Долгая ночь у костра (Триптих «Время драконов» часть 1) - Гусаков Сергей "СОМ". Страница 13

— Не получается. Может, для большей внятности его морду рядышком изобразить?.. Мимика у него больно поразительная,— а главное, вот парадокс — не имеет никакого отношения к эмоциональности излагаемого; как так получается — никакому психоаналитику не приснится. Но изобразительные потуги не по моей части — по Малер Сталкеровской... Хотя, кажется, даже он тут не поможет — ибо < “бо” — упорно утверждает сам Сталкер > статичное изображение и мимика... Разве что рисовать мультяшку: может, хоть тогда...

— “А через день, в решающий момент, 27-ого мы начнём Эксперимент”,— цитирует Сталкер по “Реостату”. Это дело он любит — “да”.

: Что ж — литературно-каэспэшная адаптация Сталкера тоже имеет право на существование.

— Да,— соглашается Пищер. Когда ему помогают сообщаться с миром, он со всем соглашается. Ценное качество — особенно для начальства.

— Те двое, что будут в Липоте или в Кане,— удивительно внятно для себя — и неожиданно для всех нас сообщает он,— будут слушать “ЗООЛООК”. Ну, “кок” там, спирт; может, трава — само собой... Скорее даже — надо будет попробовать с разными медиаторами по нескольку раз. У меня много всего есть,— доверительно сообщает он.

: СТАЛКЕРУ ЭТОГО ЛУЧШЕ НЕ СООБЩАТЬ — ЕСТЬ ТАКОЕ МНЕНИЕ, ЗНАЧИТ.

То есть — было. Но умерло за тормознутостью некоторых моих действий — и полной непредсказуемостью зигзагов пищеровской интеллектуальной собственности на подземлю. “Со всем её текущим и вялотекущим содержимым” — включая скромного Автора этих строк в данный печальный момент ничем не измеримого времени...

— М-да... — снова говорю я,— “то першпехтива — шо ни говори...”

: Тоже, между прочим, из “Реостата” — потому что я его люблю не меньше Думкопф Сталкера,— как, впрочем, и дуру-жизнь. Однако,—

...: Одни приезжают — другие уезжают.

— Съедем все!!! — радостно провозглашает Сталкер.

— Нашёл, чему радоваться. Придурок. Вот ты и попался: будешь у Барабанщика в На-Двоих мою ‘телепАртацию’ слушать. Или ретрансляцию — называть, как угодно можно — пока крыша не съедет. Всё равно слов таких в языке человеческом нет. Уж это — точно.

— И на ум услужливо приходит картина аллегорическая до боли следующая: “Крыша Сталкера, самостоятельно выезжающая из ЖБК в поисках попутного психовоза”. Музыка ‘J-M-J’, слова Юза Алешковского. И Венечки Ерофеева. С цитатами из Губермана-Кибирова...

— О каких таких медиаторах вы толкуете — не пойму,— судя по всему, верняком в пятый раз жалуется Пит: уж очень жалостливая у него физиономия. Особенно с учётом того, что эмоции вообще довольно редкие гости на его невозмутимом тувинском изображении... Вот уж тот самый случай, когда на мультипликации можно здорово сэкономить: раз нарисовал, и гоняй по экрану все десять — или сколько закажут — минут эфирного времени < ‘кефирного бремени’, ‘эфирного стремени’, ‘зефирного племени’ — ets. >,—

: Пищер вдумчиво объясняет ему, о каких, и не смотря на оживлённые комментарии Сталкера — а может, исключительно им благодаря — добивается удивительного взаимопонимания с народом. С Питом то есть.

И взаимопоминания тоже.

Тогда народ, то есть Пит, объявляет, что ему ещё непонятно: что будут делать те двое у Барабанщика. Ну, в Липоте будут музыку слушать; это ясно — а те?

: Действительно. Впрочем, тут — как я уже не вполне уклончиво дал понять — тут есть такая догадка; догадка на уровне интуиции, на уровне хорошей крэйзы: молчаливо предполагается < ‘бредполагается’, на мой взгляд >, что те, кто будут существовать ( чуть не написал — “жить”, но вовремя одумался ) у Сумасшедшего, по ряду причин, Барабанщика, услышат ‘J-M-J’ в звоне капель, когда мы будем гонять его в Липоте. Или в Кане. Или уж не услышат — это ведь ещё как сказать...

