Артековский закал - Диброва Алексей. Страница 44

После тёплых радоновых ванн нас ожидали свои будничные дела: игра в оркестре, танцы, ребята успевали написать домой письма — это относилось к москвичам.

Сигнал отбоя прерывал все наши занятия и уводил в палаты…

Наступил день, когда три овощехранилища были выкопаны, и плотницкая бригада приступила к завершению строительства.

— Вот теперь, ребята, я вас похвалю — молодцы! Спасибо вам! — ласково говорил Мотовилов.

— Может, что не так? — переспрашивал Юра.

— Да что там — всё так! Молодцы!

— Может быть, много малины съели, что не стоит и этого овощехранилища? — продолжал хитро Юра.

— Да что там малина! Я вас и арбузами ещё буду угощать!

— Нам теперь как-то неудобно брать угощение, будто сами выпросили!

— Не сейчас угощу, а когда арбузы поспеют! Немного позже!

— Так тогда все наши угощаться будут в столовой.

— Верно, все будут кушать, но вашу бригаду я лично угощу! — торжественно закончил завхоз.

Нужно отдать должное этому бескомпромиссному человеку: он сдержал своё слово и лично вручил каждому по большому арбузу. Отказываться от деликатеса мы не стали — заработанное и обещанное надо брать.

После строительства хранилищ мы пошли на уборку урожая: возили снопы, молотили, скирдовали солому — к зиме ничего не оставалось. Мне снова пришлось работать с лошадьми, вспомнил, конечно, Рыжика и Буланку — умных осетинских коней. Здесь лошади были выносливые, с ними было надёжно работать на сильно пересечённой местности здешних угодий. У ребят всё ладилось, работа спорилась.

Иногда в выходные дни мы отдыхали. После завтрака устраивали всевозможные игры, соревнования. Возле бильярдного столика на веранде всегда можно было встретить Сашу Илицу, Алёшу Култыгаева, Степана Лозана, Васю Макеева, — с ними частенько играл и я. Потом шли на речку купаться. Общими усилиями в самом широком месте речки Белокурихи мы устроили бассейн для купания, очистив его от камней и всевозможного мусора. Деревья, склонившиеся над рекой, служили мостиками для прыжков в воду. Здесь всегда было шумно. Редко с нами были вожатые, но ни одного несчастного случая на воде не было, разве что какой-нибудь пацан падал животом в воду, а потом мы массировали ему ушибленное место, как настоящие айболиты.

Ребята поддерживали нужный порядок сами. Никто из старших не обижал малышей, — это у нас считалось тягчайшим преступлением, ведь дружба была у нас по-настоящему крепкая, артековцы жили единой семьёй. Мы настолько свыклись, что начинали скучать друг по другу, если из-за работы не виделись несколько дней.

После обеда устраивали футбольные встречи. Почти в центре села находился выгон, где сельские мальчуганы пасли коз и стаи гусей, а мы периодически использовали его под футбол. Команды были укомплектованы ещё с субботы, быстро ставили примитивные ворота, и игра начиналась. В одной команде капитаном был Натан Остроленко или Беня Некрашус, во второй — Володя Бабуров, Валя Ивашов или Володя Иананников. Охотников поиграть в футбол было предостаточно: это и Муля, Вася Заблоцкий, Алёша Култыгае, Миша Еремия, Юра Кулешов, Яша Олесюк, братья Петровы, Володя Николаев, Ваня Заводчиков, Игорь Сталевский и много других ребят. Не обходилось, конечно, и без острых споров, но до драки никогда наши страсти не разгорались.

А после ужина в ленинском уголке устраивали танцы. Я брал старенький, видавший всякие виды, баян и играл по заказам танцующих вальс «Берёзку» или «Дунайские волны», Танго из кинофильма «Весёлые ребята» и «Тайну», или смоловскую «Студенточку».

Любили артековцы и подвижные ритмичные фокстроты — «Андрюшу», «Любушку», «Дядю Ваню», «Чёрную стрелку» и другие.

Я любил наблюдать из своего спокойного уголка танцующие пары: сверкающие глаза, пожатие рук — рождение взаимных симпатий, юношескую дружбу взрослеющих похорошевших артековцев.

