Река твоих отцов - Бытовой Семен Михайлович. Страница 18

— После, Лукерья Ивановна. Пускай народ погуляет, повеселится.

В это время к учительнице подбежал Кирилл Батум.

— Вальс, Валентина Федоровна.

— А наступать на туфли не будешь?

— Не буду. Научился.

А Валя Акунка пригласила на тур вальса доктора.

— Ну, а ты, Николай Павлович, чего стоишь? — спросила Адьян.

— Никто, не берет, — пошутил учитель. — С вами, что ли, потанцуем?

Старушка попятилась, но учитель тут же подхватил ее и пошел кружиться.

В самый разгар веселья на площадь въехала телега, разукрашенная цветами и лентами. Цветной бумагой были обернуты оглобли и дуга, под которой глухо звенел жестяной колокольчик, снятый с оленя. Телегу тащила низкорослая лошадка. Грива у нее была заплетена в две тугие косички с алыми лентами. Лошадь вел под уздцы Тихон, которого никто не узнал, потому что на лице у него была маска — сердитая медвежья морда с оскаленной пастью.

На телеге лежали тщательно вымытая морковь, куски кочанной капусты, картофель в мундирах (его рано утром сварила интернатская повариха).

Саша заиграл туш.

Николай Павлович поднялся на телегу. Орочи подошли, обступили ее со всех сторон.

— Друзья мои, — сказал учитель, — осень — хорошее время года. Она вознаграждает людей за труд на земле. За перевалом Сихотэ-Алиня труженики полей отмечают праздник урожая. Вот и мы тоже решили отметить наши первые успехи. Земля, которую до сих пор считали бесплодной, к которой никогда не прикасались руки таежников, оказалась доброй, плодородной. Смотрите, какая картошка, какие овощи выросли! Пожалуйста, отведайте, угощайтесь… — И он стал раздавать картофель и овощи.

Только теперь Тихон сорвал с лица маску.

— Бери, чего там! — закричал он. — Всем хватит. — И, взяв с телеги картофелину и несколько морковок, передал атане — старейшине рода Акунка.

— На празднике медведя едят мясо, — сказала старушка, — а на празднике земли — картошку.

Потом учителя сменил доктор.

— Почему в старое время в стойбищах было много больных и слабых людей? Потому что всю жизнь ели только рыбу и мясо и совсем не ели овощей и картошки. А теперь, я думаю, у каждого из вас будет свой огород. — И, заметив, что Федор Копинка сунул в карман морковку, обратился к старику: — Ну, а вы, Федор Васильевич, почему не пробуете?

— Он никому не верит! — крикнул Кирилл, решив напомнить Копинке, как его ночью поймали на огороде.

— Нельзя, Кирилл, старого человека обижать, — сказала учительница. — Что же вы, Федор Васильевич, не пробуете?

Старик заморгал глазами:

— Никифор Хутунка просил. Тоже хочет…

— Пожалуйста, и ему дадим! — И, взяв с воза картофелину, кусок кочана и морковку для шамана, передала Копинке. — Снесите ему.

До позднего вечера не прекращалось веселье. Неутомимый Саша играл без перерыва. Когда над долиной опустились сумерки, ребята спустили на воду ульмагды и оморочки и уплыли вниз по Тумнину.

Вернулись только в полночь.

С тех пор прошло много лет. Ежегодно в Уське празднуют День урожая. Орочи полюбили этот радостный осенний праздник. Теперь здесь не встретишь ни одного двора, где бы не было огорода.

Вот на широкой грядке желтеет просо «родина». Его вырастили ученики пятого класса во главе с Валентиной Акункой. А вот пшеница «эриторсперум». Хозяйка здесь — ученица шестого класса Лида Акунка. Поодаль от пшеницы разбиты грядки с бобовыми культурами. Тут и горох пяти сортов, и чина, и чечевица. Ими ведает звеньевой Гриша Акунка. Морковь, огурцы, редис находятся на попечении ребят из младших классов, а звеньевым у них Борис Хутунка. Самый ответственный участок — ветвистая пшеница — у Фомы Сеченки. Пшеница эта появилась в таежной Уське недавно, но уже имеет богатую историю.

Валентина Федоровна как-то написала письмо в Москву, в Тимирязевскую академию, с просьбой прислать немного зерен ветвистой пшеницы.

