Неизвестное путешествие Синдбада - Волознев Игорь Валентинович. Страница 14

Однажды Синдбад сказал Абу-Мансуру:

— О мой добрый вожатый. Я часто смотрю на прекрасный лик девушки, которую мы вывели из Страны Мертвецов, и сердце мое сжимается от печали. Она спит, и я не в силах разбудить ее. Скажи, есть ли способ избавить ее от колдовского сна? Неужели она обречена вечно пребывать в забытьи?

— О Синдбад, не печалься о ней, — сказал Абу-Мансур. — Великий Альтамус разбудит ее.

— А ты, о Абу-Мансур, не мечтаешь ли ты о возвращении в человеческий облик? — продолжал спрашивать Синдбад. — Или Голубой Алмаз стал твоим вечным обиталищем?

— Я не меньше тебя стремлюсь предстать перед благосклонным взором Альтамуса, — сказал Абу-Мансур. — Меня не оставляет надежда, что могущественный повелитель духов снизойдет к моей смиренной мольбе и расколдует меня.

— Как я рад услышать это, о мой добрый друг! — воскликнул Синдбад. — Клянусь, я сделаю все, чтоб и ты вместе со мной предстал перед Альтамусом. Мы товарищи по несчастью и ведет нас одна звезда.

Одиннадцать дней и ночей шли Синдбад и спящая девушка дремучим лесом. На двенадцатый день лес стал редеть, и вскоре они вышли к берегу широкой и бурной реки. В этом месте когда-то был мост, от которого сохранился лишь замшелый, занесенный илом остов.

— Дворец Альтамуса лежит за рекой, — с грустью в голосе сказал Абу-Мансур. — Нам надо переправиться через нее, а других мостов на этой реке я не знаю.

— О Абу-Мансур, не печалься, — сказал Синдбад. — Мне во время моих путешествий приходилось переправляться через реки пошире этой!

Путники остановились на берегу, и за несколько дней Синдбад сплел плот из ветвей и лиан. Он посадил на плот девушку, затем вскочил на него сам и оттолкнулся от берега длинным шестом. Но едва плот выплыл на середину реки, как неожиданно прямо перед ним вода забурлила, вспучилась, и поднялся гигантский столб воды, окутанный пеной и водяными парами, вершиной достигнув облаков. Словно вся вода, что была в реке, вобралась в этот столб, и река сразу обмелела. Синдбад в ужасе выронил шест. Исполинский столб превратился в уродливого и страшного водяного джинна. Раздался его голос, похожий на грохот водопада:

— Кто тут смеет без моего ведома переплывать мою реку?

— Это я, Синдбад, купец из Багдада! — ответил перепуганный путник. — По воле злого джинна Зумдада ибн Джалиджиса я оказался вдали от родины и теперь иду к могущественному царю Альтамусу просить вернуть меня домой.

Услышав это, водяной джинн расхохотался.

— Ты, ничтожный смертный, надеешься дойти до дворца Альтамуса, куда даже не всякий джинн может добраться?.. — закричал он и захохотал пуще прежнего. Оторопь пробрала путника, но тут спящая девушка коснулась его руки.

— Я слышал об этом джинне, — негромко сказал Абу-Мансур. — Это злое и глупое существо, но оно может погубить тебя, если ты не откупишься от него. За переправу через реку водяной потребует от тебя девушку. Делать нечего, придется расстаться с ней, — добавил заколдованный принц с глубоким вздохом. — Но перед тем, как отдать ее, возьми из ее рта Алмаз. Он еще пригодится тебе в твоем пути ко дворцу Альтамуса.

Джинн, нахохотавшись всласть, нагнулся, растопырил гигантские пальцы и занес их над путниками.

— Плати за перевоз, Синдбад, — проревел он. — Всякий, кто переплывает мою реку, должен заплатить мне дань.

— О джинн, у меня ничего нет, — взмолился Синдбад. — Отпусти меня, и я попрошу у Альтамуса, чтобы он вознаградил тебя за твою доброту.

— Несчастный, долго ты будешь насмехаться надо мной? — джинн злобно оскалился. — Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что ты доберешься до дворца Альтамуса? Смертный, ты сошел с ума, выброси свою дерзновенную мысль из головы! Никогда тебе не дойти до дворца Альтамуса! Ты бы уже здесь, на этой реке, кончил свои дни, если б я не сжалился над тобой и не взял в качестве дани эту прекрасную девушку. Я забираю ее, а ты можешь свободно переправиться на другой берег и продолжать свой гибельный путь.

— О джинн! — закричал Синдбад, видя, что гигантская рука приближается к девушке, — позволь мне напоследок поцеловать мою бедную спутницу!

