Приключения Ибрагима - Атакишиев Али Саттар. Страница 17

— Голосистый парень, — заговорили стражники.

— Да, этого бей не бей, а он, пока жив, всё поёт...

— Сегодня он как-то необычно поёт, слышите?

И стражник, игравший в нарды, замер с зажатыми в руке костяшками.

— Ты прав, Ахмед, — восторженно подтвердил стражник, который стоял на посту у входа в зиндан. — Песня такая печальная, да и голос в самую душу проникает. За такое пение я на месте визиря освободил бы парня.

— Вот потому ты, Махмуд, и не стал визирем, а стоишь тут на посту. Простофиля ты был, простофиля и есть. Лучше выполняй-ка приказы и помалкивай. Этого парня приказано стеречь пуще всех.

Ахмед ещё прислушивался некоторое время к пению Ибрагима, потом со стуком бросил на доску костяшки.

Ибрагим допел песню и посмотрел вниз, на своих собратьев. Узники орудовали кинжалом длиннолицего — расшатывали и вынимали камни вокруг тяжёлой железной двери зиндана.

— Смелее, они ничего не слышат, — быстро сказал Ибрагим и, чтобы заглушить шум, запел ещё громче, ещё заливистее.

Узники лихорадочно работали. На полу выросла груда камней, а массивная дверь шаталась во все стороны.

Стражники, ни о чём не подозревая, продолжали увлечённо играть в нарды. Махмуд расхаживал вдоль стены, иногда останавливался возле играющих и безучастно следил за игрой. Вот он потянулся, сладко зевнул и, закинув назад голову, заметил на тёмно-синем звёздном небе полный диск луны.

— Эй, Ахмед, куда девается луна с приходом нового месяца, ты не знаешь? — спросил он.

— Эх, Махмуд, Махмуд, какой ты всё-таки невежда! Ребёнок и тот знает, что аллах всякий раз в конце месяца дробит луну на мелкие куски и расшвыривает по небу. Видишь, сколько там звёзд? — И Ахмед широким жестом обвёл небосвод.

— Ну да? — удивился простофиля Махмуд, тараща глаза на звёзды. — То-то я порой замечаю, что вроде бы тут или там вчера ничего не мерцало, а сегодня уже мерцает. А из чего же она, интересно, сделана, луна-то?

— Из чистого золота, — подморгнув приятелям, заявил Ахмед.

— Ай-я-яй! Сколько же его там без толку пораскидано! Вот бы послал аллах мне, бедняку с кучей детишек, парочку золотых...

Махмуд мечтательно и доверчиво поднял лицо к небу: похоже было, он и в самом деле просил у аллаха такой милости.

И тут до него донеслась новая песня узника. Ибрагим, который всё слышал, пел сейчас про то, как аллах предлагал ему с неба несколько золотых звёзд, но в тюрьме они вовсе ни к чему, а отдать некому.

Махмуд подошёл ближе, прислушался.

— Эй! — позвал он недоверчиво и насторожённо. —Что ты там плетёшь про золотые звёзды?

Ибрагим заговорщически поманил его пальцем.

— Подойди ближе, дело есть.

— Не велено разговаривать с узником.

— Как хочешь... Ты, я вижу, неплохой человек. И бедный. И мне хотелось тебе помочь.

Махмуд сделал неуверенный шаг к оконцу.

— Ну что? — тихо спросил он.

— Хочешь, достану тебе парочку золотых с неба? — громко, чтобы слышали остальные стражники, предложил Ибрагим.

— Ну-ну, ты брось шутить, — сердито проворчал Махмуд и показал кулак.

— Нет, правда. Смотри! — Ибрагим, протянув руку через решётку, показал Махмуду пустую ладонь, затем взмахнул рукой в воздухе, тихо шепнул что-то, и на ладони его заблестела золотая монета.

Потом с криком «Лови!» он бросил монету к ногам ошеломлённого стражника. Раздался звон металла о камни: дзынь-нь!..

Махмуд упал на четвереньки, пополз с необычайной скоростью и подхватил катившуюся монету.

С торжеством он показал монету остальным стражникам и спрятал в рот, как в самое надёжное место. Стражники, не веря глазам, с завистью смотрели то на Махмуда, то на Ибрагима, то на небо, откуда, оказывается, могут сыпаться на человека такие сокровища.

— Верно говорят — дуракам счастье! — с досадой воскликнул Ахмед, глядя на сияющее лицо простофили Махмуда, который языком ощупывал во рту монету.

