Тайна хрустального замка - Прокофьева Софья Леонидовна. Страница 5

Глава шестая

Нинисель

Рыцарю Гиальмару не спалось. Он думал, что сразу уснет, едва голова коснется подушки. Но нет!

Свет луны без труда проникал сквозь хрустальные своды, отражался в высоких зеркалах, превращая золото в серебро.

Гиальмар спустился в круглый зал. Мраморный мальчик казался сплетенным из лунных лучей. Его слезы с тихим стеклянным звоном падали в круглую чашу.

Послышался шелест и свист шелка. В лунном свете мелькнула тонкая фигурка в серо-серебристом платье.

– Нинисель! – окликнул Гиальмар девушку.

– Ты тоже не спишь, рыцарь? – Ее глаза, казалось, светились в полумраке. Она хотела уже пройти мимо.

– Постой, Нинисель, не уходи! – с непонятным ему самому волнением воскликнул рыцарь. – Ты непохожа на здешних девушек. Не спорю, они милы и так беззаботны. Но ты… Скажи, что тебя так томит и печалит?

– Зачем тебе знать это, рыцарь? – Нинисель с упреком посмотрела на него. – Пустое любопытство или насмешка?

– Нет, нет, как ты могла подумать такое! – поспешно возразил Гиальмар. – Я вижу, ты здесь чужая. Расскажи, как ты попала в этот замок?

– О, печаль, печаль!.. – провыл Ветер где-то в отдалении. Слышно было, как загремела медная цепь, задев за хрустальные зубцы башни.

– Ты говоришь столь участливо, рыцарь. – Нинисель подняла на него глаза, полные молчаливой грусти. – Давно так со мной никто не говорил. Но боюсь, ты соскучишься, слушая мой рассказ. Тогда прерви меня…

– Прошу тебя, говори, – попросил рыцарь, вглядываясь в ее склоненное лицо.

– Сначала мрак и путаница теней, я все забыла, – начала Нинисель. – Но вот я совсем еще малютка, брожу с моей матушкой по дорогам. Матушка просила подаяния под чужими окнами. Помню, в окне загорался огонек и освещал ее протянутую руку. Иногда слышалась брань, окно гасло и таяла в темноте рука матушки. Иногда ей кидали кусок хлеба или протягивали кружку молока: «Для твоей малютки, несчастная!» Но вот наступила эта страшная ночь, мне никогда не забыть ее. Стояла лютая стужа. Я удивилась, что рука матушки горяча, как огонь. Наконец мы вышли к мельнице, одиноко стоявшей на берегу замерзшей речушки. Дверь открыл одноглазый мельник, и я увидела, что по его рыжей бороде скатываются огненные искры. Он уложил матушку на постель, покрытую жесткой медвежьей шкурой. А меня в углу на охапке соломы. Я согрелась и крепко уснула. А утром я увидела, что матушки в комнате нет.

– Где моя матушка? – со страхом спросила я.

– Нет большей заботы, чем хоронить нищих, – с досадой проворчал одноглазый мельник. – Твоя мать умерла.

Я горько заплакала, но мельник больно ухватил меня за волосы и сказал, что если я не замолчу, он бросит меня в прорубь, где живут старые голодные щуки.

– Будешь жить у меня и подметать полы, – сказал он. – А подрастешь, научу тебя стряпать да прислуживать за столом… Тебе не скучно, рыцарь?

– Нет, нет, – с волнением воскликнул Гиальмар. – Ты как будто листаешь старинную книгу…

– На мою беду, – продолжала Нинисель, – был у мельника сын, такой же рыжий, как отец, и сущий разбойник. Я молча сносила насмешки и побои. Не знала, что худшее еще впереди. Когда я подросла, сын мельника, Сигни Рыжий, так его звали, сказал, что я вовсе не так уж безобразна и гожусь ему в жены. Я думала, что умру от ужаса и горя, но одноглазый мельник только посмеивался, стряхивая с бороды огненные искры.

– Лучше подумай, какое счастье тебе привалило, маленькая мышка!

На другой день на меня надели длинное платье из домотканого белого полотна и привели в комнату, полную подвыпивших мужчин и громко тараторивших женщин.

И вдруг все замолчали, глядя на меня. Я стояла, а они не шевелились, словно окаменели. Молчали и только глядели на меня.

