Верни мои веснушки - Гордиенко Галина Анатольевна. Страница 17
Философские проблемы Тайку сейчас не занимали. Она взволнованно уставилась в зеркальце и тонким голоском выкрикнула:
– Пусть у него – она для верности ткнула в Васькину голову пальцем – галстучек беленький появится! На всю грудь!
И затаила дыхание: серебряная пластина помутнела, будто запотела вдруг. А когда вновь прояснилась, Тайка победно вскрикнула:
– Есть!
На широкой груди Василия словно мелом выбелили аккуратный длинный галстук. Именно таким его Тайка и представляла.
– И носочки, – сдавленно выдохнула Тайка, схватив Васькину лапу. – Чтоб по эту косточку. На всех четырех…
Она не спускала глаз с Васькиной плененной лапы, но все равно прозевала момент, когда та окрасилась в белый цвет. Все произошло мгновенно. Только воздух будто загустел и поплыл, или у Тайки почему-то голова закружилась.
– Кончик хвостика пусть тоже. Беленький…
Васька протяжно застонал. Тайка перехватила зеркало другой рукой и виновато воскликнула:
– Все-все! Верни мне котенка! Такого как был, да, Васька?
И радостно засмеялась – ничто больше на давило на колени. А крошечный худенький Васька снова грозно шипел на зеркало, словно понимал – это оно причина недавних неприятных превращений.
Глава 8
МАЛЕНЬКАЯ ЦЫГАНКА
Дождь практически закончился. Лишь редкие капли выбивали звонкую дробь по крыше беседки, недавно обитой свежей жестью, да деревья старательно стряхивали с себя обильную воду.
Тайка нетерпеливо взглянула на тротуар, сейчас ей совсем не хотелось видеть Илью с Ритой: ведь придется как-то оправдываться. Объяснять, почему она оказалась вдруг на улице, да еще в таком виде. Выслушивать обязательные Ритины нотации. Принимать покаянный вид. Дома Рита начнет пичкать ее горячим чаем, аспирином – на всякий случай! – а то еще и молоком с маслом и медом. Растирать ноги спиртом – вот счастье-то! Якобы чтоб Тайка не кашляла.
А у нее совершенно нет времени! Понять бы, что за новая тайна у зеркальца! Ведь раз Васька так внезапно превратился в Василия…
Тайка решительно пересела подальше от чужих глаз. Здесь деревянную решетку оплетал дикий плющ, и сидящего нельзя рассмотреть с улицы. Она удовлетворенно усмехнулась: Ритка ее точно не заметит! Она никогда не смотрит по сторонам. Воображуля!
Стараясь оттянуть время, Тайка немного поиграла с котенком. Пообещала не давать его в обиду, и лично заняться воспитанием. А то все вечно дрессируют ее, Тайку. Надоело!
Девочка посмотрела на свои окна и сердито фыркнула: даже Тайфун шпионит за ней, как нянька. Стоит забыть почистить зубы или принять на ночь душ, он тут как тут. Ходит по пятам и таращится укоризненно. А то и просто к ванной подталкивает своим носом. И о зарядке не дает забыть. Из-за него Тайке ни в жизнь не проспать зарядку! А как Тайфун глазеет, стоит ей показать фигу тому же Мишке Гусеву? Будто она в чужой карман залезла! Или ее на второй год в третьем классе оставили.
Васька – другое дело. Он маленький. Он Тайку любой примет. Его даже чужое драное платье совсем не смутило. И вообще…
Что «вообще» Тайка не додумала. Торопливо крикнула, глядя в зеркальце:
– Пусть… пусть мои волосы не рыжими будут, а… черными!
И счастливо засмеялась, рассматривая в зеркало черные как смоль кудри. То ли ее волосы, то ли не ее.
Не доверяя зеркалу, Тайка оттянула самую длинную прядь и долго, внимательно изучала ее. Даже, поплевав на пальцы, попыталась оттереть черный налет – вдруг краска? Но волосы стойко держали новый цвет, и Тайка взволнованно выдохнула:
– Веснушки теперь! Пусть это… исчезнут. Все до одной!
Многочисленные Тайкины веснушки побледнели и послушно пропали. Щеки, нос, лоб стали чистыми и непривычно белыми. Тайка внезапно вспомнила дочерна загорелое Мишкино лицо и уверенно потребовала:
– Смуглая!
И недовольно нахмурилась: зеркало по-прежнему отражало ее бледную – у всех рыжеволосых такие, Рита как-то говорила – физиономию.
