Черные глаза - Босуэлл Барбара. Страница 14

— Пойми, я не сержусь на тебя. Я сам виноват, что воспользовался твоей неопытностью, причинил тебе боль…

— Перестань каяться. Я легла в твою постель потому, что сама захотела. Вся ответственность лежит только на мне; спасибо тебе за заботу. Я не из тех, кого можно обманом заманить в постель.

— Конечно, я знаю, но я…

— Заткнись и убирайся! Тут уж его возмущение достигло кульминации.

— Ты — самое твердолобое создание, с которым мне выпало несчастье столкнуться! Если ты думаешь, что я буду валяться у тебя в ногах и просить прощения…

— Прощения? — Ханна остановилась. Значит, он сожалеет о том, что произошло между ними! Прощение за любовь?! Нет, пусть лучше она заживо сгорит, чем прольет хоть одну слезу из-за Мэтью Грейнджера!

В этот критический момент на противоположной стороне улицы появилась пара:

Эмма Уинн, хозяйка книжного магазина на улице Кловер, и Кеннет Дрейк, красивый парень, член местного клуба игроков в гольф.

Ханна быстро перебежала улицу, якобы желая поприветствовать старых знакомых, а на самом деле — чтобы избавиться от общества Мэтью. Каково же было ее удивление, когда он последовал за ней со словами:

— Привет, друзья!

— Что ты тащишься за мной? — возмутилась Ханна.

— Я просто хочу поздороваться с моими новыми друзьями, — невозмутимо возразил он.

Ханна была раздражена тем, что и Эмма, и Кеннет радостно приветствовали Мэтью. К тому же Кеннет предложил всей компании зайти куда-нибудь выпить.

Тут Ханну осенила коварная мысль:

— Скажи-ка, Эмма, ты когда-нибудь слышала о писателе по имени Гален Иден?

— Конечно, — закивала Эмма, — его книги прекрасно раскупаются. В моем магазине есть все его произведения. Туристы с удовольствием читают их на отдыхе.

— Ханна! — с укоризной произнес Мэтью.

Но она не обратила внимания на его предостережение.

— Для тебя, Эмма, будет приятной неожиданностью узнать, что Гален Иден стоит перед тобой, хотя ты знаешь его как Мэтью Грейнджера.

— Вы Гален Иден? — с изумлением спросила Эмма.

— Ну разумеется, это он, — злорадно подтвердила Ханна. — Я советую тебе устроить в своей лавке встречу с читателями, и пусть автор дает автографы всем желающим. Уверяю тебя, что местные жители и туристы слетятся в твой магазин, как пчелы на мед.

Эмма смущенно улыбалась, однако Кеннет не растерялся:

— Итак, вы писатель? Это прекрасно. Я могу вам рассказать массу историй об игре в гольф. Мои друзья уверяют, что мне самому пора уже написать книгу на эту тему.

Мэтью тяжело вздохнул, а Кеннет стал забрасывать его вопросами об издательском деле.

— Мне надо бежать! До встречи! — крикнула Ханна и пустилась наутек, оставив Мэтью с Эммой и Кеннетом. Надеюсь, что встреча состоится не очень скоро, подумала она про себя. А что касается Мэтью Грейнджера, то, может быть, мы не увидимся никогда!

— Бабушка, я не хочу больше видеть этого человека, — заявила Ханна, вернувшись домой. Родители и Бэй по обыкновению отсутствовали, а Лидия Фарли сидела у телевизора. — Мэтью Грейнджер ловкач, он… он… — Ханна с ужасом почувствовала, что может расплакаться.

— Что случилось, дорогая? — спокойно спросила бабушка. — Днем ты хотела ему помочь в работе, и я договорилась с Александрой Уиндэм на завтра. Она будет ждать нас троих к чаю.

— Нас троих? Тебя, меня и Мэтью? — Ханна опустилась на диван. — Ой, нет!

— Как же так?! Она была очень любезна и даже изменила свою программу ради встречи с нами. Поскольку Александра хочет пристроить свою дочь за нашего Бэя, она рада пообщаться со всеми членами семьи Фарли. Вот если б она знала… — Лидия передернула сухонькими плечами, явно довольная характером предстоящих событий.

— Что касается меня, бабушка, то я не пойду туда вместе с Мэтью Грейнджером, пусть идет один.

— Неужели влюбленные поссорились? Ханна вздрогнула, услышав слово «влюбленные». Она так долго ждала встречи с настоящим мужчиной, отвергала направо и налево всех, кто хотел ее полюбить, и потому, наверное, внушила себе, что наконец-то нашла то, что искала. И какой печальный финал!

