Бананы и Лимоны - Арро Владимир Константинович. Страница 7

— Я найду тебе Матадора, найду! — крикнул Петя ей вдогонку, а сам грустно подумал: «Ну, все, это конец».

Еще одна встреча

На другой день после уроков Петя снова пришел к старому дому в полной решимости найти Матадора.

Рядом на стройке работали люди, слышались их возгласы, кто-то кричал: «Вира! Вира!» — и короткими звонками откликался подъемный кран.

Прежде всего Петя оглядел снег вокруг дома — не видно ли на нем следов кошачьих лап. Следы были, и множество, и некоторые вели к дому, но сказать наверняка, которые из них принадлежали Матадору, было, конечно, невозможно.

В раздумье Петя вошел на крыльцо и машинально дернул дверь. Он чуть не упал при этом, потому что дверь поддалась с легкостью. Она попросту была отперта. Это очень удивило Петю. Он даже слегка заволновался при мысли, что сейчас окажется в старом жилище Алисы.

Он вошел. Вошел в сени, а потом в прихожую, в которую входил столько раз. Вот здесь он тщательно вытирал ноги, вот здесь вешал пальто — от вешалки на обоях остался след.

Грустные воспоминания нахлынули на Петю. Он прошел в комнаты. Всюду валялись какие-то стружки, старые газеты и другой мусор. Все это так было не похоже на жилище Алисы!

Он переходил из комнаты в комнату, возвращался обратно, даже забыв на какое-то время о цели своего прихода.

И вдруг в тишине, усиленной нежилой пустотой, ему послышался какой-то мерный стук, доносившийся из сеней. Он подошел к прихожей и с тревогой прислушался. Да-да, по деревянной лестнице, соединявшей первый этаж со вторым, гулко стучали шаги. Кто-то шел вниз.

Все в Пете похолодело. Он скользнул в первую комнату и спрятался за распахнутой дверью.

Человек потоптался в сенях и не спеша вошел в Алисину квартиру. Что-то привлекло его внимание в прихожей, потом он вздохнул и, неторопливо стуча сапогами, двинулся дальше.

И вот он уже здесь. От Пети его отделяло лишь тонкое полотно двери.

Затаив дыхание и мертвея от страха, Петя косил глазами на щель. Вдруг что-то знакомое, однажды виденное Петей мелькнуло между краем двери и косяком. Зеленый бушлат, шапка-ушанка, золотистый чуб из-под нее…

«Да это же пожарный инспектор Василий!» — с облегчением подумал Петя. Он толкнул дверь, и Василий резко обернулся.

— Кто здесь?!. О господи… — простонал он. — Это ж надо так напугать… Петя, да? Ты ведь Петя?…

— Да, я Петя! А вы — Василий!

— Ой, подожди… В себя не могу прийти… Ну, рассказывай, как тебя сюда занесло?

— Да, а помните, как вы меня тогда напугали? И моих Мышек! — воскликнул Петя.

— Помню, помню… Испуг за испуг.

Они уселись на пол, на старые газеты, и Петя все рассказал Василию, чистосердечно — начиная от цирковой премьеры и кончая историей про то, как пропал кот Матадор.

— Погоди, погоди, — перебил его Василий, — кот меня сейчас не так интересует, а вот скажи, действительно тебя Алиса ждала целый вечер, а ты не пришел?

— Да, — кивнул Петя и отвел глаза от Василия.

— И часто так с тобой бывает?

— Часто, — признался Петя. — Почти всегда…

— Почти всегда?… — Василий даже привстал. — Как же ты живешь, бедняга? У тебя есть друзья?

— Нет… — прошептал Петя. — Были, даже из других стран, но я всех потерял…

— Из каких стран?

— Из Африки.

— Так, значит, ты своей неверностью уже международно известен?

«Да, действительно», — с удивлением подумал Петя и горько усмехнулся.

— Да, это так…

— Что же мне с тобой делать?…

Василий задумался. Потом он воскликнул:

— Скажи, Петя, а знаешь ли ты, что такое пожар?

— Да, знаю, — ответил Петя. — Это когда горит что-нибудь. Один раз я даже видел, кажется, там горел сарай…

— Горел сарай, говоришь? Это на Кировском проспекте?

— Да!

— Нет, это не то. Пожар — это совсем другое. Слушай меня внимательно -

Зажигательное слово Василия

Василий вскочил и раскинул руки.