Тайка смущенно шмыгнула носом: «Видимо, нужно уточнить. Для особо тупых».
– Хочу стать смуглой! Как… шоколадка!
Зеркало подчинилось, и Тайка удовлетворенно засопела: неплохо-неплохо! Если еще немного подзагореть, Гусь лапчатый умрет от зависти. А то вечно обзывал ее бледной поганкой. Зато теперь…
Тайка сжала кулаки: ух, теперь он у нее попляшет! Вот как она сейчас станет первой красавицей, как начнут мальчишки к ней клеиться, Мишка сто – нет, тысячу! – раз пожалеет, что дразнил ее.
Тайка рассматривала себя в зеркало и расстраивалась: вроде и веснушек нет, и волосы уже не рыжие, а где красота неземная, чтоб Гусь лопоухий при виде ее сразу в обморок бултыхнулся? Или не нужно обморока? Очень даже нужно. Нашла, кого жалеть!
Тайка насупилась: «Это вообще несправедливо, когда ты рыжая и некрасивая, а другие – наоборот. Я же не просила, чтобы мама меня такой рожала. Почему, например, Светка Чижова хорошенькая – ужас просто, а я нет? Светка жадная, у нее снега зимой не выпросишь, и врет все время, и хвастается, аж противно. Книжек не читает. Вообще. На физкультуре и разочка подтянуться не может. Зато… красивая! Ей вечно все прощают. А мальчишки… Я тоже так хочу!»
Тайка поймала в зеркале игривый Васькин взгляд и обрадованно дополнила:
– Глаза чтоб стали зеленые-зеленые. Как у… Васьки! Эй, а ресницы – черные, и брови тоже. И подумала с усмешкой: «Не краситься же мне, я не Ритка!»
Новое лицо Тайке понравилось больше. Главное, оно почти ничем не напоминало ненавистную веснушчатую рожицу, которую Тайка ежедневно видела, умываясь. Вот только нос… Подгулял нос!
– Покороче бы, – жалостливо пискнула Тайка. – И чтоб… без горбинки. – И страстно сообщила неизвестно кому: – Ненавижу горбинку, она мне всю жизнь испортила, вот честное слово!
Окаянная горбинка тут же пропала. Тайка потерла руки и широко улыбнулась собственному отражению. А потом с легким беспокойством подумала, что от нее, от Тайки Романовой, совсем ничего не осталось. Она сама себя не узнавала. Смуглая зеленоглазая девчонка в зеркале, конечно, настоящая красавица, но…
«Глупости! – решительно одернула себя Тайка. – Я всю жизнь мечтала избавиться от веснушек. Наконец они исчезли, и я теперь ничуть не хуже любой другой девчонки. Даже лучше. Потому что красивее. Так чего мне дергаться? Пусть Маринка Леднева дергается или Светка Чижова, теперь им меня рыжей не обозвать…»
Мелькнула неприятная мысль, что мама с папой ее вряд ли в таком виде узнают, но Тайка с досадой от нее отмахнулась.
Пустяки! У нее зеркальце. Она, Тайка, в любой момент сможет снова стать рыжей.
И даже веснушки себе вернет. Ну, частично. Парочку на нос, скажем, тройку на щеки, чуть-чуть на лоб, чтоб папа не плакался. Они ему нравятся, эти дурацкие веснушки, вот ведь смешной!
На всякий случай Тайка сдвинула брови – новенькие, ровные, черные! – и грозно потребовала у зеркала:
– Верни мои веснушки! Сейчас же! – И ахнула, настолько быстро они осыпали лицо. И шею. И руки.
Тайка недоверчиво потрогала щеки и даже попыталась пересчитать ненавистные конопушки. Не смогла и негодующе выкрикнула:
– Почему так много?!
Веста в руке потеплела, и Тайке показалось, что она услышала – «Вовсе не много. Все твои».
Тайка хмуро смотрела на собственное отражение и обидчиво думала: «Неправда. Мои другими были. Эти… слишком яркие, так нечестно. Аж коричневые. Или мне кажется? Раз волосы черные и…»
Но возвращать себе рыжие волосы и бледную кожу Тайка не рискнула. Вдруг что-нибудь случится, зеркальце сломается, например, и она навсегда останется рыжей? Ни за что!
– Пусть снова исчезнут, – уверенно приказала Тайка. И удовлетворенно улыбнулась, когда веснушки пропали.
Тайка еще раз внимательно оглядела себя в зеркало и решила ничего пока в своем новом облике не менять. К чему? Она и без того настоящая красавица! И что теперь?
Да, что теперь?!