Шпаргалка для грабителей - Гусев Валерий Борисович. Страница 21

Глава XI

Привет от Штирлица

 – А колодец мне нравится, – вдруг сказал Алешка, когда мы шли в музей. – Там чего-нибудь можно спрятать.

А то у него есть что прятать. Золото-брильянты. Впрочем, было бы куда спрятать, а уж что спрятать – всегда найдется.

А в музей мы пошли, потому что наш знакомый журналист хотел еще раз посмотреть на «уникальный» документ и, как он сказал, поработать с ним. Лешка такой случай упустить, конечно, не мог. Но сначала мы зашли в гостиницу – журналист должен был захватить зачем-то какой-то справочник.

– Мы опять туда-сюда, – приветствовал Алешка Кистинтина. – А вечером еще два раза.

На что присмиревший охранник только кивнул с какой-то жалкой улыбкой.

Журналист поднялся в свой номер и вернулся с толстой книгой, на обложке которой был нарисован велосипед с крыльями. В седле этого велосипеда сидел человек с круглыми от страха глазами. Наверное, он летел над просторами бесконечной Вселенной. Алешка тут же выхватил у журналиста эту книгу (со словами: «Давайте я вам помогу») и тут же начал на ходу ее листать. И чуть не врезался лбом в самую толстую липу. Но «помогать» долго не стал, вернул справочник со вздохом:

– Ерунда какая-то, одни цифры и буквы. Иностранные.

– Ничего не ерунда, – обиделся журналист. – Очень толковый справочник.

И он стал рассказывать, что в прежние годы работал авиаконструктором.

– У нас была лаборатория, которая разрабатывала летательные аппараты, приводимые в действие мускульной силой человека.

– А для чего вы их делали? – с большим интересом спросил Алешка. – Чтобы денежки получить? Фунты долларов?

– При чем здесь деньги? – искренне удивился бывший конструктор. – Такой аппарат очень нужен, например, геологам, агрономам, даже милиционерам... Но ничего у нас не получилось. Настали трудные времена, лабораторию нашу закрыли. Тем более что уже большое распространение получили хорошие конструкции дельтапланов. И даже мотопланов.

– Жалко, – сказал Алешка. – На таких крыльях здорово полетать. Помахал ручками, как во сне, и полетел куда хочешь.

– Знаешь, Леш, – как-то странно сказал ему журналист, – мне почему-то кажется, что ты когда-нибудь полетаешь. У тебя получится.

– Конечно получится, – спокойно отозвался Алешка. – Я ж не муходуй какой-нибудь.

 Оля, оказывается, уже нас ждала. Вернее, она не нас ждала, а журналиста, но и нам была рада. И не сделала вид: «Как я счастлива! Чего вы приперлись?»

Журналист тут же уселся за стол, придвинул к себе рисунок крыльев, раскрыл толстую книгу и блокнот. И погрузился... Что-то выписывал, что-то бормотал, хмурился, достал мобильник и стал что-то считать на калькуляторе.

Мы откровенно зевали. А Лешка прямо спросил:

– А чай-то пить будем? Или у вас мед кончился?

– Чай потом, – пробормотал журналист, почесывая лоб кончиком авторучки. – Сначала дело.

– Это вы потом, – вежливо возразил Алешка. – А мы сейчас, да, теть Оль?

– Да, дядь Леш. Я тоже хорошее дело откладывать не люблю.

Мы пили чай и разговаривали вполголоса. Журналист же помалкивал, только время от времени говорил Алешке:

– Не хлюпай.

– Так вкуснее, – каждый раз объяснял ему Алешка. – Я еще люблю сахар с треском откусывать, когда вприкуску пью.

Когда это он вприкуску чай пил? Если уж с сахаром, то наваливает его в чашку так, что ложка туда с трудом лезет.

– Ну вот, – наконец сказал журналист, откидываясь на спинку стула, – теперь и чаю можно выпить.

Он взял у Оли чашку, опустил в нее ложку и опять уткнулся в свои расчеты, машинально помешивая ложкой пустой чай.

Алешка терпел долго. Потом намекнул:

– Вы так дырку в донышке протрете. Чашка-то старинная. – И добавил полюбившееся ему слово: – Уникальная.

– Что? – журналист поднял голову. – Ах, да... Так вот, друзья, эти крылышки не летучие.

– Точно? – спросил Алешка. – Ошибки нет?