– Да, девчонка недурна, – сказал наконец толстый мясник с красными отвисшими щеками. – Только смахивает на привидение, уж больно бледна.

– Ничего, сегодня ночью она разрумянится, – захохотал Сигни Рыжий и грубо обнял меня.

Я вырвалась и бросилась к двери, но Сигни Рыжий схватил меня за руку.

– Погоди, невеста моя, – усмехнулся он. – Вот я сниму башмаки с твоих резвых ножек, чтоб ты не вздумала убежать от меня.

Но я улучила минутку и незаметно выскользнула из дома.

Я бежала босиком по снегу. Где-то за деревьями я видела размытые огни домов, но они были так далеко. Я совсем окоченела и без сил упала на землю. Снежинки все падали и падали, они уже не таяли на моем лице и наконец холод проник в самое сердце.

Вдруг мне послышался далекий звон воскресных колоколов. Среди заснеженных деревьев мелькнуло слабое пятнышко света. Свет пробивался сквозь инистый туман. Я уже различала сквозные сияющие крылья…

«Это ангел небесный летит, чтобы взять мою душу, – подумала я, и меня охватили горький гнев и отчаяние. – Боже милосердный, за что? Разве это справедливо? Я так молода и еще не познала ни одной земной радости. О, если бы кто-нибудь нашел меня в этом лесу, спас, приютил, не дал замерзнуть. Я готова была бы служить ему до конца моих дней, отдать все, что имею!»

Едва я подумала это, погасло светлое облако, окружавшее меня, печально смолкли далекие колокола.

Вдруг кто-то взял меня за руку. Я увидела прекрасную черноволосую женщину в искристо-зеленом платье.

– Я – королева Хрустального замка, – ласково сказала она. – Согласна ли ты довериться мне, малышка? Ты будешь жить в тепле и роскоши и уже больше никогда не вернешься к одноглазому мельнику и его рыжему сыну. Согласна ли ты?

– Да… – из последних сил прошептала я. Мне хотелось встать перед ней на колени, но мое платье примерзло к обледеневшей земле.

Тут луна вышла из-за тучи и я увидела на снегу серебряного лебедя. Он покорно склонил голову. Королева усадила меня на спину лебедя и велела крепко держаться за его перья.

– Смотри не свались, – сказала она, и мы поднялись выше снежной тучи. Тихо сияли звезды. Но их свет был печален, и я не стала глядеть на них.

Вдруг меня окутало мягкое тепло. Я стояла посреди богато убранного Сквозь его хрустальные стены можно было разглядеть, как взвихренный снег вьется и мечется вокруг прозрачных башен. Простое домотканое платье превратилось в наряд из тонкого шелка, на руках блеснули кольца и браслеты.

– Но твой замок прозрачен! – я заплакала и прижалась к королеве. – Одноглазый мельник увидит меня и прикажет идти с ним!

– Не бойся, – с улыбкой ответила королева. – Для одноглазого мельника и его сына мой Хрустальный замок невидим. Потому что мельник и его рыжий сын в придачу не нужны мне.

– А я? – голос мой дрожал от страха. – Я нужна тебе?

– Да, моя девочка, ты мне нужна! – странно улыбнулась королева. – Тебя здесь ждут только радости и веселые забавы. Все это будет длиться вечно. Ты навсегда останешься прелестной и юной, как сейчас. Но за это ты должна отдать мне… Только не гляди на меня своими светлыми глазами, Нинисель! За это ты должна отдать мне…

Тут Нинисель оборвала свой рассказ, побледнела и умолкла.

– Ты не договорила. Что отдать? – спросил Гиальмар, сам не понимая, почему дрожь ледяными иглами пробежала по спине.

– Не спрашивай, рыцарь! Это тайна Хрустального замка, и я не вправе… – Нинисель повернула к нему искаженное страданием лицо. – И вот я живу здесь. Сколько лет, много, мало, сама не знаю. Но я больше не слышу звона колоколов, не вижу церкви там, за лесом Вительвельт. Я забыла все молитвы, не могу ни одну вспомнить…

Оба они, Нинисель и Гиальмар, не заметили, как, скрывшись за колонной, увитой до половины густой зеленью, их разговор подслушивает королева Демонта.