Сказ о мастере потаённого судна - Матвеева Елена Александровна. Страница 4
В НЕМИЛОСТИ
После смерти Петра Россией стала править его жена — Екатерина I. И конечно, сама она никогда бы не вспомнила про какого-то мужика, строящего на Галерном дворе диковинное судно. Но царице напомнили, и она велела дознаться у Никонова, почему корабль не готов.
Привезли мастера в крепость, учинили допрос. И невольно Ефиму вспомнилось, как пять с лишком лет назад, в день приезда в Петербург, его стращали пытками и бросили в темницу.
— Почему твоё судно не ходило в воде и будет ли ходить после починки? — сурово спросили у Никонова.
— Судно моё — опытное, образец. Делано для пробы: сможет ли человек находиться в нём под водой два или три дня и дышать? Таков и уговор был, и царская воля на то… — оправдывался Ефим.
Без Петра Ефимово дело никому не было нужно. И не верили мастеру. Поговорить ему, посоветоваться было не с кем. Вспоминался седой артиллерист Корчмин. Да где его искать?
НАВОДНЕНИЕ
Осенними унылыми вечерами, когда сеял дождик и ветер плакал в трубе, ложился Ефим на лавку, лицом к стене. Он и сам терял веру, что сможет сделать своё судно как надо. Федотка утешал, уговаривал поесть, а Ефим отказывался. Стыдился есть даровое. Жалованье ему перестали платить ещё летом.
— Беда, — тяжело вздыхала хозяйка. — Кругом беда. Но ты, Ефимушка, руки не опускай. А есть не станешь — совсем худо будет. И негоже тебе чиниться передо мной. Ты ж мне, как сын…
Осень явилась в 1726 году ненастная. По серому небу неслись тёмные и грязные лохмотья туч. Ветер валил с ног, рвал одежду, уносил шапки. А однажды, поздно вечером, ударила пушка в крепости, затрезвонили колокола церквей.
Переменился ветер, вода пошла вспять, из моря в Неву. Клокотала вода, пенилась, в берегах ей было тесно. И тогда она стала выходить на набережную, разливаться по улицам и площадям, биться о стены домов. Срывала с якорей корабли.
С факелами шли по бурной реке спасательные лодки, искали терпящих бедствие. А крики раздавались то здесь, то там.
Бросился Ефим на Галерный двор, хотя знал, что его зальёт сразу. На что надеялся? Мокрый, исхлёстанный волнами, насилу добрался домой. Остаток ночи просидел с Акимовной и Федоткой на чердаке.
Утром стихло, вода ушла в море. Улеглась спокойная, бесстрастная, будто не она бушевала, крушила всю ночь. Осталось разорённое жильё, вырванные с корнем деревья и кусты, вынесенные на берег, опрокинутые суда.
Побежал Ефим на верфь. Видит — выстоял его сарай и дверь уцелела. А в Фонтанке, на мутной воде, как чаечка, качается его игрушка-моделька. В окно сарая её вынесло. Как оказалось, много ценного материала и инструмента вымыла вода в окно. А судно сбросила с подпорок. Побитое и испорченное, лежало оно на боку.
Как ни странно, новое несчастье не сломило Ефима. Вроде даже силы прибыло в нём, встрепенулся Ефим. Засучил рукава и взялся работать без отдыха.
СНОВА ВЕСНА
Постарел за эти годы Ефим. Седым стал — сивым. Вот и Акимовна грустно говорит про него: «Укатали сивку крутые горки».
Зато Федотка вытянулся, как тростинка, до Ефимова плеча дорос. Силёнок ещё маловато, а ухватка хорошая, плотницкая, будет из него толк.
Привязался и Ефим к мальчишке. Брата он ему заменил. И сына. Нет у Ефима в жизни ничего, кроме Федотки да лодочки потаённой. А ведь и это не так уж мало.
Весной, после ледохода, Ефимову судну была назначена новая проверка.
Дни становились длиннее, солнце чаще выходило. А как-то утром Ефима разбудил Федоткин крик: «Лёд тронулся!»
Скоро пошли большие льдины. Потом зазвенела Нева мелким, хрустально-чистым льдом. И непонятно было, то ли лазурное небо отражается в Неве, то ли Нева в небе.
Стояли на берегу Ефим с Федоткой, встречали весну. Что она принесёт, счастье или горе? Федотка взял Ефима за руку, и плотник сжал его руку. Хорошо, что есть Федотка. Удастся ли только доучить его плотницкому ремеслу?
Оставим Ефима Никонова на невском берегу с надеждой в сердце. Мы про него ничего больше не знаем, а придумывать не станем.
Состоялось ли ещё одно испытание потаённого судна? В архивах нет данных, чтобы утверждать это. Однако ясно, что Адмиралтейств-коллегии надоело возиться с фантастическими замыслами Никонова. Его разжаловали в рядовые адмиралтейские работники и сослали на далёкую астраханскую верфь.
На этом след мастера потаённого судна теряется. В астраханском архиве нет никаких документов с упоминанием его имени. Известно только, что партия рядовых адмиралтейских работников, где был Никонов, прибыла из Петербурга в Астрахань. А в то время на Волге свирепствовала эпидемия чумы, и многие мастеровые, истощённые тяжёлой дорогой, погибли от болезни.
Был ли Ефим Никонов в их числе или суждено ему было жить и работать на верфи?
Кто-то из вас вырастет и стенет историком. И возможно, именно вы обнаружите в архиве не найденные до сих пор чертежи потаённого судна и ответ на вопрос о дальнейшей судьбе его мастера, талантливого русского человека.