Святые, незабываемые вечера…

РОЖДЕНИЕ АЛТАЙСКОГО АРТЕКА

Летом 1943 года к нам в Белокуриху начали прибывать на отдых пионеры из Алтайского края, областей Западной Сибири. Шла война, ещё не был освобождён солнечный Крым, но коренной перелом в войне наступил. Центральный Комитет ВЛКСМ по согласованию с правительством решил возродить организацию отдыха лучших пионеров страны во Всесоюзном пионерском лагере Артек, который размещался тогда здесь, в Алтайском крае, короче — возродить функционирование Артека для всей детворы Сибири, а в перспективе — и всей страны.

Наша смена была в нём самой длинной и продолжительной, война задержала нас надолго в этом прекрасном лагере, незабываемом коллективе. Поэтому пионеры и комсомольцы военного Артека стали основой, фундаментом для функционирования алтайского Артека.

Вначале стали прибывать дети из районов Алтайского края, потом из Новосибирска, Кемерова и других городов Западной Сибири. Использовались помещения курорта: рядом с нашим корпусом пустовал такой же, — сюда и стали прибывать ребята новой артековской смены.

Нашей администрации прибавилось теперь работы. Новых вожатых сюда не присылали, и Гурий Григорьевич на совете лагеря поднял вопрос о назначении лучших артековцев-комсомольцев на должность вожатых для новой смены.

Через несколько дней он вызвал меня для разговора:

— Ты чем сейчас занимаешься?

— Хожу со всеми на работу.

— Что делаете?

— Заканчиваем копать овощехранилище — второе по счёту, предстоит ещё одно.

— Придётся тебе сменить работу.

— На трактор?

— Да нет, — улыбнулся Ястребов, — совсем на другую: пионервожатым новой смены. Видел, детишки прибывают?

— Видел, но…

— Никаких «но», — перебил он меня. — Нам не присылают вожатых, а возле детишек нужно же кому-то быть. А вы прошли хорошую школу.

— Не умею я с детьми, не получится у меня.

— Не святые горшки обжигают! Получится!

— Да нет, Гурий Григорьевич, боюсь я вас подвести, на стройке из меня больше пользы будет, честное слово! Ведь и там нужны люди!

— А здесь, выходит, не нужны?

— Сюда проще найти подходящего комсомольца, у нас их много хороших!

Мы ещё долго доводили один другому свою линию, вместе искали лучший вариант и подходящую кандидатуру. Наконец, сошлись на таком: я периодически буду помогать вожатым музыкой по их заявкам, а останусь работать на стройке — ведь сроки были сжатые.

Вожатыми были назначены комсомольцы Володя Аас, Тамара Кранчевская, Светлана Косова, Лена Гончарова, Иза Рохленко. Наши «старые» вожатые остались инструкторами-наставниками. Володя Дорохин остался старшим вожатым.

Военные артековцы жили по принципу трудовой коммуны А. С. Макаренко, новоприбывшие же жили по упрощённой схеме крымского Артека, — с тем же режимом дня, с теми же традициями.

Вскоре новенькие уже распевали наши артековские песни, скандировали в строю дорохинские речёвки, салютовали по-артековски при встрече.

Мы стали готовиться к традиционному открытию лагеря для новой смены: отремонтировали мачту для флага, готовили концерт, а в долине между двух горных склонов, в Медвежьем логу — готовили костровую площадку. Туда при помощи трактора притащили три большие пихты, подняли их тросом и поставили пирамидой, внизу наложили сушняка.

— Такой иллюминации Артек ещё не видел! — возбуждённо потирал руки Дорохин, посматривая на верхушки сведённых воедино трёх большущих пихт.

В день открытия лагеря на площадке построились пионерские отряды «старого» и «нового» Артека, и на мачте заполыхал наш артековский флаг, — мы увидели, как растёт наша единая семья.

В заключение торжественной части Дорохин объявил:

— Вечером на костровой площадке, в Медвежьем логу состоится торжественный артековский костёр!

Ужинать мы пошли немного раньше и перед закатом солнца все собрались в указанном месте: на зелёных склонах, что амфитеатром окружали долину, разместились артековцы — весёлые, возбуждённые, нетерпеливые. Послышалась команда и несколько костровых с зажжёнными факелами бросились к куче хвороста, и вмиг вся она вспыхнула. Огонь быстро воспламенил пихтовые ветки, распространяясь всё выше и выше, брызгал искрами во все стороны, и вскоре вся пирамида полыхала, словно гигантская свеча. С треском взлетали ввысь золотые искры, казалось, они летят в синее небо к самым звёздам.