Через Гоби и Хинган - Плиев Исса Александрович. Страница 16

Конечно, у меня не было уверенности, что высланные вперед разведгруппы и передовые части обязательно найдут в этом направлении тропы к Долоннору. Но что делать? Приходилось рисковать. Тем более что при благоприятном развертывании событий наша группа вышла бы в этом случае к городу Цзинпэну и заняла его, что само по себе было бы полезным оперативным маневром. Ведь тогда попадала под угрозу группировка противника, действовавшая против 17-й армии, правая колонна которой как раз и наступала на Цзинпэн.

Главные силы армии, судя по информации ее штаба, только начали преодолевать пустынно-степное Чахарское плато. До предгорий Большого Хингана, где на стыке [68] двух дорог расположился Цзинпэн; оставалось около ста километров. Мы полагали, что генерал-лейтенант А. И. Данилов будет доволен, если Конно-механизированная группа и его 17-я армия в тесном взаимодействии разгромят противника в районе города. Кроме того, повернув от Цзинпэна резко на юг, можно было по плато Вэйчан выйти к Долоннору. И наконец, маневр На восток давал возможность перерезать дорогу Долоннор – Линьси, одну из магистралей, по которой противник мог бросить свои войска для удара по главным силам. Во всяком случае, действия Группы в восточном направлении продолжали бы оказывать полезное влияние на ход фронтовой операции, а это для нас было главным. Отдавая приказ о действиях главных сил в общем направлении на город Цзинпэн, я и руководствовался такими соображениями.

К счастью, совершать этот маневр не потребовалось. Недалеко от маленького селения Кымунчол мы увидели приближающийся «виллис».

– Это майор Васильев, – раньше всех сориентировался Семенидо.

И как всегда, оказался прав. Офицер связи Д. В. Васильев действительно возвращался из танкового соединения, куда его посылали с заданием.

– Что хорошего привез? – спросил я майора.

Непроизвольным движением Дмитрий Васильевич поправил свои закрученные усы. Глаза его устало смотрели из-под кустистых, насупленных бровей.

– Ничего хорошего, товарищ командующий. Южнее озера Далай-Нур местность непроходима. Сплошь, куда ни глянь, крупные сыпучие барханы. – Васильев развернул планшет с картой. – Есть, правда, глухая караванная тропа, идущая на юг. Я проехал по ней до монастыря Монгур-Сумэ. Но пастухи предупредили: «Солнце трижды пройдет свой путь, прежде чем русские достигнут долины Луаньхэ».

Мы сосредоточенно разглядывали карту.

Река Луаньхэ берет свое начало вблизи города Долоннор и несет мутные воды в Ляодунский залив. Летчики видели там небольшой населенный пункт, но дороги к нему не обнаружили. Зато от предгорий, на подходе к Долоннору, есть улучшенная дорога.

– Маньчжурские пастухи плохо знают русских, – [69] сказал я Васильеву. – Передовой подвижный отряд пойдет этим путем и достигнет Луаньхэ за одни сутки.

Я тут же передал по радио командирам частей мехгруппы: в целях выигрыша времени и пространства наступление развивать вдоль тропы на Далай-Нур до рубежа регулирования в Тас-Обо. Быть готовым к решительным ночным действиям на Долоннор.

Путь на Далай-Нур не обошелся без приключений. Наши юркие легковые машины далеко опередили штабной автобус и два «доджа» с автоматчиками. С моей стороны это было неосторожно потому, что, выехав на один из каменистых холмов, мы чуть не врезались в толпу хунхузов. Один из бандитов вскинул автомат, но Семенидо успел спрыгнуть с машины и вырвать у него оружие. Другие хунхузы схватились за маузеры. Положение оказалось серьезным: нас было пятеро против двадцати бандитов.

Хунхузы в длинных халатах были похожи на идолов, высеченных из темного камня. Лица черные и страшные. Только бегающие, удивленные глаза да вздрагивающие в руках увесистые пистолеты подтверждали, что это живые люди.

Прошло несколько напряженных секунд. Убийцы, привыкшие подстерегать жертву из-за угла, были явно растерянны. Надо было что-то предпринять. Встав на сиденье, я приказал им по-маньчжурски сдать оружие.

