Гарун и Море Историй - Рушди Ахмед Салман. Страница 11

— Я думал, что все гуппи болтливы, — шепнул Гарун Еслию. — Но этот Садовник что-то не слишком разговорчив.

— На самом деле он говорит очень много, — отозвался Еслий. — По крайней мере, для Садовника.

— Здравствуйте, — крикнул Гарун Садовнику, подумав, что раз они не знакомы, надо представиться.

— Ты кто такой? — мягко, но отрывисто спросил Садовник, не замедляя хода.

Гарун назвал свое имя, Садовник коротко кивнул.

— Мали, — произнес он. — Плавучий Садовник Первого Ранга.

— Скажите, — спросил Гарун как можно любезней, — а чем занимаются Плавучие Садовники?

— Обслуживанием, — ответил Мали. — Распутыванием спутанных Потоков Историй. Развязыванием узлов на них же. Прополкой. Короче — Садоводством.

— Представь, что Океан — это голова с волосами, — пришел на помощь Удод Ноо. — Вообрази, что в нем так же много Потоков, как мягких и вьющихся прядей — в гриве. А чем длиннее и гуще волосы, тем сильнее они сбиваются и путаются. Прическа, чистка, мытье, укладка. Вот так.

Еслий обратился к Мали:

— Когда началось загрязнение? И насколько оно опасно? Мали ответил по порядку.

— Недавно. Но распространяется стремительно. А опасно ли? Очень. На чистку отдельных историй понадобятся годы.

— Каких, например? — осторожно поинтересовался Гарун.

— Некоторые популярные романы превратились в описания походов по магазинам. Детские сказки. Сейчас, например, наблюдается вспышка анекдотов о говорящих вертолетах.

На этом Мали замолчал, и они продолжили мчаться к Гуп-Сити. Однако несколько минут спустя Гарун услышал новые голоса. Они говорили в унисон, и при этом булькали и пенились. Наконец Гарун догадался, что эти звуки поднимаются из глубины Океана. Он глянул в воду и увидел совсем близко двух страшных морских чудищ. Эти чудища плыли у самой поверхности, так что казалось, будто они катятся на волне, которую поднимал Ноо.

По треугольным очертаниям и радужной окраске Гарун догадался, что это была какая-то разновидность Рыбы-Ангела, правда, величиной с огромную акулу, а еще у этих рыб были — без преувеличения — десятки ртов по всему телу. И рты эти были постоянно при деле — заглатывали Потоки Историй и снова выбрасывали их наружу, прерывая этот процесс только для того, чтобы что-нибудь сказать. Каждый рот, заметил Гарун, говорил собственным голосом, но все рты одной рыбы произносили слова абсолютно синхронно.

— Торопитесь! Торопитесь! Опасайтесь опоздать! — булькала первая рыба.

— Очень болен Океан наш, нужно доктора позвать! — продолжала вторая.

Удод Ноо снова любезно взялся просветить Гаруна.

— Это Многоустые Рыбы, — сказал он. — Так их зовут потому, что у них множество уст, то есть ртов — в чем ты, без сомнения, уже убедился.

— Многоустые Рыбы живут исключительно парами, — добавил Ноо, не раскрывая клюва. — Они преданы партнеру до гроба. И в доказательство совершенства своего союза они всегда и везде говорят только в рифму.

Многоустые Рыбы, плывшие рядом с ними, показались Гаруну не вполне здоровыми. Они плевались и кашляли всеми своими многочисленными ртами, глаза у них были красные и воспаленные.

— Я, конечно, не специалист, — обратился к ним Гарун, — но с вами все в порядке?

Они тут же ответили, расставляя знаки препинания булькающим кашлем:

— Это ты правильно заметил, что все гуппи любят поговорить, — заметил Еслий. — Молчание часто считается невежливостью. Поэтому они и извиняются.

— По мне, так они говорят вполне достаточно, — ответил Гарун.

— Обычно каждый рот произносит что-то свое, — объяснил Еслий. — И разговоров получается намного больше. То, как они сейчас говорят, для них все равно что молчание.

— А Плавучий Садовник скажет несколько коротких фраз — и считает себя болтуном, — вздохнул Гарун. — Я, наверное, никогда не смогу понять что к чему у вас тут. Чем, кстати, эти рыбы занимаются?

