Большое испытание Серёжи Мерсенёва - Гравишкис Владислав Ромуальдович. Страница 14

За дверью послышались шаги, шопот, нерешительный стук. Вошла Ира Кувшинкова, за ней Костя Осколкин, а там, толкая друг друга, ввалились третьеклассники Витя Чернышёв и Саша Сиротин.

Нестройным хором они сказали:

— Здрасте! Здорово, Серёжа!

— А нас Зинаида Алексеевна попросила зайти, — торопливой скороговоркой затараторила Ира. — А то, говорит, заскучает он совсем. Мы и сами собирались, только думали, что ты ещё больной... Ты не думай, мы тебя не забыли, мы в больницу ещё два раза приходили, только нас не пустили, потому что ты был после операции. А потом нам некогда стало, конец года. Ну, ни минуточки свободной нет, всё учим и учим...

— Это ты учишь. Чего про всех-то говорить? — буркнул Костя.

— А ты не учишь? Ну и не перейдёшь. А в вашем классе, Серёжа, новая учительница, — деловито доложил Витя.

— Верно, верно, а я совсем забыла тебе сказать, — снова затараторила Ира, — у вас новая учительница, молоденькая-премолоденькая, как и справляться будет с нашими неслухами, не знаю. А Сашка в школу рогатку принёс, воробьев захотел сшибить, да в окно учительской попал. Ох, и досталось ему!

— И вовсе не досталось, не ври! — недовольно возразил Саша. Он приметил на столе подаренный дядей Гришей перед поездкой в Собольское Серёжин автомат и руки невольно потянулись к игрушке:

— Серёжа, я поиграю автоматом, а?

— Возьми, поиграй. — кивнул Серёжа и потянулся за костыльками.

— Ты лежи, лежи! Я сам достану!

Под завистливыми взглядами Вити и Кости Саша проворно ухватил ружьё, закрутил рукоятку и направил дуло на Иру:

— Руки вверх! Сдавайся!

Костя взял костыли и взвесил на руке:

— Легонькие какие! Это тебе, наверно, особенные сделали?

— Из города дядя Гриша прислал. Они из алюминия.

— Походить можно?

— Походи.

Костя подогнул ногу и заковылял по комнате. Получалось у него неуклюже, он то и дело задевал подогнутой ногой пол.

— Не так, не так! — сказал Серёжа. — Дай-ка я тебе покажу! — Он быстро и легко прошёлся по комнате. — Вот как надо, понял?

— Понятно. Тренировался?

— Ещё как!

— Сразу видно, — кивнул Костя. — Я в прошлом году плавать учился — тоже здорово тренировался.

— А меня научишь плавать? — быстро спросил Серёжа.

Костя критически осмотрел Серёжу, подумал.

— Можно. Тебе труднее будет, но можно.

Скоро они всей гурьбой вышли из общежития и стали играть в прятки. Вместе со всеми играл и Серёжа. Врезая костыли в рыхлый подтаявший снег, он носился вокруг общежития среди густых зарослей сосняка и чувствовал себя отлично: встреча с ребятами, которая его так смущала, — опять начнут расспрашивать и жалеть! — прошла хорошо: ребята его приняли так, как будто с ним ничего не случилось.

ВСТРЕЧА НА ОЗЕРЕ

В августе Вадим Сергеевич Сомов приехал в Светлое отдыхать. Устроившись в комнате, приняв душ, он побродил по парку и вышел на берег Светлого. Озеро сверкало на солнце, отражая ясное небо. Привязанный к столбам стальными тросами плот водной станции был пуст. Отдыхающие еще не съехались, Сомов был одним из первых.

Неожиданно до него донёсся сильный всплеск. Под вышкой для ныряния поднялся фонтан брызг. Гроздья серебристых пузырьков выплывали из голубых глубин... Их появлялось всё меньше и меньше, наконец, совсем не стало.

Ясно, кто-то нырнул с вышки. И нырнул умело, столбиком, а не плашмя упал. Интересно, долго ли продержится под водой? По привычке взглянув на секундную стрелку и заметив ее положение, Вадим Сергеевич с любопытством стал посматривать на озеро. Прошло секунд сорок, а ныряльщик всё ещё не появлялся.

Наконец метрах в шести от вышки в глубине мелькнуло жёлтое пятно. Оно поднималось всё ближе к поверхности, стало видно, как по-лягушачьи двигаются руки.

— Вижу! — крикнул кто-то, и тут же тявкнула собака.