Семенидо решительно подошел к главарю хунхузов в богатом халате, с кобурой, украшенной перламутром, и вырвал у него маузер. Бандиты зашумели, но стрелять не решились. К счастью, позади нас ободряюще заурчали моторы отставших «доджей». Вовремя подоспевшие автоматчики разоружили хунхузов.

По радио меня вызвал начальник политического отдела Конно-механизированной группы полковник Сергеев. Он сообщил неприятную новость. На пути к озеру Арчаган-Нур, у речки Хибин-Гол, разведчики задержали диверсанта, сыпавшего в воду стрихнин. Отравленными оказались и другие источники, а наши войска уже второй день двигались без запаса воды.

Зато другое известие обрадовало. От Дорожинского прибыл самолет с офицером связи. В донесении сообщалось, [70] что главные силы калганского направления успешно наступают за подвижной мотомехгруппой. После скоротечного боя мотомехгруппа с ходу взяла Панцзян. С боями пройдено около двухсот километров. Правда, на пути к горному плато главным силам еще предстояло преодолеть Изюнсидакскую пустыню с труднопроходимым песчаным барьером. Но главное достигнуто – путь туда открыт.

Прошло три дня операции. Срок, казалось, достаточный, чтобы князь Дэван на что-то решился и привел в действие свою многочисленную конницу. Как-никак, а такой подвижный род войск имел свои преимущества в пустынной местности.

Однако этого не случилось. Наше наступление осуществлялось так стремительно, а удары были столь внезапны и сокрушительны, что неопровержимо убеждали врага в его обреченности и вели к быстрому разложению его войск.

Тас-Обо. Этот маленький, типично гобийский поселочек в несколько глиняных мазанок запомнился очень хорошо. Он явился для нас промежуточным пунктом перед окончательным прыжком на Долоннор.

Здесь поздно вечером 13 августа после стокилометрового броска сосредоточилась передовая мехгруппа. Дневной бросок удалось осуществить в хорошем боевом стиле. Люди и боевая техника были готовы к ночному штурму; до города оставалось несколько часов пути.

Вызвав командиров бригад, я уточнил задачи на штурм города, сообщил порядок наступления и предупредил:

– Успех – в стремительности наших действий. Быстрее и плотнее кормите солдат. После короткой паузы возобновим наступление в двадцать четыре часа. Долоннор надо взять не позднее завтрашнего утра. А к исходу пятнадцатого августа в район города должны выйти конные соединения. Все ясно?

Командиры молчали.

– Вопросы есть?

С места поднялся командир танковой бригады полковник Иванушкин: [71]

– Товарищ командующий, бензин на исходе, часть танков двигаться на Долоннор не может…

– И у меня тоже встало несколько машин, – поддержал Иванушкина Диденко.

Из докладов выяснилось, что во всех соединениях бензин на исходе. Войска взяли с собой шесть заправок горюче-смазочных материалов. В обычных условиях их могло хватить на 1500 километров. Но пустыня была беспощадна и коварна. Моторы, перегреваясь на солнцепеке и в песках, теряли мощность и «съедали» по три-четыре нормы. Немало бензина, несмотря на герметическую упаковку, испарилось из раскаленной тары.

Подвоз горючего тоже являлся сложной проблемой. Приданный Группе автомобильный парк едва успевал доставлять бензин с фронтовых баз на склады, которые все больше удалялись. Подвоз же этих запасов от складов в войска осуществлялся автотранспортом частей и соединений. А он комплектовался по обычным штатам, не рассчитанным на действия в пустынной местности.

Собственно, по первоначальному оперативному плану фронта в иных штатах и не было необходимости. Ведь в предгорьях Большого Хингана по оптимальным расчетам наши войска должны были выйти через десять – пятнадцать суток. Но мы продвигались в три раза быстрее и сожгли бензин раньше, чем было предусмотрено.

Фронтовые склады отстали. Коммуникации очень растянуты, поэтому машины автопарка и весь транспорт, какой мы смогли взять из частей и направить за бензином, еще находились в пути, на подходе. Вслед за ними должен был прибыть 710-й наливной автобат. Часть бензовозов его шла в соединения калганского направления.