Формула Бельмондо - Щеглов Дмитрий. Страница 13

– Когда дом строила, рабочие ее так называли! – ответил Данила. – А поет она под другим именем и фамилией, Фаина Капель ее концертное имя. Вот, – он достал из кармана миниатюрный календарик. – Раздарила всем соседям. Могу вам оставить на память.

Вера Павловна, как от змеи отдернула руку от календаря.

– У меня этих календарей… Кладовка ими доверху забита.

Данила многозначительно посмотрел на Настю. Та едва заметно кивнула головой, мол, поняла.

– Да! – задумчиво сказала Вера Паввловна, – взялся мой Гусь по доброте душевной ей помочь, раскрутить ее, а она его сама раскрутила.

Хозяйка встала и принесла альбом с фотографиями. Затем достала оттуда фотографию мужчины лет сорока и, показав ее Даниле, спросила:

– Этот мужчина часто бывает у нее?

Данила бросил мимолетный взгляд на портрет и отрицательно покачал головой.

– Никогда не видел. Я ее гостей всех знаю. Этот мужик серьезный, а у нее бывают в основном, ну как бы, поточнее сказать, пижонистые. То летом, когда дышать нечем, они в армейских сапогах, то на голове гребень, или машина дорогая, а штаны и сорочка рванье. Нет, вашего, не видел.

– Ну, хорошо, поверю тебе! – с облегчением вздохнула хозяйка дома.

– А мне нет резона врать. – независимо подал плечами Данила. – Капель сама мне задолжала огромную сумму и не отдает.

– Не скоро она тебе ее вернет.

– А что же мне делать? – потерянным голосом спросил Данила.

В это время зазвонил телефон. Хозяйка не успела ответить Даниле, зато весь ее разговор с мужем мы слышали собственными ушами.

– Ты скоро приедешь? – спросили хозяйку.

– Убралась уже. Чай пью. Скоро выеду. Тут к тебе ребята зашли, на кастинг в вашу фирму хотят попасть.

– Какие ребята?

– Скоморохи!

– Мы таких не просматриваем, гони их в шею.

– Но они очень талантливые. Особенно один, так и шпарит скороговорками, на любую тему. Он кстати, сосед твоей, этой Капель. Кстати знаешь, как ее за глаза называют?

– Она такая же твоя, как и моя.

– Но ты же ей протежировал.

– Прикажешь теперь из-за этого мне повеситься? Ты лучше спроси их, когда они ее в последний раз видели? Куда она подевалась? Пусть спросят от меня, что делает она там на периферии? Я тут всех знакомых на телевидении поднял.

– Ой, только мне не надо…

Вера Петровна спросила Данилу, когда он видел последний раз соседку Фаину Капель.

– Неделю назад была. – ответил он, – Шашлыки пожарили, страуса мне оставила вместо денег и укатила. А куда, не знаю. Она никогда не говорит, где гастролирует. В голосе моего приятеля появились жалобные нотки, – Спросите Григория Богдановича, он страуса у меня не купит?

– Тебе страуса этой мамзели предлагают ребята купить. Не хочешь? Она с соседями страусом рассчиталась. А где сейчас обретается, говорят, не знают. Ты то там что-нибудь предпринимаешь? Делай что-нибудь с этой Капель. Да раскрути ты ее!

– Думаешь, это так легко? Делаю я. Все делаю параллельно. И то и это. Не волнуйся, время работает на нас. Не получится на телевидении, раздену ее догола. Никуда не денется. Пока! Жду!

– До встречи!

Разговор закончился. Вера Павловна положила телефонную трубку и повернулась к нам.

– Мой супруг сказал, что на кастинг, ваш репертуар не подходит. Так, что извините, ничем помочь не сможем. Мне ехать пора.

Попрощавшись мы вышли на улицу. Как же горды были Настя с Данилой. Весь разговор вписывался в их формулу артистического счастья.

– Нет, ты слышал, он ее раскручивать будет. – басил Данила.

– Ага! А кто первый узнал, что этот Гусь в фирме «Талант-Раскрутка» работает? – заходясь в восторге от собственной значимости, подпевала ему Настя.

– Ну, ты!

– Вот Данила, первое подтверждение, что мы на верном пути.

Мне надоело слушать их хвастливые восклицания, и я им сказал, что они не то обсуждают.

