Маршрут - Соколовский Владимир Григорьевич. Страница 9

Да, действительно, как продеть веревки? Ведь туша лосихи вся в грязи, не станешь же в эту грязь нырять.

— Давайте, принесем доску, — предложил Спиридон. — Протянем ее над ямой. Я с доски спущусь Мильке на спину к попробую протащить веревки.

Предложение было тотчас отвергнуто и обсмеяно:

— Ну, ты дал, Спиридон! Во-первых, у тебя руки коротки — продеть веревки, во-вторых, когда ты сядешь ей на спину, она вообще может утонуть, и ты тоже окажешься в грязи. Тебя-то мы, конечно, вытянем, а вот Мильку тогда уже не спасти.

— Внимание! — Ваня Ермошкин вдруг остановился и поднял вверх палец. — Я придумал всемирное изобретение. По продеванию веревок. К их концам надо привязать по небольшой гальке, чтобы они утянули веревки вниз ямы, ниже Милькиного живота. А потом с другой стороны мы просунем под ее круп длинную палку с загнутым наподобие крючка гвоздем, зацепим ею веревку и вытащим сюда. А привязанная галька не даст ей соскользнуть.

Мишка ахнул восхищенно:

— Молоде-ец, Вано! Работают у тебя шарики.

Ермошкин скромно потупился.

— Это мое изобретение номер сто шестьдесят семь. Дома я его опишу и пошлю в изобретательский комитет, чтобы запатентовали. Под названием: «Всемирное изобретение для продевания веревок при спасении крупных представителей живой природы». Это произведет фурор в нашем изобретательском мире.

— Ладно, «фурор»… — Вася взял конец притащенной Петькой веревки, стал его обвязывать вокруг гальки, которую он подобрал тут же, на берегу Кузьвы. — Давайте, торопиться надо, а то скоро ваш комбайнер с ружьем прибежит.

С продеванием веревок пришлось повозиться: яма была тесная, да и боялись поранить гвоздем брюхо лосихи. Ребята намучились, испачкались. Но вот три веревки продеты, и Мишка, схватив одну из них, зычно крикнул:

— А ну, наддали дружно! Эй, дубинушка, ухнем! Зеленая сама пойдет! Чего встали? Берись, ну!

Однако сколько ни бились, сколько ни ухали — лосиха не подалась из ямы ни на сантиметр. Она уже трудно дышала, закатывала глаза. Ребята глядели на нее понуро, стоя вокруг ямы.

— Ждите меня здесь! — сказал вдруг Вася. — Кажется, я что-то придумал. Выйдет, так выйдет, а не выйдет, так… — он махнул рукой и бросился наверх, к домам. Через несколько минут ребята услыхали, как взревел мощный мотор, стоявший возле дома Дарьи Афанасьевны трактор К-701 тронулся с места и медленно пошел по дороге.

11

Кабина трактора была не закрыта. Бабка не видела, как Вася проник туда и сел за руль. Управление для него никакого секрета не составляло: Вася вырос возле машин, ездил на всех тракторах и автомобилях, с какими приходилось иметь дело его отцу. А отец у него был механизатор-универсал, гордость совхоза.

Бабка выскочила на крыльцо, как только завелся двигатель. Закричала, затопала, затрясла кулаками. Даже сбежала вниз и пыталась остановить трактор, цепляясь за колеса, глупая! На самой малой передаче Вася тихонько выехал на дорогу и стал спускаться к речке, притормаживая. Переехав мелкое ее русло, он обогнул яму, остановился и подпятился к ней задним ходом. Вылез из кабины, сделал знак стоящим внизу Милькиным спасателям:

— Цепляй веревки за крюк!

Первым опомнился Мишка, стал вязать петли и крепить их к трактору. Затем Вася крикнул, чтобы все отошли, сел в кабину и начал осторожно выбирать слабину, на самом малом ходу. Вот веревки натянулись, машина будто уперлась, — мотор загудел под нагрузкой густо и ворчливо, — и тихонько, тихонько начала продвигаться вперед. Лосиха закричала, забилась, лосенок в страхе бросился к лесу. Милькина спина сначала приподнялась немного из жижи, потом лосиху перевернуло на бок и потащило к покатому краю ямы. Когда лосиха оказалась на сухом месте, Вася сдал назад, ребята бросились отцеплять веревки.

