Лис Улисс и край света - Адра Фред. Страница 23
— Большое спасибо за угощение! Нам уже совсем-совсем пора!
— А то если мы вовремя не вернемся, нас будут искать специальные поисковые группы, — быстро добавил Евгений. — Карательные отряды. Никого не пощадят.
— Если хоть одна шерстинка упадет с наших голов… — сказала Берта.
— Хоть одно перышко… — сказал Евгений.
Константин, который все это время заливался соловьем, повествуя о чудесах Градбурга, махнул лапой:
— Ребята, не мешайте! Так вот, а в море есть буйки. Это очень злобные рыбы, которые не выпускают пловцов в открытое море. Но если вы все-таки заплывете за буйки, то все, кранты — эти чудовища вас обратно к берегу не пустят.
— Константин… — попыталась остановить друга лисичка.
— Отстань, милая, я занят. Ну вот, и тогда приплывают патрульные-акулы и отгоняют пловцов на остров, сделанный из цельного куска хрусталя. Этот остров — одно из чудес света. Всего в мире триста шестьдесят семь чудес света, и четыреста из них находятся в нашем городе.
— Константин! — Берта хлопнула по столу ладонью. Кот изумленно уставился на подругу.
— Да что с тобой, Берта?
— Мы уходим!
— Как уходим? Ведь я еще не рассказал про небесный цирк и подземные самолеты!
Но Берта была неумолима.
— В другой раз! — она решительно встала и обратилась к удивленным Башенькам: — К сожалению, мы должны идти. Нас ждут.
— И ищут, — добавил Евгений, поднимаясь с места.
Глава семейства развел лапами.
— Ну, что же, раз так, то конечно. Идите, если пора.
— Тихо! — внезапно крикнул Теодор Башенька, навострив уши. Все замолчали и прислушались. Откуда-то снизу донесся тихий стук.
— Погреб! — охнула Мама Башенька.
— К оружию! — призвал Папа Башенька.
Тигры кинулись в угол гостиной и вооружились: Папа Башенька схватил ружье, Мама Башенька, Теодор и Ирина взяли каждый по ножу и дубинке, и даже маленький Аркадий поднял с пола железный прут, воскликнув:
— Мы им покажем! Пусть белегутся!
— Да что происходит? — ошеломленно спросил Константин.
— Воры! — лаконично ответил Теодор Башенька, устремляясь в погреб. За ним, с криками и угрозами, бросились остальные члены семейства.
— Так это они от воров вооружились, — сказала Берта с раскаянием в голосе. — А я уже подумала невесть что.
— Ну, подумала и подумала, — пожал плечами Константин. — Подумаешь, подумала. В общем, воры — не наше дело. Это же не ужин. Ну что, пошли отсюда?
Но Берта внезапно покачала головой.
— Нет! Так не годится. Мне стыдно перед Башеньками. Они были к нам добры, а мы к ним — несправедливы. Я не уйду, пока не увижу, что с ними все в порядке.
Константин подарил лисичке тяжелый взгляд.
— А передо мной тебе не стыдно? А ко мне ты была справедлива? Ты прервала самую блестящую мою речь за последние годы, ну ладно, дни! Задушила мое вдохновение, прирезала мою музу, наступила на горло моей песне и потопталась на ней! А теперь, оказывается, все это было напрасно!
— Остынь, — сказала Берта. — Если бы не я, то все равно твое вдохновение придушили бы воры, и твой удивительный и абсолютно лживый рассказ по-любому бы прервался.
— Лживый рассказ, — в голосе кота задребезжала горечь. — Ты слышишь, Евгений? Это она про художественный вымысел, между прочим. Представляешь, что скажет эта приземленная реалистка, когда прочитает твой роман? На твоем месте я бы ее к нему и близко не подпускал!
Берта фыркнула и решила, что Константин не достоин той гневной отповеди, которая звучала в ее голове.
— Я пошла в погреб.
И она пошла — такой твердой и уверенной походкой, что становилось предельно ясно: усилиями одного кота и одного пингвина ее не остановить. Поэтому коту и пингвину не оставалось ничего другого, кроме как последовать за обуреваемой жаждой покаяния подругой.
В погребе их ждала картина, напоминающая поле битвы непосредственно перед сражением. Возле двери в угрожающих позах стояли Башеньки, готовые в любой момент пойти в атаку на врага, расположившегося у противоположной стены. Численностью враг превосходил защитников дома, но сильно уступал им в росте и комплекции.