— Хорошо, — рука замерла в воздухе. — Простись с ней и благодари меня за мою доброту.

Синдбад наклонился к спящей и приник губами к ее полуоткрытому рту. Его пальцы, обхватив ее лицо, надавили на щеки, благодаря чему Алмаз изо рта девушки перешел в рот Синдбада. Ресницы спящей тотчас сомкнулись и она опустилась к ногам путника. Синдбад, как бы скорбя о ней, закрыл ладонями свое лицо и незаметно от джинна вынул изо рта Алмаз. Пряча его в ладонях, он печально склонился над девушкой.

— О джинн, — сказал он, — безмерно мое горе. Моя прекрасная спутница лишилась чувств, узнав об уготованной ей участи.

— Ничего, — рявкнул джинн, — я подожду, когда она придет в себя, и унесу ее в свой подводный гарем. А ты, Синдбад, можешь продолжать путь.

С этими словами он осторожно поднял девушку своими огромными пальцами, положил ее себе на ладонь, повернулся и зашагал по обмелевшему руслу реки. А Синдбад, торопливо засунув Алмаз за пояс, спрыгнул с плота и побежал к противоположному берегу, благо река обмелела настолько, что в самом глубоком месте была ему по колено. Едва он успел выбраться на берег, как вода начала стремительно прибывать: это джинн снова превратился в водяную гору, которая тут же обрушилась, возвратив реке ее воду. Синдбад удалился от реки на десяток шагов, а она уже по-прежнему была полноводна и бурлива. Водяного джинна и след простыл.

Пройдя еще немного, Синдбад вступил под широколиственные своды густого леса, как вдруг далеко позади него раздался оглушительный рев. Он затаился за большим камнем и отсюда взглянул на реку, голубой извилистой полосой протянувшуюся вдали. Водяной джинн снова возник на ней. Он ревел во все горло, размахивал руками, поднимая тучи брызг, и в его реве Синдбад различил слова:

— Меня обманули! Она заколдована, спит, и я не в силах ее разбудить! О коварный путник! Попадись ты мне, я скручу тебя и выжму всю кровь, а потом буду хлестать твоим дряблым телом по прибрежным скалам, пока оно не истреплется, как старое мочало!.. Я обманут, обманут!..

И тут Синдбад увидел, как джинн, держа в ладони спящую девушку, помчался по реке и, достигнув одинокой скалы на ее середине, уложил несчастную на самой верхушке, которая поднималась над водой на добрую сотню метров. Затем, не переставая выть, он превратился в водяную гору и опал, закружился по реке пенными водоворотами.

Скорбя о девушке, Синдбад углубился в лесную чащу и шел три дня и три ночи, останавливаясь на короткое время, чтобы утолить голод плодами и отдаться недолгому сну. Все эти дни он искал какое-нибудь мертвое тело, которое можно было бы использовать для связи с Абу Мансуром. На четвертый день ему попалась лань, умершая, как видно, совсем недавно: животное угодило копытом в расщелину между корней и так и не смогло высвободиться из лее. Синдбад положил в горло лани Алмаз, желая поговорить с заколдованным принцем, но лань, открыв глаза и посмотрев на Синдбада, издала лишь короткое мучительное блеянье. Синдбаду стало ясно, что Абу-Мансур не может использовать горло животного для разговора на человеческом языке. Тогда он взял Алмаз и двинулся дальше, грустя о том, что лишился и девушки, и своего таинственного попутчика. Совет Абу-Мансура пришелся бы сейчас очень кстати: Синдбад чувствовал, что заблудился в этом бесконечном лесу. Много дней и ночей продолжались блуждания Синдбада, а лес все не кончался, и дворец Альтамуса не показывался.

Однажды Синдбад увидел вдали огонек. Он двинулся в том направлении и вскоре его взору предстала лесная поляна, на которой трещал большой костер, а у костра сидели два ужасного вида джинна. Головы у них были львиные, тело покрывала густая шерсть, ноги и руки походили на паучьи лапы, а за спинами были сложены громадные крылья летучей мыши. Один из них поворачивал вертел с насаженным на него громадным медведем, а другой подкидывал в костер хворост. Синдбад затрясся от страха при виде таких страшилищ и уже собрался было бесшумно уйти, как вдруг джинны заговорили, и Синдбад, к своему удивлению, почувствовал, что понимает их язык. Вот когда пригодилось чудесное свойство, данное ему Трехглазым колдуном: понимать все человеческие языки, в том числе и язык джиннов! Пересиливая страх, он затаился за деревом и прислушался.