Цирк приехал! - Аронов Александр. Страница 27

Глава восьмая

ТАЙНА ОТЦА НИКОДИМА

Встав пораньше, Ромка отправился к Петьке Бурлаченко, которого решил окончательно запугать. Его ожидала приятная новость.

За штатив я тебе деньги отдам, я человек благородный, — сказал Петька, — но больше у вас в школе учиться не буду. В другую перехожу.

— Правильно! — обрадовался Ромка. — А то убьют и спасибо не скажут. Неблагодарные люди. Меня вчера заподозрили, что я тебя спас. Тоже чуть не убили. Мало я с тебя запросил. Честно скажу. Мало! Из карапета-то шашлык сделали.

Жирного Петьку передернуло.

— Как же ты в другую школу решился перейти?

— Неохота учиться со всякой шпаной. Противно. Юные негодяи помолчали. Ромка сказал:

— Мне тоже противно, но что поделаешь? Приходится терпеть. Ну, так насчет штатива не забудь. Я загляну на днях. А насчет тебя скажу, что ты с родителями в Америку уехал.

— Не поверят. Ты лучше скажи, что ко мне приехал старший брат. Моряк. И, если кто меня тронет, плохо будет. Скажи, что он чемпион по боксу.

Успокоенный Ромка помчался в школу.

Петька соврал Ромке, что сам решил сменить школу. Это посоветовал вчера вечером Аркадий Викентьевич, чтобы не поднялся шум из-за подарка. Аркадий Викентьевич взялся оформить перевод. Родители охотно с ним согласились.

После уроков в пионерской комнате состоялось обсуждение письма Крупской. Ребята постановили немедленно отправиться в цирк, разыскать новичка и от имени всей группы принести ему извинения. Делегатами избрали пятерых: Власа, Нину, Римму, Борьку и Павлика.

Ещё издали показались между деревьями две высокие цирковые мачты. Ребята вошли в сад.

На каркас циркового барабана натянули брезент, но крыши ещё не было. Ветер хлопал брезентом, мачты качались, и было боязно за прилепившихся к ним двух смельчаков. В первом ребята тут же узнали клоуна и главного «черта» дядю Доната. Он был босой, без пиджака.

«Черти» возились с тросом, идущим из центра барабана через блок, висевший на перекладине между мачтами. Сделав что-то с креплениями, босоногие «черти» ловко и быстро соскользнули по мачтам внутрь барабана. Вскоре из него появилась остроконечная брезентовая крыша. Она поднималась вверх к перекладине.

— Раз, два — взяли! — кричали артисты, тянущие за трос снизу.

Крыша дошла до перекладины и остановилась. Из цирка вышел бородатый.

— Нам бы Татешкелиани или Василия Тихоновича…

— Шурку не видел. А что за Василий Тихонович?

— Лилипут.

— Васька, что ли? — догадался бородач; — Пройдите в цирк. Не все, конечно! Он на манеже, кажется.

— Идите вы, — решил Влас, передав Нине и Борьке тетрадки и учебники Сандро. — Мы будем ждать вон на той скамейке.

Борька и Нина шмыгнули внутрь. Цирк состоял из огромной черной земляной ямы-воронки с манежем в центре. Манеж ещё не был готов.

— Разве это работа? — кричал на артистов доктор черной и белой магии Али-Индус. — Разве это манеж? Перекопать! Разровнять! — приказал он и пошел к плотникам.

Плотники настилали грубые доски на врытые в землю свежие деревянные колья. Директор, видимо, остался доволен их работой — ничего не сказал.

Лилипуты обивали барьер материалом, под который засовывали сено, стружки и солому.

— Простите, — обратился Борька к одному из них, — вы не знаете случайно, где Василий Тихонович?

— Случайно знаю! — пропищал лилипут, вынув изо рта гвозди. — Собак кормит! — и указал молотком в сторону циркового двора.

Во дворе артисты разгружали ящики и составляли из металлических частей какую-то сложную аппаратуру. На ребят никто не обратил внимания.

Нонна кругами прогуливалась по двору. За ней послушно следовал невзнузданный Буян.

Возле медвежьей клетки сгрудилось несколько человек. Медвежонку лечили зуб. Четверо рабочих держали его сквозь прутья клетки. Человек в белом халате, наверное, ветеринар, стоял чуть поодаль.