— Лови ещё! — крикнул Ибрагим, сделав рукой движение в воздухе, будто ловит муху, и кинул Махмуду вторую монету.

Тот снова пополз на четвереньках, спрятал за щеку и этот «осколок луны».

Теперь все стражники, как по сигналу, сорвались со своих мест, бросились к Ибрагиму с криками: «И мне!», «Мне тоже дай!», «Ради аллаха, и мне!»

— Держите, не жалко! — засмеялся Ибрагим и поймал сразу три «осколка».

Повертев монеты перед глазами ревевших от жадности и возбуждения стражников, Ибрагим швырнул их как можно дальше, в глубину двора.

Дзынь-нь!.. Дзынь-нь!.. Дзынь-нь!..

Обезумевшие стражники, побросав оружие, ползали по двору вдоль и поперёк на четвереньках, отталкивали один другого, бранились во всё горло. Их крики разбудили хромого тюремного привратника, который дремал у дверей зиндана. Оставив на земле тяжёлую связку ключей, привратник, очертя голову, заковылял по двору в поисках золота.

Началась невообразимая потасовка. За золото стражники принимали каждый светившийся на тёмных плитах двора камешек, каждую стекляшку. Едва кто-нибудь добирался до золотой монеты, застрявшей в расщелине между плитами, как другие хватали его за ногу, а то и за обе, оттаскивали назад, ударяя лицом о камни.

— Пора! — крикнул Ибрагим узникам, разбиравшим стену. Он спрыгнул вниз и стал вместе с остальными расшатывать дверь зиндана.

Стражники исступлённо колотили друг друга, когда из подземелья выскользнула вереница теней. Узники выломали дверь, бесшумно пробежали по узкому тёмному коридору и теперь очутились во дворе темницы. Из-за угла Ибрагим швырнул оставшиеся монеты в самую гущу свалки. Золотые брызги сверкнули в разные стороны от каменных плит, посыпались сверху на головы и спины стражников. Взревев от восторга, они, сшибая друг друга с ног, метнулись ловить монеты.

Узники осторожно проскользнули мимо орущей своры, прижимаясь к неосвещённой стене, незаметно миновали двор и в замешательстве остановились перед высокой стеной с массивной калиткой, обитой железом. Калитка была прочно заперта. Чернобородый узник с усмешкой вышел вперёд. В руках у него позвякивала связка ключей, брошенная тюремщиком.

— Какой ты догадливый, брат, — с облегчением сказал Ибрагим.

Чернобородый быстро отпер калитку, и узники вышли на свободу. Вслед за ними выскочил из калитки белый кот, неведомо где поджидавший Ибрагима. Обрадовано вилял хвостом пёс, просидевший всё это время за калиткой.

— Разве ты не с нами? — с тревогой спросил чернобородый узник. Он заметил, что Ибрагим взял на руки кота и остановился у калитки.

— Нет, друзья, прощайте, пошли вам аллах удачи. У меня остались тут разные дела. Да и надо же кому-то запереть за вами калитку.

Узники задержались, пытались уговорить Ибрагима. Но чернобородый остановил их:

— Не нужно. Этот парень всегда хорошо знает, что он делает. Да пошлёт и тебе аллах удачи, Ибрагим.

— Спасибо. До свидания, друзья!

Фигуры узников растаяли в темноте. Ибрагим что-то шепнул на ухо верному псу, а потом запер калитку, бросил на землю ключи и, перебежав двор, с котом на руках вошёл во дворец визиря.

В полутёмном коридоре он тихо подкрался к вооружённому нукеру, который охранял дверь спальни визиря. Чтобы отвлечь внимание нукера, Ибрагим послал вперёд кота. Кот подошёл к двери и жалобно замяукал.

— Брысь отсюда! — гаркнул нукер. — Разбудишь визиря!

Этого было достаточно Ибрагиму. Подкравшись сзади, он накинул нукеру на голову широкие полы его же собственного балахона. Не успел нукер опомниться или вскрикнуть, как был накрепко связан рукавами и полами своей одежды, а во рту у него торчал кляп из чалмы.

Визирь сладко спал, когда у изголовья роскошной тахты появился Ибрагим с котом на руках. Одежда визиря лежала рядом с тахтой на кресле. Ибрагим быстро обшарил карманы — перстня не было. Визирь спал с открытым ртом, сильно всхрапывал и присвистывал. Заглянув ему в рот, Ибрагим заметил перстень, спрятанный под языком. Но как достать его? Ибрагим уныло задумался. Ведь и стоять вот так у изголовья спящего визиря долго нельзя.