Этот бессердечный человек желал только провести с ней ночь, а ее неопытность в любви оттолкнула его. Он не мог ей простить девственности, которая была ему совсем не кстати…

— Ханна, что с тобой? Ты плачешь?

— Нет! — отрезала внучка, смахивая тыльной стороной ладони непрошеные слезы. — Разве я когда-нибудь плакала из-за мужчин? Тем более не намерена проливать слезы из-за этого ненавистного выскочки!

— Ненавистного выскочки? — повторила бабушка. — Должно быть, он сегодня совершил непоправимо дурной поступок, если заслужил такой эпитет. Может быть, ты, дорогая, посмотришь со мной фильм, развлечешься?

— Бабушка, пожалуйста, сделай что-нибудь, но я не могу пойти с вами завтра.

— Ты должна, деточка, через «не могу»! Мы не имеет права так подвести Александру Уиндэм. — Лидия подъехала на своем кресле к дивану, где сидела Ханна. — Расскажи мне лучше, что там у вас случилось с этим Мэтью Грейнджером.

Закрыв лицо руками, Ханна прошептала:

— Ах, бабушка, я сваляла такого дурака сегодня вечером!

— Но, дитя мое, ты ведь не в первый раз валяешь дурака, — посочувствовала Лидия, гладя руку Ханны. — Твой брат всегда тебя обвинял в том, что ты ставишь в глупое положение всю семью, а ты в ответ смеялась над ним. Почему бы тебе и на сей раз тоже не посмеяться?

— Потому, что теперь мне не до смеха, все очень серьезно.

— Значит, ты влюблена в этого человека, — сказала бабушка, покачивая головой. — Я всегда знала, что, когда ты влюбишься, все произойдет быстро и драматично, точь-в-точь как у меня с твоим дедушкой…

— Но я не влюблена в Мэтью Грейнджера! — прервала Ханна, лицо ее пылало.

— Пойди-ка лучше выспись хорошенько: ты должна быть завтра в форме, — посоветовала бабушка с лукавой улыбкой на старческих губах. — Могу тебя заверить, что твой Мэтью Грейнджер тоже неважно себя чувствует после вашей ссоры, если, конечно, тебя это может хоть немножко утешить.

— А мне все равно, как он себя чувствует, — возразила Ханна, откидывая назад пышные черные волосы. — Раз ты настаиваешь на нашем визите в поместье Уиндэмов, считай, что он твой гость, и ты будешь сама с ним разговаривать.

— Ты иногда бываешь просто несносной, — вздохнула Лидия Фарли.

— Мне уже об этом говорили, — сказала Ханна, целуя бабушкину седенькую макушку. — Но ты все равно меня любишь.

Лидия Фарли была права, когда предположила, что Мэтью тоже чувствует себя неважно после ссоры с Ханной.

Он вспоминал все те сладкие мгновения, которые провел в ее объятиях, и с сожалением вновь и вновь думал об их неожиданной размолвке. Ведь могло же быть совсем по-другому, размышлял он, представляя себе различные варианты их дальнейших взаимоотношений. Неужели он сам виноват во всем? Мысли о том, что могло бы быть и чего уже не будет, не давали ему уснуть. Лишь под утро он задремал, но вскоре его разбудили птицы, щебетавшие на дереве возле окна.

— Проклятые птицы! — пожаловался он, выпивая третью чашку крепкого черного кофе в закусочной тетушки Пег. — Невозможно было спать, так они горланили!

Пег всегда относилась с сочувствием к своим клиентам, особенно в дождливую погоду. Но на этот раз она возразила:

— Все гости нашего пансиона любят птиц и называют их пение «прелестным утренним концертом».

— Неужели в округе нет голодных котов, которые могли бы покончить с этим несносным песнопением?

— проворчал Мэтью.

Стоявшая за прилавком Кейт рассмеялась, но тетушка Пег смерила его неодобрительным взглядом, и Мэтью понял, что его шутка неуместна.

Он не спешил и все тянул время, так как незачем было возвращаться в пустой номер. Кейт и тетушка Пег, сменившая гнев на милость, познакомили его с некоторыми горожанами, которые зашли в закусочную позавтракать в это воскресное утро.

Среди них была и рыжеволосая Дженни двадцати с лишним лет, хозяйка салона красоты, которая снабжала весь город последними новостями и сплетнями. Она уже знала, что Мэтью писатель, а его псевдоним — Гален Иден, и тут же попросила у него автограф.