Тайна опаловой шкатулки - Ортис Хильберто Рендон. Страница 5

Потом родилась гениальная мысль соорудить громоотвод. Ее пришлось держать в глубочайшей тайне. Посвящен был только Педро, который дал страшную клятву хранить молчание. Однако и этот замысел остался в проекте, поскольку стало ясно, что после установки громоотвода на крыше родного дома громы и молнии неслыханной разрушительной силы, посылаемые дедом и бабкой, обрушатся на светлую голову Дамиана. Одним словом, пришлось временно ограничить эксперименты получением электрических разрядов с помощью бабушкиного гребня.

И вот теперь Дамиан столкнулся с поразительным, необъяснимым, таинственным явлением. Казалось бы, обыкновенная коробочка... Надо сказать, что события последних двух дней некоторым образом поколебали его твердые научные взгляды. Он даже поймал себя на мысли, что готов поверить в волшебство, способное обуздать силы природы и помочь отыскать и спасти прекрасную велосипедистку! А стоило ему так подумать, как в голову сама собой полезла всякая чертовщина. Ему представилось, что шкатулка наполнена когтями черных кошек. Он достал ее и тряхнул. В темноте она слегка светилась. Нет, скорее, там горсть кладбищенской земли. Ведьмы, оборотни и привидения так и мельтешили в его воображении...

А в доме напротив ворочался в постели Педро-Крокодил, снова и снова переживая потрясение, испытанное накануне, и тоже ломая голову над секретом, заключенным в каменной коробочке. Но еще больше Педро занимала непонятная связь, существовавшая между ним, Дамианом и красным велосипедом. Неужели знахарка действительно могла причинить им зло, потому что владеет их науалем, да еще так гордо на нем разъезжает? До вчерашнего дня он верил почти во все чудеса, о которых болтали в деревне. Особенно с того злосчастного случая, когда сразу после встречи с черной кошкой он полез на дерево, свалился и сломал руку. К тому же два дня спустя он поехал кататься на лодке с Дамианом и дедом Либором и увидел такое, отчего его склонность к предрассудкам необыкновенно окрепла. Плыли они, плыли, и вдруг дед ему говорит:

— Глянь-ка, это твоя душа-близнец, твой науаль!

Из воды медленно вылезал молодой крокодил. Педро пригляделся и замер: крокодил полз по берегу, приволакивая поврежденную переднюю лапу. Это происшествие имело еще одно последствие: Педро превратился в страстного защитника животных. Роджера-Кактуса он почитал как умнейшего представителя фауны и открыл для себя, что попугай — это душа-близнец какого-нибудь благородного столетнего кабальеро.

А теперь птичка улетела, и он горевал о ней не меньше старого Либора. Ну ничего, завтра они отправятся на поиски. Для Дамиана, конечно, важнее найти велосипедистку — Педро, правда, подозревал, что на самом деле его приятеля больше волнует сам велосипед... Сколько тайн! А вдруг эта тетка действительно могущественная волшебница? Да еще злая? А что, очень даже может быть, судя по этой дьявольской коробке. Он вынул свой новый ножик. Вот это да! Стальное лезвие светилось! Неужели нож заколдовался? Вряд ли. Педро держал его в специальном антимагическом футляре из кожи кабана. Нет, это не колдовство... В сознании Педро происходили процессы, прямо противоположные тем, которые мучали Дамиана. Там внутри какое-нибудь устройство — электрическое или магнитное, а может, даже ядерное! Одним словом, что-то научное.

Он повертел нож в руках. Свечение то ослабевало, то снова усиливалось. Педро заметил, что стоило направить острие в сторону заднего двора, как свет от лезвия, совсем было угасший, разгорался с новой силой.

Он вскочил и выглянул в окно. А что, если?.. Нужно проверить. Педро выпрыгнул во двор и пошел туда, куда его вело странное свечение. И оказался на веранде соседнего дома, где Дамиан в своем гамаке делал безуспешные попытки заснуть и так был погружен в свои мысли, что даже не заметил появления приятеля.

«Шкатулочка-то при нем», — подумал Педро. Лезвие светилось вовсю.

Вот оно что! Нож превратился в некое подобие магнитной стрелки, и его лезвие, светясь, указывало туда, где находилась опаловая шкатулка.