Ворами оказались крысы. Их было около дюжины, они были одеты в старые и поношенные комбинезоны, а вооружены — палками и камнями. В середине композиции возвышался самый внушительный крыс — главарь. Он был единственным из всей компании, кто держал не камень и не палку, а кое-что посерьезней: пистолет.
Перед крысами валялись мешки с продовольствием — это и был предмет спора: еда, принадлежащая Башенькам, которую воры не успели утащить.
— Если припретесь сюда еще хоть раз, пеняйте на себя! — пригрозил Папа Башенька.
— Мы не сдадимся! — ответил на это главный крыс. — Наше дело правое, мы хотим прокормить наш народ!
— Да на здоровье! — возмущенно воскликнул Теодор Башенька. — Ваш народ, вы и кормите! А мы-то с какой стати должны кормить ваш народ?
Главарь оскалился.
— Проклятые эгоисты! Раз построили дом на нашей земле, то ваши запасы принадлежат нам!
— На вашей земле?! — Папа Башенька угрожающе вскинул ружье. — Убирайтесь в свои горы, воры несчастные!
Главарь злобно прищурился. Вслед за ним злобно прищурились остальные крысы.
— Горы? Как бы не так! Знайте, мы везде. Под каждым домом. Каждая труба служит нам дорогой. Каждый подвал — укрытием. Нас сотни тысяч. И мы голодны. Нам нужны завтрак, полдник, обед и ужин. Поэтому лучше отдайте нам еду по-хорошему. Или…
— Или что? — холодно поинтересовался Папа Башенька.
— Или мы пожалуемся гуманитарным организациям, что вы морите нас голодом! Что они с вами сделают, даже страшно подумать!
— Ах, вы пожалуетесь? Воришки, которые жалуются на тех, кого они обкрадывают, вы только полюбуйтесь! Убирайтесь! Считаю до трех, потом стреляю!
Главарь сделал шаг назад и сказал:
— Мы вырвем ваши сердца и съедим их, запивая вашей кровью.
— Раз!
Главарь попятился еще на шаг.
— Мы покусаем вас своими острыми, как кинжал, зубами.
— Два!
— Мы перемелем вас в муку и испечем из нее бублик, который обглодаем со всех сторон своими острыми, как кинжал, зубами.
— Три!
В тот же миг крыс будто ветром сдуло — они стремительно скрылись в больших норах, проделанных в дальней стене.
Папа Башенька опустил ружье.
— За работу! — скомандовал он.
Башеньки дружно сложили оружие и взялись за доски и инструменты. Было ясно, что они не в первый раз заделывают крысиные ходы.
— А вы что стоите? — накинулась Берта на Константина и Евгения. — Помогите им!
— С чего вдруг? — фыркнул кот.
— Надо загладить мою вину перед Башеньками! — объяснила Берта, протягивая ему молоток. — Поэтому вы им поможете.
— Мы? А что ты будешь делать, чтобы загладить, свою — подчеркиваю, свою! — вину, а? — возмутился Константин, но молоток взял.
Берта уперла лапы в бока и строго уставилась на кота.
— Константин, скажи, если бы не моя вина, ты бы стал помогать Башенькам?
— Нет!
— Вот именно! И что, ты по-прежнему не понимаешь, как много я сделала, чтобы помочь Башенькам? Хорошо, объясню доходчивей. Ты, мой дорогой, чтобы помочь им, используешь молоток. А я — тебя.
Обалдевший Константин несколько раз открыл и закрыл пасть и наконец промолвил:
— Ну, знаешь… В хитрости ты самого меня сейчас обскакала!
— Ох… Ребята, ну они же нас кормили…
Кот и пингвин переглянулись.
— Да я и сам хотел помочь, — сказал Евгений.
— Я тоже! — заявил Константин. — И если бы наша красавица не просила меня помочь, то я бы уже давно помогал!
И они принялись вместе с тиграми заделывать норы, из которых доносились голоса крыс:
— Ничего-ничего. Мы еще вернемся. Мы еще оторвем вам лапы!
— Намотаем ваши хвосты на телеграфные столбы!
— Задушим в объятиях!
— Отравим ложью!
— Пожалуемся гуманитарным организациям!
— Острыми, как кинжал, зубами!
Наконец последняя нора была заделана и голоса крыс смолкли.