— Представь, Петя, горит дом!.. Пламя бушует в пятом этаже семиэтажного дома! Стекла лопнули от высокой температуры, рамы сгорели, и языки пламени вырвались, как из пасти дракона, наружу и лижут шестой и седьмой этажи. Клубится черный дым, верхних окон уже не видно. Жильцы пятого этажа успели сбежать вниз, и там нет ни одной живой души, хотя горит все: книги, одежда, рояли, мебель! А в верхних этажах — люди! Пока они собирали кое-какие пожитки, их отрезало, путь вниз преградил им дым и огонь, огонь и дым.

На улице крик, гам, остановилось движение, люди выбежали из домов, парикмахерских и магазинов. Кто-то, обмотав мокрым полотенцем голову, бросился вверх по лестнице, кто-то по другим лестницам — на чердак и на крышу. Но никто ничего толком не может сделать! Один смельчак прорвался сквозь огневой заслон, задыхаясь от дыма, пополз по полу, руками ощупывая все углы и предметы. Но где же люди?… «Лю-юди-и!..» — кричит он и кашляет, и обливается слезами, и невдомек ему, что двое детей заперлись в ванной и сидят там, не отрывая глаз от кудрявых струй дыма, и плачут от страха…

А внизу уже вся улица запружена народом. Подъезжают милицейские машины, кареты «Скорой помощи», кто-то плачет, кто-то воет, раздаются свистки. «Где же они? — только и слышно. — Почему же не едут?… Ах, всегда, когда нужно, их нет!..»

И вдруг — рев сирен, и на полной скорости, не переставая реветь, среди отхлынувшей публики к дому подкатывают одна за другой три красные машины. «Да что вы зря говорите, — облегченно гудят в публике, — вот они, здесь!..»

В тот же миг из машин выскочили пожарники в брезентовых робах и в касках. Сами собой поползли вверх лестницы, закрутились барабаны со шлангами. Надев противогазы, захватив концы шлангов, пожарники закарабкались вверх. Некоторые из них побежали в парадную и скрылись в клубах дыма.

И вот их нет две, три, четыре минуты, но все внизу знают: что-то там происходит. И вот их нет пять минут. А дым все валит и валит, и пламя бушует… Но тут общее внимание перекинулось на подъезд. Из него пожарники выносят и тех двух детей, и еще каких-то людей, и того смельчака — несут к санитарным машинам. «Живы? Живы?» — проносится в публике. «Живы, — отвечают пожарники. — Без сознания». Санитарные машины включают сирены и уносятся, и когда все снова подымают глаза вверх, то видят черные стены верхних трех этажей, пустые прямоугольники окон и легкие, прозрачные клубы дыма, выплывающие из них.

Прямая дорога

Петя так увлеченно слушал Василия, что теперь он не мог вспомнить, как и в какой момент он забрался на подоконник. Спрыгнув на пол, он покачал головой:

— Вот это да-а…

— Теперь представь, Петя, — продолжал Василий. — Вот ты утром вышел из дому и не обнаружил в своем почтовом ящике свежих газет: почтальон забыл про твою квартиру. Как ты выйдешь из положения?

— Пойду в киоск…

— Это правильно, в киоск-то ты пойдешь, но он окажется закрытым: киоскерша не пожелала выйти на работу, к ней родственники из другого города приехали. Что ты будешь делать?

— Ну как что, — сказал Петя, — ну, допустим, прочитаю газету на щите. На нашей улице вон сколько щитов.

— Это все хорошо, но, понимаешь ли, дело в том, что и там ты не обнаружишь свежей газеты, по той причине, что она просто не вышла — так, конечно, не бывает, — но представь, что печатники сказали: «Да ну, надоело работать, давайте устроим лучше День здоровья, вон какая погода хорошая!»

— Ну, это уже безобразие, — сказал Петя.

— Конечно, безобразие. И с почтальоном, и с киоскершей, а тем более с печатниками. Но ведь и в этом случае ты не пропадешь, да, Петя?

— Не пропаду. До завтра как-нибудь перебьюсь.

— Правильно, перебьешься. И вот так, что ни возьми: водопровод, магазин, трамвай, парикмахерская — не работает; безобразие, конечно, но один денек можно потерпеть. Что же можно сказать о пожарниках? В праве ли они откладывать свой приезд на завтра?