Многоустым Рыбам, ответил Еслий, лучше всего подходит название «голодарь».

— Потому что когда рыба голодна, она поглощает истории всеми своими ртами, и внутри нее происходят чудесные превращения: хвост одной истории присоединяется к другой, и — оп-ля! — когда рыба выплевывает истории, это уже не старые, а новые сказки. Ведь ничего не возникает из ничего, Воришка. Ни одна история не может прийти ниоткуда; новые истории рождаются из старых — новыми их делает новая комбинация. Наши Многоустые Рыбы и вправду производят в своей пищеварительной системе новые истории — так что представь, как сильно их сейчас должно тошнить! Ведь все эти отравленные саги разгуливают сейчас у них внутри — туда-сюда, вверх-вниз — и ничего удивительного, что от этого лица у них слегка с зеленцой!

Многоустые рыбы всплыли и с трудом исполнили еще один куплет:

Услышав это, Джинн Воды схватился за голову, чуть не сбив свой тюрбан.

— В чем дело? — настойчиво спрашивал Гарун. И до крайности озабоченный Еслий нехотя растолковал, что расположенная в районе южного полюса Кгани Старая Зона представляет собой территорию, куда в последнее время редко кто наведывается. Там протекают древние истории, спрос на которые нынче невелик.

— Ты же знаешь людей — им подавай новое, всегда только новое. Кому сейчас нужны старые сказки?

Таким образом, Старая Зона как бы вышла из употребления; однако считалось, что все Потоки Историй образовались давным-давно в одном из течений Океана, берущих свое начало из Источника Историй, который расположен, как утверждает легенда, поблизости от южного полюса.

— Если отравлен сам Источник, то что же будет с Океаном и с нами со всеми? — почти взвыл Еслий. — Мы слишком поздно вспомнили о нем. И теперь за это расплачиваемся.

— Держите ваши шляпы! — прервал его Удод Ноо. — Жму на тормоза. Гуп-Сити прямо по курсу! Рекордные сроки! Ва-ва-ва-ру-ум! Нет проблем!

«Надо же, как быстро ко всему привыкаешь, и даже к такой скорости, — рассуждал Гарун. — Новый мир, новые друзья: не успел сюда явиться, а уже ничему не удивляюсь».

В Гуп-Сити все кипело. Город был расчерчен водными магистралями во всех направлениях — столица Страны Гуп раскинулась на Архипелаге, состоявшем ровно из тысячи и одного острова, неподалеку от материка, и сейчас на этих магистралях было полно разнокалиберных судов, битком набитых гражданами Гуп с одинаково тревожными лицами. Удод Ноо, сопровождаемый с одной стороны Мали, а с другой — Габи и Вагой, снизил скорость и направился к Лагуне, как и все остальные.

Лагуна — прекрасное разноцветное водное пространство — находилась между Архипелагом, где в затейливых деревянных домах, крытых рифленым золотом и серебром, проживали почти все гуппи, и Материком, где был разбит огромный регулярный сад. В этом Саду Удовольствий были фонтаны и шатры развлечений, здесь росли древние деревья с раскидистыми кронами, а неподалеку располагались три самых важных здания Гуп, которые напоминали огромные, покрытые глазурью пирожные: дворец короля Балаболия с огромным выходящим в сад балконом; справа от дворца — Парламент Гуп, известный как Балала-палата, поскольку дебаты там — с учетом крайней говорливости гуппи — могли длиться неделями, месяцами, а случалось — даже годами; слева от дворца — похожий на башню Дом П2СДО, откуда доносились звон и жужжание тысяча и одной Машин, Слишком Сложных Для Описания, — тех самых, что контролировали Процессы, Слишком Сложные Для Объяснения.

Удод Ноо высадил Еслия и Гаруна на ступенях у края воды. Сойдя на берег, мальчик и Джинн нырнули в толпу собравшихся в Саду Удовольствий, тогда как гуппи, предпочитавшие воду (Плавучие Садовники, Многоустые Рыбы, механические птицы) оставались в Лагуне. В Саду Удовольствий Гарун заметил множество необычайно тонких гуппи в четырехугольной одежде с рисунком в виде текста.