Командир следопытов погнал трактор обратно. Поставил его на старое место, заглушил мотор и тогда уж предстал пред разъяренные очи Феодаловой бабушки:

— Ах ты, озорник! Кто тебе разрешил машину трогать? Ты на ней работаешь? У тебя права есть? Вот я скажу Николе-то, что вы тут делали, безобразники максимовские! Трактор угнали, зимогоры! Он, Никола-то, тебя найдет, нащелкает, будешь знать, как на чужой механизм садиться! Он у нас строгий мужик, так что берегись.

— Жалуйся, жалуйся своему Николе… — проворчал Вася, спрыгнув на землю. Ему тоже было не по себе: угонять чужую технику — дело нешуточное, за это по головке не гладят. Но что им оставалось делать? Ведь другого выхода не было!

— Эй, вернись! — грозно крикнула бабка и бросила вслед Васе Мишкины штаны. — До коленок вот зашила, а больше не буду! Потому что вы безобразничаете!

Когда Вася прибежал к яме, ребята уже кончали отмывать лосиху от грязи. Они носили ведром воду с речки, лили ее на животное и терли шерсть. Милька несколько раз порывалась встать, пугливо косила на них глазом, но не могла: слишком ослабла. Вадька Спиридонов, счастливый, измазанный, сидел возле нее на корточках и говорил, поглаживая:

— Ми-илька, Милька! Да ты не бойся, не дрожи, мы тебя в обиду не дадим. Ты сейчас иди в лес, отдыхай, а в сентябре я сюда снова приду, ты тогда ко мне выйдешь, а? Я с лосенком поиграю и хлебушка вам дам. Ми-илька, Милька…

— А вон и дядя Федя идет! — Валька Шевыряева показала на спускающуюся из деревни фигурку с ружьем.

Лосиха словно поняла ее слова: она напряглась из последних сил, перевалилась, встала и на длинных, как ходули, ногах осторожно пошла в сторону леса. Теленок ее, маячивший поблизости, неистово и радостно вскрикнул и бросился навстречу ей. Ребята провожали их до первых деревьев.

— Теперь надо идти дальше, — сказал командир. — Ополоснемся немного, вон сколько грязи насобирали на себя, и — вперед. Эх, времени-то ушло…

— Куда вам идти-то надо? — спросил Петька Овсянников.

— В бумаге сказано: заброшенная лесосека. У нас там, на горе, палочка оставлена, возьмем от нее азимут, и — айда снова шаги считать…

— Хэ! Какая палочка, какой азимут? На лесосеку я вас и так выведу. Она тут недалеко совсем. Айда за мной!

— Нет, надо считать, — рассудил Ваня. — Лесосека-то, поди, большая, где мы там записку станем искать?

— Все равно ее в приметном месте должны были положить. А приметное место там одно — старая будка, еще со времен заготовок стоит.

— Давай, Петька, веди! — скомандовал Вася. — Там-то уж мы найдем. В любом деле всегда должна быть доля разумного риска. Побежали!

Промчавшись мимо обескураженно ходящего вокруг ямы комбайнера, они вброд перешли речку и наискосок по угору побежали к лесу.

12

Лесосека действительно оказалась недалеко, и добраться до нее было нетрудно, потому что туда вела старая лежневая дорога. В глубине вырубки притулилась ветхая покосившаяся будка.

Мишка опять обогнал всех, ворвался внутрь и торжествующе заорал:

— Нашел! Нашел!

«Ориентир шестой — спаленная молнией большая береза. Азимут 60, расстояние 620 м (682 п. ш.)».

— Ты, Петька, не знаешь случайно, где эта береза? — допытывался Мишка. — А то мы сейчас как дали бы дёру без всякого компаса!

Овсянников пожимал плечами:

— Да кто ее знает. Мало ли в лесу бывает горелых деревьев? Не будешь же на все обращать внимание.

— Расслабиться! — распорядился Вася. — Последний привал ровно пять минут, и снова побежали. Учтите, никому не будет роздыху. Так что готовьтесь.

— Что толку, — пригорюнился Ваня Ермошкин. — Пионерлагерские давно уже там побывали. Они небось и с малышами время не теряли, и лосиху из ямы не тащили.

— Спокойно, без паники.

Мишка Шестаков, у которого лоскуты теперь висели только от колен, подсел к Спиридону и спросил:

— Что, устал? Больше всех с этой Милькой возился…

— Уйди лучше! — сверкнул на него глазами Спиридон.