Сомов взглянул на вышку. Оказывается, на настиле лежали мальчик лет двенадцати и рыжая собака. Теперь они стояли на краю настила и всматривались в воду. Пес вилял хвостом и лаял. Сомов опять посмотрел на озеро. Пловец уже вынырнул и, чуть перебирая руками, остановился и крикнул:

— Ныряй, Костя!

В воздухе мелькнуло бронзовое тело, врезалось в воду. Опять наступила тишина. Собака перестала лаять. Всматриваясь в озеро, она лишь тихо повизгивала. Голова первого ныряльщика неподвижно чернела над водой.

Через некоторое время второй ныряльщик появился метрах в двух от первого и, пофыркивая, осмотрелся.

— Ага, не донырнул! Не донырнул! — радовался первый мальчик.

— Ты отодвинулся, вот и не донырнул, — сказал второй.

— И не думал, даже ни капельки! Хоть кого спроси! — мальчик оглянулся на берег и заметил Вадима Сергеевича: — Дядя, скажите: ведь я не отплывал, верно?

— Ни капельки! — подтвердил Сомов и подумал: «Неужели Серёжа?»

Ребята размашистыми саженками плыли к купальне.

— Вот видишь... Незнакомый говорит... Не отплывал... А ты... — прерывисто говорил первый мальчик.

Да, это был Серёжин голос. Вадим Сергеевич плохо запомнил лицо спасённого лыжниками мальчика: он видел Серёжу здоровым всего один раз, когда заходил на квартиру к его матери, а в больнице лицо мальчика было искажено тёмными пятнами на щеках.

«А говорили, что пришлось ампутировать... — размышлял Сомов, присматриваясь к пловцам. — Вон он как отмахивает!»

Ребята подплыли к настилу, окружавшему бассейн для плавания. Серёжа навалился грудью, на доски, закинул ногу, сильным и гибким движением выпрямился и заскакал к подножью вышки — там лежали костыльки, голубая безрукавка и тапочка. Серёжа начал надевать безрукавку, это плохо удавалось: она завернулась на спине тугим жгутом.

«Смотрите-ка, как изменился!» — любовался мальчиком Сомов, спускаясь с берега и по трапу проходя на настил. И в самом деле, это был уже не прежний изнеженный, худенький мальчик, каким он запомнился Сомову, а крепкий, мускулистый паренёк. Темнобронзовая кожа лоснилась от воды, под нею играли довольно крепкие мышцы.

— Давай-ка, помогу! — сказал Сомов и расправил завернувшуюся безрукавку.

— Ничего, ничего, я сам! — отстранился было Серёжа.

— Ты меня не узнал? — улыбнулся Сомов. — Эх, Серёжа, Серёжа!

Серёжа удивленно осмотрел Сомова, потом взглянул на Костю: «Кто это? Ты не знаешь?» — Костя чуть заметно пожал плечами: не знаю. Серёжа ещё раз взглянул на высокого, седоволосого мужчину в красивом светлосером костюме, с продолговатым энергичным лицом и отрицательно мотнул головой:

— Нет, не знаю я вас!

— А зимних лыжников помнишь?

— Лыжников? Вы... вы... Вадим Сергеич? — неуверенно сказал Серёжа и даже покраснел от волнения.

— Узнал? Да, это я! — Сомов хотел спросить, как живёт мальчик после всего, что с ним случилось, но раздумал: зачем напоминать о тяжёлом? — и спросил: — Однако ты отлично плаваешь и ныряешь. Раньше умел или сейчас научился?

— За лето научился. Это всё Костя, он меня тренировал. А теперь я дальше него стал нырять. Верно ведь, я дальше нырнул, вы видели?

Сомов прищурил глаза, делая вид, что прикидывает расстояние:

— Да, пожалуй. Метра на два дальше.

— Воздуху я как следует не вдохнул, вот ты и нырнул дальше, — недовольно насупился Костя.

— Всё равно дальше! — радовался Серёжа, видимо, очень довольный своей победой над учителем.

Они были готовы заспорить, и Вадим Сергеевич поспешил вмешаться.

— А как с ученьем, Серёжа? Перешёл в третий?

Серёжа помрачнел:

— Как же я перейду, когда до весны в больнице лежал?

— Да, это верно, — сочувственно кивнул Сомов. — Пропал год. Опять во второй пойдёшь?

— Нет, зачем во второй? Мама с директором договорилась, что я к осени подготовлюсь в третий.

— Готовишься?