– А как же летопись? – спросила Оля. – Там же правда написана. Ведь летал же Пров на таких крыльях.

– Придется вас огорчить. Думаю, что этот полет – не более чем легенда.

– Легенда, легенда, – заворчал Алешка. – Змей Горыныч и Баба-Яга тоже легенды. А ученые доказали, что они существовали на самом деле.

– Здесь другой случай. Полагаю, было так. Этот умелец Пров, мечтатель и поэт, рвался в небо, полетать как птица. Смастерил крылья, взобрался на колокольню и... И, в общем-то, не полетел, а упал с нее. Надеюсь, остался жив. А священник забрал крылья и сжег их, чтобы у других не было соблазна падать с колокольни.

– А зачем же он тогда эти крылья срисовал? – ехидно спросил Алешка. – На память?

– Кто знает?.. Может, он тоже был мечтатель и поэт.

– Я не мечтатель, – сказал Алешка. – Но во мне два пуда веса. Вы в своих расчетах это учли?

– Я все учел, – видно, что журналист и сам был огорчен результатами расчетов (мечтатель и поэт?). – Подъемная сила этих крыльев очень мала. Взлететь на них можно только в том случае, если делать девятьсот взмахов в минуту.

– Ну и что? – возразил я. – Это всего пятнадцать взмахов с секунду. Не так уж много. Многие птицы и насекомые еще чаще крыльями машут.

– Ну-ка, попробуй, – предложил мне журналист.

– Я! Я! – завизжал Алешка. – Я попробую! – Он вскочил на стул и замахал изо всех сил руками. Даже странно, что он не взлетел.

– Два взмаха в секунду, – сообщил журналист. – Но не пятнадцать.

Алешка спрыгнул со стула.

– Тогда я лучше чаю попью.

– Ты потому и не взлетел, что чаю надулся, – фыркнула Оля: – Два пуда! Да в тебе сейчас все три. Один из них в животе булькает. На всю комнату.

– Это я что? – изумился Алешка. – Это я кто? Это я целое ведро чая выпил? – Искренне удивился. – И когда я успел?

А журналист попросил Олю дать ему на время этот «уникальный документ», чтобы он мог в редакции снять с него копию на ксероксе. Может, еще пригодится.

– И мне тоже копию, – поспешил Алешка. – Мне тоже пригодится. Еще больше, чем некоторым.

 Вечером журналист постучал к нам в номер. Алешка познакомил его с папой.

– Это, пап, уникальный журналист. Он со своим фотоаппаратом за справедливость борется. Он тебя сейчас просить будет.

– Я о вас слышал, – сказал папа. – Вернее, читал ваши материалы. Пойдемте в буфет и обсудим вашу проблему за чашкой кофе.

– Мы тоже, – сказал Алешка. – За чашкой чая.

– Ему больше нельзя чая, – испугался журналист. – Он недавно целое ведро выпил.

– Подумаешь, – сказал Алешка. – Тот чай уже давно вылился. Вместе с калориями...

– Стоп, Алексей! – поспешил папа. – Не надо подробностей.

– Да какие там подробности, – махнул Алешка рукой. – Все как у людей.

– Тем более, – сказал папа. – Пойдемте.

 В буфете почти все столики были заняты – ужинали голодные археологи. Они пили пиво и очень веселились. Мы поняли, что раскопки в этом году близятся к завершению, что предстоит сделать какую-то консервацию, а главное – надежно обезопасить колодец от любопытных граждан. Наверное, и от нас с Алешкой в том числе. Говоря Алешкиными словами, мы уникально любопытные граждане. Да еще и уникально нахальные. Алешка подошел к столику, где сидел начальник, и намекнул:

– Мы к вам еще придем. Полюбоваться. А если вы нас не пустите, то я заберу свой гвоздь.

– Это уже не твой гвоздь. Это теперь достояние науки. – Начальник ничуть не рассердился. Даже шоколадкой угостил. – И вы, коллега, можете приходить к нам в любое время. Кстати, как вас зовут?

– Алексей Сергеич Оболенский.

– Так вот, Алексей Сергеевич, когда я буду писать отчет о нашей экспедиции, я обязательно укажу в нем, что этот гвоздь обнаружил ученик... какого класса?

– Почти четвертого. Московской школы.

– ...Ученик почти четвертого класса московской школы Алексей Оболенский.

– Ладно, – сказал Алешка, – я вам за это еще чего-нибудь найду. Уникальное.