Долго ждали ответа из Москвы. И вот однажды, рано утром, с почты прибежала Уланка и вручила Валентине Федоровне заказное письмо. На конверте стоял штамп московской академии. В письме оказалось… пять зерен ветвистой пшеницы. Когда, прослышав о письме, прибежали юные мичуринцы и учительница высыпала крохотные мохнатые зернышки на блюдечко, ребята были обескуражены.

— Мы думали, целый пакетик из Москвы пришлют, а оказывается, всего пять штук…

— Из этих пяти зерен мы должны вырастить по крайней мере пятьдесят колосков.

— Из каждого зернышка по десять колосков? Разве можно?

— Конечно, можно. Завтра же с утра начнем готовить почву. Фому Сеченку назначаю ответственным за ветвистую пшеницу.

— Надо на грядках чучело соорудить, а то Алитет зерна склюет, — сказала Валя Бисянка.

— Нечего все на Алитета сваливать! Мало ли какие птицы из тайги прилетают, — обиделся за своего питомца Сеня Тиктамунка. Недавно Сеня принес из тайги мохнатого ворона, приручил его и назвал Алитетом.

Как и предполагала Валентина Федоровна, пять зерен дали добрый урожай — пятьдесят семь колосков. На следующий год вместо прежней узенькой делянки отвели под ветвистую пшеницу делянку в два квадратных метра. А ныне засевают делянку в двадцать шесть квадратных метров.

Каждую осень отправляют юннаты семена ветвистой пшеницы, выращенные на берегу Тумнина, и в Москву, и в другие северные школы Дальнего Востока, причем не в конвертах, а в маленьких берестяных коробочках…

«Лесная школа»

От старого ветхого помещения, где прежде была школа, осталось одно название — «лесная». Теперь для нее построили новый большой дом с широкими светлыми окнами на Тумнин.

Все делалось заново: парты, классные доски, наглядные пособия. Ребята собирали старую бумагу, варили ее в котле над костром, а Николай Павлович из папье-маше мастерил макеты вулканов и речных долин, горных хребтов и озер.

Впервые оборудовали и мичуринский уголок. Здесь были разные овощи, картофель, мохнатые колосья ветвистой пшеницы, снопы овса, соя, чечевица. Все, что давала людям земля Севера, было собрано здесь и хранилось в специальных шкафах под стеклом.

Отвели уголок и для представителей таежной фауны. Пока, кроме чучела филина, там ничего не было. Но мальчики заверили учителя, что скоро убьют и сохатого, и лису, и медведя, а если попадется тигр, то не упустят и амбу. Что же касается птиц, то пусть Николай Павлович не беспокоится — даже орленка добудут с вершины Северной сопки!

— За медведем не пущу вас в тайгу, — предупредил Николай Павлович. — Попросим старых охотников, они добудут для вас медвежонка.

— Почему, Николай Павлович? — удивился Ким Пунадинка. — Кирилла Батума можно пустить. Кирилл — самый меткий стрелок в Уське. Прошлой зимой двух медвежат из берлоги выгнал. А когда на него медведица пошла, он и ее с двух выстрелов уложил.

Кирилл подмигнул Киму, чтобы поменьше говорил. Мол, сам знаю, что делать.

Назавтра, к удивлению учителя, Кирилл и Ким принесли в школу молодого орленка, филина и двух летучих мышей. Встали чуть свет, переплыли на оморочке на тот берег и поохотились с мелкокалиберной. Правда, с орленком возились долго. Ждали, пока улетят орел и орлица, а когда они скрылись за опушкой леса, Кирилл и Ким взобрались на сопку, набросили петлю на шею маленького орленка и вытащили из гнезда.

За филина и мышей Николай Павлович похвалил, а за орленка рассердился. Рискованно.

Фома Акунка рассказал Кириллу, что знает нору, где скрывается барсук.

И верно, ребята поставили у норы капкан с приманкой, и, когда зверек вечером вышел на добычу, схватил приманку, пружиной ему прищемило передние лапы.

Словом, все шло хорошо. В зоологическом уголке уже было больше десятка разных чучел. Смастерил их по просьбе ребят старый охотник Сеченка. Чучела зверей и птиц, которые он делал, были как живые.

Николай Павлович в это время сооружал «вечный умывальник».

Обычно по утрам подле старого умывальника выстраивалась длинная очередь, и нередко случалось, что у стоявших позади не хватало терпения ждать, и они потихоньку шли в столовую не умывшись.