобья оглядывая ближайших сурахийцев. – Не заставляйте меня тратить волшебство, предназначенное для врагов, на вас.

Повелительно взмахнув руками, колдун приказал разойтись в стороны наемникам, оказавшимся чуть впереди него. Солдаты Халаина, пугавшиеся теперь каждого движения Соргена, дружно застонали от страха. Однако, на сей раз мощь волшебства должны были испытать на себе враги, а не друзья. Сделав несколько неторопливых шагов вперед, Сорген простер руки перед собой и выплеснул далеко над лугом струи белых искр. Их яркое сияние на мгновение затмило солнце; потом над армией Ануара расцвели десять круглых шаров, издали похожих на огромные одуванчики. Так же, как одуванчики бессильно и покорно распадаются от порыва сильного ветра, волшебные шары превратились в ворох тусклых клочьев, которые медленно уплыли над головами врагов за склон холма. Какой-то глазастый солдат рядом с Соргеном возбужденно завопил:

– Я вижу их волшебника! Он радуется! Это он отразил магию!!

Сорген криво ухмыльнулся и сложил руки на груди. Все, что нужно было, он сделал. Теперь оставалось только ждать, когда враги поглубже засунут свои головы в ловушку – и захлопнуть ее, чтобы никто не мог сбежать.

Нестройные шеренги вражеских солдат, старательно закрывавшихся свежеокрашенными круглыми щитами, неотвратимо надвигались. Солнечные лучи поблескивали на остроконечных шлемах всадников и золотили шитье на одиноком знамени в тысяче саженей, в восьмистах, шестистах… Наемники приготовили к бою арбалеты. Самые смелые из сурахийцев спешно последовали их примеру. К счастью, они были не слишком расторопны: в небе над головами мелькнула тень, и солдаты завопили, приседая и пытаясь спустить тетивы.

– Не стреляйте, недоумки! – вскричал Сорген. Это был эзбанс. Не садясь, он покружил над головой волшебника. Шея его свесилась далеко вниз, а из пасти лилось противное сипение.

– Ссуа! Странное дело! Множество двуногих не хочет сражаться. Они отправились пастись в сочной траве!

Быстрым жестом Сорген отпустил демона. Итак, они не преминули тайком пробраться по кукурузному полю, чтобы нанести удар с фланга. Именно этого он и ожидал… Обидно было бы потратить впустую столько труда, заколдовывая зерна. Хорошо, что Ануар гораздо смышленее, чем его двоюродный брат.

Теплое чувство собственного превосходства растеклось по груди Соргена. Оно было приятнее, чем любовное наслаждение, чем любое другое ощущение. Он был повелителем жизни и смерти, Высшим существом, которое имело силу и право миловать и казнить.

– Требис, эребрел! – воскликнул Сорген во всю мощь своих легких. Одновременно он запустил руку в наполненный вчера мешок. Продолжая кричать на языке Черных, он вынул руку на свет и сжал кулак, выдавливая бурый сок из почерневших зерен. – Семена, рожденные, чтобы поддерживать жизнь, обратитесь в посланцев смерти! Летите, твердые, словно камень! Пронзайте плоть! Крушите сталь! Рвите дерево!

Сок, похожий на жидкую, водянистую кровь, тек по руке Соргена и исчезал за съехавшим к локтю обшлагом. Из кукурузных зарослей раздался протяжный, перекатывавшийся по всему полю с места на место, громкий треск. Между стеблей мелькали тусклые вспышки пламени; в небо летели ошметки зеленых листьев и крошево, оставшееся от початков. А еще – фонтаны крови, взметающиеся тут и там. Шелест сбитых стеблей не мог заглушить многоголосые крики боли, похожие на какой-то безумный хор. Жуткие влажные шлепки, скрежет металла… Над кукурузным полем поднялся красный туман.

Сорген, как заведенный, доставал из мешка все новые и новые пригоршни зерен. Не прекращая повторять заклинание, он давил их и выбрасывал бурое месиво на землю.

Когда он закончил, никто не вышел из поредевших зарослей. Сквозь потрепанные стебли, устоявшие перед колдовством, виднелись беспорядочные темные груды, в которые превратилось кравшееся для флангового удара войско. Лишь несколько изорванных листьев, взлетевших особенно высоко, медленно падали на луг. Брезу, наемник, стоявший справа, ближе остальных к кукурузе, носком сапога вырыл что-то из земли. Кривыми грязными пальцами он поднял маленький шарик и показал товарищам: с виду это походило на угловатое зернышко недозревшей кукурузы, но было твердым, как сталь, и горячим.

Наступавшие, однако, продолжали двигаться вперед. Если они и замешкались, увидев избиение обходного отряда, то это прошло почти незаметно. Их командир, нисколько не смутившись силой противодействующего колдовства, гнал армию вперед. Сорген уже мог расслышать зычные выкрики рослого человека в посеребренной кирасе, на громадном белом коне. Лазоревая попона закрывала круп лошади и ее задние ноги, витиеватые наплечники над панцирем казались торчащими из-за спины крыльями. Черт Ануара разглядеть было нельзя – у конического шлема имелась проволочная маска, скрывшая лицо. Рядом с вождем держалось несколько конных воинов и волшебник в длинной мантии и кожаном переднике.

– Хочешь убить его сам? – спросил Сорген Халаина, полуобернувшись.

– Я нанял тебя! – ответил тот дрожащим голосом. Спрятавшееся глубоко в шлеме лицо было бледным, с заострившимися чертами – будто князя поразила тяжелая хворь. Впрочем, страх чем-то похож на болезнь. Совсем недалеко, за валом, стоял княжеский конь, развернутый мордой на юг… Чего можно было ожидать от подданных столь смелого государя? Сурахийцы нетерпеливо перебирали ногами, как скакуны, которым не терпится понестись вскачь. С побелевшими от ужаса лицами они разглядывали приближающиеся шеренги противника.