Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн. Страница 26

– О, вы тоже испанка! – вскричала она радостно. – По вашему произношению я вижу – вы из Андалузии. Как вас зовут?

– Меня зовут Инессой, – ответила дама, – и я желала бы почаще бывать у вас.

Как было ни холодно и таинственно обращение незнакомки, однако ее испанское происхождение произвело такое сильное впечатление на Долорес, что по возвращении в Париж, расставаясь перед отелем на Вандомской площади, Долорес искренне просила ее побывать у себя.

Приятное впечатление этой встречи несколько смягчило приключение в Версальском замке, о котором Долорес ничего не сказала Валентино. Она думала, что навсегда убила все надежды Людовика Наполеона и что теперь он не будет ее преследовать.

Валентино, рассказавшему ей, как невежливо его приняли в галереях замка, она приказала отказать Бачиоки в приеме, если тот еще раз явится. Этим она думала освободиться от всяких неприятных для нее отношений. Однако приключения этого вечера имели для нее тяжкие последствия.

XIII. МАЛАХОВ КУРГАН

Как ни славно было для союзников кровавое сражение при Инкермане, однако оно не принесло ожидаемых результатов. Страдания и нужды росли, пишет профессор Вебер, и нужно было решиться здесь зимовать.

Когда подумаешь о пространстве, отделявшем воюющих от Франции и Англии, и услышишь, что для такого случая не было сделано никаких приготовлений, если прибавить еще и то, что уже несколько недель как наступили бури и ливни, которые затопляли палатки, тогда получишь слабое понятие о страданиях и нуждах войск, сражавшихся в неприятельской стране.

Но действительность превосходила всякое воображение. Недостаток в теплом платье, в пище, дурные гигиенические условия вместе с лагерной жизнью при холодной и сырой погоде без навесов и теплых квартир – все это породило различные болезни и приготовило богатую жатву холере, лихорадке и кровавому поносу.

Более всех страдали турки и англичане. У последних обнаружились большие недостатки в управлении, что усугубляло страдания. Часть зимней одежды утонуло с пароходом «Prince», другой корабль с теплым платьем сгорел у Константинополя.

Сестры милосердия и английские девицы, из которых назовем только одну – мисс Найтингейл, полные благородного самоотвержения, облегчали страдания, причиненные несчастным солдатам войной, голодом, холодом и болезнями.

Медлительность военных действий против Севастополя побудила русского императора к решительному сопротивлению. Он отверг предложенные ему условия мира, хотя следствием этого было открытое присоединение Австрии к союзу западных держав и отправка Сардинией в Крым пятнадцати тысяч человек под начальством генерала Ламармора.

Но с наступлением 1855 года Англия под руководством Пальмерстона приготовилась энергичнее вести войну. Нужда была облегчена подвозами припасов, опустевшие полки пополнялись новыми отрядами и военное снаряжение подвозилось на кораблях.

Франция также стала энергичнее, и русский государь напрягал все силы, чтобы противодействовать усилиям союзников. Отряды ополченцев, собранные по всей стране, дали ему возможность отправить многочисленное войско в Крым; но трудный и долгий путь через снежные поля требовал громадных жертв и замедлил их прибытие. Нападение генерала Хрулева на Евпаторию было отбито благодаря сильным окопам и храбрости турецкого гарнизона под начальством Омир-Паши.

Вскоре Россию постигло несчастье. Император Николай умер. На престол вступил его сын Александр II, гуманный и с благородными устремлениями. Хотя он был более миролюбивого характера, но честь нации и уважение к усопшему императору требовали продолжать войну, уже похитившую жизни более двадцати пяти тысяч человек. Точно также честь Франции требовала славного разрешения этого кровавого столкновения.

В январе Людовик Наполеон послал в Крым артиллерийского генерала Ниэля, опытного военного инженера. Взятие Севастополя было необходимо, и Ниэль указал то место, на которое следовало сделать решительное нападение. Следуя его советам, французы старались приблизить к южному предместью траншеи и окопы. Но русские противопоставляли им сильные укрепления, рвы и мины, которые доходили до неприступного внешнего укрепления – так называемого Малахова кургана.