Предполагается так же — и это Пищер сообщает нам уже под совсем, стало быть, занавес — что один в каждой паре будет пользоваться вышеозначенными средствами сворачивания и отрыва крыши, а другой — нет. Этакий контрольный кролик.

Что ж: внешне всё чисто. Интересно только, Пищер готовит себя к роли кролика — или?.. И кто будет с ним в паре? Ясен пень, он наверняка настроился на Липоту — недаром же строил её десять лет назад... И химией истязать себя не хочется, и ещё меньше хочется сорвать крышу вместе с башней в Сумасшедшем — даже без химии, ведь очевидно, что парочка, решившаяся провести там “некоторое количество колов бремени”, услышит Жана-Мишеля гораздо раньше, чем его включат в Липоте. А быть может, даже увидит — в Липоте можно вообще ничего не включать. Значит.

— ‘И никакие медиаторы, и никакие психиатры...’

— Я буду у Барабанщика,— тихо говорит Пит.

Сталкер смотрит так, что это не вызывает сомнений в его намерениях. И слава Богу.

— И Пищер, подтужившись, излагает нам свою Малую Цензурную Диспозицию,— программу действий на сегодняшний день то есть,— из которой мы узнаём, что сегодня нам предстоит Трансляция, Трансгрессия, В-Нуль-Транспортировка — и так далее. То есть переноска оставшихся трансов — у нас ведь ещё масса трансов и коробок пищеровских с приборами за Чёрт-лифтом осталась... Что я и без него, между прочим, прекрасно знаю. То есть — помню: пока.

— Я эскьюз ми,— обращается к Пищеру Сталкер ( а кто ещё в нашей компании может так обращаться к человеку — даже к Пищеру ? ),— но почему обязательно Липота? Почему, скажем, не здесь?

— Потому что это связано с определёнными психологическими условиями,— начинает, как обычно, выкручиваться Пищер.— Понимаешь, обе группы должны быть как бы в равном положении — а так получится, будто одну будто изгнали из грота... У них возникнет чувство дискомфорта, привыкания к новому месту — а вторая будет как бы продолжать...

: Хочется произнести сакраментальную фразу — даже не произнести, а РЯВКНУТЬ, ЧТОБ ОТ ПОТОЛКА ‘ШТУКАТУРКУ’ ПООТРЫВАЛО — то есть тонкую, до полуметра, отслоёнку,—

: ведь совершенно, как говорится, понятно, что...

— КОРОЧЕ, СКЛИХАСОФСКИЙ!!! — не выдерживая, рявкает эту фразу Майн Либер.

— Ну... — перестаёт мяться, как девочка, Пищер,— мне нужен грот, где была беда. Грот с достаточно большой напряжённостью...

— остальное нормальный человек может не слушать.

..: Нет, всё-таки замечательная у нас подобралась компания! А главное, как лихо мы разделились: никогда бы в жизни своей — столь прекрасной прошлой жизни, так рано, судя по всему, завершающейся — не угадал бы, что Мон Амиго Любер-Люмпен-Либер-Люмен Сталкер...

— Хотя...

: Мон шерсть, значит. Значит, пора тащиться тянуть трансы. Или типа того — пищеровские коробки и канистры бензина, скажем.

— И на ум проходит картина аллё-героическая соответствующая: “ВРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ”. Слова на сей раз Пищера, музЫка народная, частушечеая:

... Темнота. Хаос. Яркие — до боли после наших слепеньких коногонов — лучи прожекторов и юпитеров освещают карету скорой помощи ( упряжка из шести прусаков ), припаркованную за невозможностью дальнейшего проезда у плиты с надписями под знаком “СТОЯНКА А/М ЗАПРЕЩЕНА”. На переднем плане носилки; на носилках я, Пит, Пищер, снова я ( хорошего парня много не бывает, особенно с раздвоением на’личности ), ещё один Пищер поменьше, за ним до буфетно-слонового комплекта, сколько не хватает, с пропорционально уменьшающимися размерами ( медикам ещё предстоит определить это заболевание ) — и конечно же, Сталкер. С коробкой из-под “белого горного пороха Винера”, надетой вместо каски на то, что заменяет ему крышу. То есть голову. Вокруг — славная когорта санитаров-спасателей в совершенно зелёных комбезах ( по аналогии с халатами дурдомовских придурков ); на заднем плане под звуки капель, долбящих по коробкам из-под упомянутого пороха, что и создают звуком своим Сумасшедшему Барабанщику непреходящую славу, специально прилетевший по этому поводу из Ниццы М. Сифр даёт интервью программе “ОЩУПЬ”.