Что-то вроде опытов с магнитом, которыми увлекался Дамиан. А он-то, болван, никогда этим не интересовался! Педро повернулся и на цыпочках пошел обратно. Засыпая, он принял решение овладеть всесторонними научными знаниями, прежде чем приступать к изучению основ магии. По крайней мере, тогда он сможет отличать настоящее колдовство от обыкновенного фокуса.

По дороге к Турецкой горе у мальчишек было достаточно времени, чтобы обсудить последние события. И то ли оттого, что воздух был наполнен озоном, то ли от приподнятого настроения, то ли в предвкушении предстоящих трудностей, но оба были крайне вежливы и предупредительны и даже ни разу не поспорили. К вечеру они дошли уже до гранитного подножия горы, и начался путь вверх по склону. По той самой, страшной, дороге. При их появлении какие-то серые птички испуганно порхнули в стороны, и тут же над головой у ребят закружилась огромная ворона:

— Драк-драк-драк!

— Слыхал?! — вскрикнул Педро. — Она сказала: «Дра-миан»!

— А по-моему, «Пе-дра», «Пе-дра»... Вроде как с иностранным акцентом.

Они вошли в окутанный туманом лес. Здесь стояла тишина, как будто клочья тумана, зацепившиеся за ветви деревьев, клубящиеся между валунами, ползущие по дороге, приглушали щебет птиц и жужжание насекомых.

— Я слыхал, что самое трудное будет, когда кончится лес, — припомнил Дамиан.

Так говорили в деревне; только непонятно, откуда могли об этом узнать, если никто и никогда не возвращался с Турецкой горы? Не считая, конечно, доньи Хертрудис. Но и она не могла ничего рассказать, проехала по деревне на всех парах и исчезла.

— Драк-драк-драк! — раздалось у них над головой.

— Опять эта птица!

— Вот видишь, все-таки «Дра-миан»!

— Вовсе нет. «Пе-дра», «Пе-дра»!

Но спорить почему-то не хотелось, и мальчики пошли на взаимные уступки:

— Она то «Пе-дра» прокричит, то «Дра-миан».

— Ты прав, только сначала она прокаркала «Дра-миан», а потом уже «Пе-дра»...

Пока они обсуждали этот жизненно важный вопрос, наступила ночь. Они устроились на ночлег на обочине дороги и уже начали засыпать, когда Педро вдруг взяло сомнение:

— Послушай, а откуда эта ворона знает наши имена?

— Правда, откуда? Знаешь, может, она не то совсем кричала? Я, честно говоря, никакого «миан» не слышал.

— И «Пе» тоже не было. Нам просто послышалось что-то похожее. Но не успели они прийти к этому выводу, как издалека, из ночной темноты, отчетливо прозвучало:

— Дамиан-Велосипед! Дамиан!

Захлопали крылья, и уже совсем близко раздался крик:

— Педро-Крокодил! Педро!

От неожиданности ребята ухватились друг за друга и втянули головы в плечи. Так и сидели, стиснув зубы и боясь пошевелиться, пока все не стихло. Наконец, придя в себя и собрав все свое мужество, они решили обсудить положение и принять меры предосторожности.

— Давай спать по очереди. Ты спи, а я покараулю. Тут у меня часы со светящимся циферблатом, можно засекать время.

— Ладно, только, если я буду храпеть, ты меня потормоши.

— Пожалуйста. Спи давай.

— А мне еще не хочется.

— Мало ли что не хочется. А наступит моя очередь, ты и уснешь на посту?

— Ладно, я закрою глаза... Ты когда меня разбудишь?

— Минут через пятнадцать, согласен?

— Ой, так скоро!..

— Вот еще, скоро! Может, мне всю ночь тебя сторожить?

— Хорошо, хорошо, не будем спорить. Пятнадцать так пятнадцать. Минутная стрелка на фосфоресцирующих часах пробежала два деления, когда Дамиан услыхал:

— Эй, ты здесь?

— А где же еще? Ты что не спишь?

— Я стараюсь. Просто я подумал, что ты можешь исчезнуть, а я не замечу. Уж очень темно.

— Не болтай чепуху, никуда я не денусь. Ты что, меня не видишь?