– Ты вечный оппозиционер! – недовольно заявила Настя. Конечно, я прервал струю слащавой лести, в которой она с утра купалась, как в горном водопаде.

– А что мы должны обсуждать? – с вызовом спросил Данила. Он, глупый думает, что его коалиция с Настей будет вечной. Чудак человек. Как только он ей надоест, она заведет показную дружбу со мной. Я даже подозреваю, что на подсознательном уровне, она в пику мне вдруг воспылала такой страстью к талантам моего дружка. А всех талантов и нескрываемых интересов у него, это большая поварешка. О чем бы он ни говорил, что бы ни советовал, в итоге все равно свернет на едальную тему. Прав я оказался. Данила начал ощипывать Гусыню:

– Там и обсуждать собственно говоря нечего было. Сушки и печенье выставила на стол Гусиха. Поленилась в погреб слазить. Небось там окорока с потолка свисают. Разве так гостей встречают радушные хозяева.

Ну, что я говорил? Чем он свой вопрос закончил? Настя даже поморщилась. Она предложила мне сформулировать поточнее свои сомнения.

– Мы, должны подумать, вот о чем, – сказал я, и ввернул заковыристое словечко, – Подвергнуть твою соседку остракизму, или занять выжидательную, примиренческую позицию по отношению к Капель. Вспомните, как этот Гусь по телефону сказал жене: не получится на телевидении, он разденет ее догола. А что, значит, разденет догола?

Только я хотел с ними поделиться высокими мыслями на эту скользкую тему, ибо сообразил, что имел в виду Г.Б. Гусь, как они стремительно бросились на эту, подброшенную мной, словесную кость. Мужлан Данила вот что предположил:

– Если она, не раскрутится, и не будет приносить ему доход, – заявил он, – то тогда он натуральным продуктом возьмет с нее. Вот что означает, раздену догола! – и такая скабрезная улыбка появилась на лице моего приятеля, что Настя презрительно воскликнула:

– Фи! Какая мерзость обычно вылетает у тебя изо рта Данила.

Тот стоял на своем:

– А что? Может быть этот Г.Б. Гусь вместе с женой сексуальные террористы. Она ведь согласилась с ним, ничего в ответ не сказала. Против, не была, чтобы он ее раздел. Макс правильно говорит, придется думать, чью сторону занять. Надо или плюнуть на собственные обиды, и сказать Капель, что с ней собираются сделать, или наоборот, как только она снова появится у себя в доме, пойти и сдать ее этому Гусю, а самому взять бинокль. – Данила расхохотался, – Во, Макс и кино-порнуху после полуночи не надо будет смотреть.

– Ты понимаешь, хоть что несешь? – возмутилась Настя. Мой дружок был непробиваем.

– А что? Она мне должна. Деньги не возвращает, а я ее еще должен с берданкой охранять от народного гнева? Гусь место ей на телевидении пробивает, а она по ресторанам концерты дает. Где это видано, старый осел, молодого везет? Я ее Гусю сдам, как только она приедет. Минуты не задумаюсь. В тот же час приду и скажу, Капель приехала. Пусть он ее где хочет, хоть в сортире мочит. Я определился. Я ее враг. А враг моего врага, мой друг. Значит Гусь мой друг. – и Данила как римский патриций ударил себя кулаком в грудь. – Я сказал!

Господи только театральных жестов нам не хватало. Он сказал. Чушь он сказал. Вразумительное что-нибудь он может сказать? Бред сивой кобылы его мысли. А тут еще Настя пошла на меня в атаку:

– И ты с ним Макс полезешь на чердак, подглядывать?

Я естественно открестился от своего дружка порнушника, и сказал, что они неправильно толкуют совершенно ясные слова. Но мне не дали развить конгениальную мысль.

Данила, как застоявшийся конь заржал.

– Ты уже с одним «Ув» нас чуть до кондрашки не довел, помолчи, пожалуйста.

Слава богу, хоть Настя заняла нейтральную позицию, а то я бы обиделся, развернулся и ушел.

– Мальчики, мальчики! Ну, какие же вы глупые, – воскликнула она, – этот Гусь совсем не то имел в виду, что вы думаете. Вы меньше телевизор смотрите. Когда он говорил, что разденет ее догола, то…то…

– Ну, что, то? – взмолился Данила. – говори, разденет он догола ее или нет?

Насладившись нашим с Данилой нетерпением, Настя начала излагать женскую точку зрения на двусмысленные слова Гуся.