Осада приняла огромный размах. Силы противников были почти равны. С включением в войну турок, союзная армия увеличилась до ста семидесяти пяти тысяч человек, русская армия насчитывала более ста пятидесяти тысяч человек. В оружии, боевых снарядах и военных талантах одна сторона не уступала другой.

На место Меньшикова заступил князь Горчаков.

В то время когда поля перед Севастопольскими укреплениями днем и ночью обливались кровью погибших при вылазках и схватках, часть союзного флота отплыла в Азовское море, чтобы уничтожить продовольственные запасы русских в портовых городах Керчи, Еникале и Таганроге, что и удалось.

Осадные работы продвигались очень медленно, потому что на каждом шагу приходилось выдерживать жаркие схватки и сталкиваться с новыми укреплениями и минами. Генерал Канробер, действовавший сообща с Регланом, не обладал таким жестким и железным характером, чтобы без всякого уважения к человеческой жизни вести с неумолимой последовательностью осаду. Кроме того он не был в хороших отношениях с английским военачальником, вследствие чего просил увольнения от должности главнокомандующего, которая и была передана генералу Пелисье, представившему в Африке ужасные доказательства своей безжалостной энергии. Он, как Персиньи, задушил дымом в пещере арабское племя, и ни один человек не спасся от этой ужасной смерти.

С благородным самоотвержением Канробер подчинялся приказаниям своего бывшего подчиненного, между тем как Октавио, называвшийся по матери графом д'Онси, увенчанный славой, был послан с этим известием во Францию.

Скоро обнаружились последствия этой перемены.

Несмотря на то, что тысячи пали жертвами неприятельских выстрелов и ярости холеры, траншеи были подведены к самым неприятельским окопам и взяты некоторые отдельные мелкие укрепления.

Но приступ, предпринятый союзниками 18 июня, в день сражения при Ватерлоо, был отбит со страшной потерей людей.

Десять дней спустя лорд Реглан умер от холеры; генерал Симпсон принял командование над англичанами, а 11 июля французская пуля поразила русского адмирала Нахимова в то время, когда он осматривал укрепления Севастополя.

Смерть безжалостно косила всех – как солдат, так и начальников. Брат сардинского генерала Ламармора также погиб от холеры. Нужно было во что бы то ни стало действовать решительно, чтобы прекратить эти ужасы.

Пелисье с неутомимой энергией воплощал свой план: устроить траншеи до самых окопов и таким образом, как в тисках, охватить укрепления. Попытка Горчакова фланговым нападением со стороны

Черной речки прорвать неприятельские линии была тщетна и кончилась отступлением с большими потерями, так как генерал Фоше удержал в тылу русских берег реки и мост.

Теперь французы удвоили свои усилия. С 17 августа нападения непрерывно продолжались, чтобы не давать русским времени восстановить разрушенные укрепления и чтобы число защитников валов уменьшилось от непрерывного града пуль.

Несмотря на все это, Пелисье видел, что Севастополь и в особенности Малахов курган в состоянии выдержать штурм. Потери союзников также росли с каждым днем.

В одной из выстроенных наскоро траншей нашли подземный ход, который, без сомнения, вел к страшному Малахову кургану. Это отверстие было довольно узко и было замаскировано кустарником.

Про эту находку услышал генерал Агуадо и вызвался в сопровождении маркиза де Монтолона проникнуть на следующий день в подземный ход, чтобы по возможности исследовать укрепления и расположение неприятельских войск внутри башневидного наружного укрепления.

Пелисье мало надеялся на эту тайную операцию, предполагая, что русские давно уже загородили ход; он напоминал даже смельчаку о тех опасностях, с которыми сопряжен этот план; но Олимпио решился привести его в исполнение, а маркиз так горячо его поддерживал, что Пелисье наконец согласился.