Медведю с трудом вставили в пасть распорку из дерева. Дрессировщик набирал в детскую клизму мутную жидкость из большой банки и направлял струю в мишкину пасть. Медвежонок хрипел, дергался, пытался вырваться.

— Да подойдите вы ближе! Не бойтесь! — уговаривал ветеринара дрессировщик.

— А зачем подходить? — говорил ветеринар. — Мне и отсюда все видно!

Ветеринар нервно докурил папиросу и отбросил окурок в сторону. Он упал возле обезьянки, привязанной к столбу. Обезьянка была в смешном костюмчике: шерстяной зеленой фуфайке и красных коротких штанишках. Она бегала как заводная вокруг столба. Веревка то наматывалась на столб и становилась совсем короткой, то разматывалась во всю длину. Испугавшись окурка, обезьянка вскарабкалась вверх по столбу и чуть не задохнулась. Соскочив на землю, она снова начала кружить вокруг столба.

Ребята как завороженные смотрели на обезьянку, забыв, о медвежонке.

— Привет, пичуги! — подошел сзади Василий Тихонович. — Как вы сюда попали?

В руках его была большая поварешка и щепки. Поверх пиджака — фартук.

— Здравствуйте, Василий Тихонович! Нам очень Татеш нужен. Он книжки в школе забыл.

— Его не было сегодня. Дядя Проня наверняка знает, где он. Это его приемный отец. Эй, ребята, Вонави никто не видел? — спросил лилипут у артистов, собиравших аппарат.

— За опилками поехал!

— Значит, подождать вам придется.

— Гляди, Борька! — толкнула мальчика Нина. Обезьянка, погасив окурок, развернула его и отправила табак в рот.

— А она не отравится? — испугалась Нина.

— Ничего не будет! Она как-то в конторе выпила целый флакон чернил. Лакомка. Бог весть что любит! Смотрите!

Василий Тихонович достал коробку спичек и потряс ею. Обезьянка тут же перестала бегать и уставилась на коробку. Лилипут зажег спичку, а когда она догорела почти до конца, погасил и протянул обезьянке. Обезьянка тут же сунула спичку в рот, выплюнула недогоревший кусочек и просительно протянула ручку.

— Любимое блюдо, — пояснил Василий Тихонович. — Значит, нужно для организма. Угостите-ка её, не бойтесь.

Борька, а потом Нина дали обезьянке по обгоревшей спичке.

— А теперь познакомьтесь! Дай-ка лапу!

Обезьянка протянула маленькую, как у ребенка, ладошку. Она была очень горячая и нежная. Снизу розовая, а сверху коричневая, покрытая мягкими волосами. С блестящими черными ноготками.

— Ну, а теперь идемте со мной! Посмотрите, как я хозяйничаю. Захватите щепок побольше! — скомандовал Василий Тихонович и направился в глубь двора.

Перед фанерной стеной, за которой помещались стоящие в четыре этажа собачьи клетки, был разложен костер. На двух кирпичах кипело в большой кастрюле варево. От него шел смрад.

Борька с Ниной подкинули щепки в огонь и поморщились. Василий Тихонович расхохотался:

— Что, не нравится похлебка? А собаки любят. Тут и первое, и второе, и третье. Всё вместе. Мое изобретение!

Услышав знакомый голос, собаки подняли отчаянный лай.

— Пошли поглядим? — пригласил ребят Василий Тихонович.

Увидев чужих, собаки забесновались. Они скалили пасти, бросались на решетки, царапали их лапами, надрывались от лая.

Ребята отступили. Борька наткнулся спиной на самого директора Али-Индуса.

— Тебе что, делать нечего? — набросился на Василия Тихоновича доктор черной и белой магии. — Я давно слежу за тобой! Кого это ты развлекаешь?

— А вы не кричите на меня, Гораций Иванович! — с достоинством ответил Василий Тихонович. — Ребята мясо собакам принесли. И совершенно бесплатно. Их отец работает на бойне. И ещё принесут! Тоже бесплатно! Верно, ребятки?

— Верно… — выдавила из себя Нина.

— Им бы контрамарочку за это выписать надо, а вы ругаетесь!

— Ну, раз бесплатно, тогда можете приходить! — смягчился директор.

Он вытащил из кармана засаленную книжицу, вырвал из неё листок, послюнявил карандаш, написал: «На два лица. На свободные места» — и вручил бумажку Нине.