Отвергнутый дар - Боумен Салли. Страница 21

Но сравнение вихрем унеслось прочь; он опустил взгляд на услужливо изогнутый молодой позвоночник, снова нашел ритм, покачал и кончил.

Он мешком повалился на парня, ловя ртом воздух; на него нашла легкая дурнота. Он злоупотребил кифом.

Нужно отказаться от кифа. Он внезапно и предательски бьет по мозгам. Господи Иисусе! Ведь едва не сорвалось.

Юноша выждал пять минут – как обычно. Потом встал и направился в ванную. Было слышно, как он пустил воду. Вышел он оттуда уже одетым.

Жан-Поль закурил сигарету и улыбнулся.

– Тебя ждет подарок. Там, на комоде.

Юноша даже не поглядел на кучку франковых бумажек. Он надулся и опустил голову.

– Не нужны мне подарки. Я же вам говорил. Жан-Поль вздохнул. Этой новой линии поведения парень придерживался уже около двух недель.

– Чего же ты в таком случае хочешь? Не этого, так чего-то другого? Я просто хочу выразить тебе мою благодарность. Ты мне нравишься, и сам это знаешь.

Он протянул юноше руку, но тот сделал вид, что не видит, и с обидой глянул на Жан-Поля.

– Я вам говорил, – произнес он едва слышно. – Я хочу, чтобы мы стали друзьями.

– Мы и так друзья. Добрые друзья. Ты это знаешь, – вздохнул Жан-Поль, теряя терпение.

– Нет, не друзья. Я вам нужен только для этого. – Юноша хмуро показал на постель. – А больше мы нигде не встречаемся. Только здесь. Только для этого.

– Но где же, черт возьми, нам еще встречаться? Чего ты от меня хочешь – чтобы я привел тебя во Французский клуб? В отель? Ты и сам понимаешь, что это невозможно.

– Мы могли бы сходить куда-нибудь выпить, – упрямо заявил юноша, надув губы. – Друзья так и делают – встречаются, чтобы выпить вместе, в кафе или ресторане. Или вместе обедают. Мы бы тоже могли. Я сойду за француза, вы знаете. Сами говорили. Я наполовину француз. Я учился во Франции…

От обиды у него срывался голос. Жан-Поль тревожно поглядел на часы: почти пять.

– Хорошо, хорошо, как-нибудь так и сделаем. Встретимся в кафе, выпьем. А может, сходим в кино. Это тебе подойдет?

– Может быть. Когда?

– Пока не знаю. – Жан-Поль встал в полный рост и потянулся к халату. – Слушай, не будем сейчас пререкаться. У меня нет времени, я тебе говорил. Ко мне приехали гости – брат с женой. Они скоро вернутся. Будь умницей, уходи…

– Я больше не приду. – Парень поднял голову, и Жан-Поль с ужасом увидел, что его черные глаза полны слез. – Вот если мы будем друзьями, настоящими друзьями… А так я не хочу.

– Хорошо, хорошо. – Жан-Поль торопливо пересек комнату, взял с комода франки и сунул их юноше в нагрудный карман. Он услышал, как у дома остановился автомобиль, и поспешил добавить еще одну бумажку: тридцать франков закроют дело, для парня это целое состояние.

Юноша не шелохнулся. Жан-Поль нетерпеливо его подтолкнул.

– А теперь уходи. Мы встретимся. Договоримся в другой раз, честное слово…

– Другого раза не будет. Сейчас.

– Ладно. Идет. Встретимся завтра. В «Кафе де ла Пэ» – ты знаешь, где это, рядом с площадью Революции…

Юноша сразу просиял.

– Правда? Вы обещаете? Во сколько?

– Окою шести. Встретимся в шесть. Я, вероятно, не смогу там долго пробыть. – Жан-Поль нахмурился. – Возможно, со мной будут гости. Если гак случится… ну, ты ведь будешь осмотрительным, верно? Сделаешь вид, что зашел в кафе случайно или что-нибудь в том же роде?

Он уже жалел о приглашении, но было поздно, мальчишка прямо рассиялся от радости.

– Ваш брат? Вы хотите сказать, там будет ваш брат? И вы меня ему представите? Для меня это огромная честь, я буду очень осторожен, обещаю вам. Я не хочу, чтобы вам из-за меня было стыдно. Вот увидите – я умею себя держать, Честное-пречестное.

Его восторг прямо-таки тронул Жан-Поля, и он любовно шлепнул парня по заду.

– Прекрасно. А сейчас не подведи, ясно? – Он запнулся, а затем сжал юноше руку – Сегодня ты хорошо постарался, просто великолепно.

– Надеюсь. Хотел, чтобы вам было приятно.

Он сказал это чуть напряженно, и Жан-Полю показалось, что в глазах у юноши промелькнула тень все того же презрения. Ерунда, просто у парня своя гордость. Жан-Поль посмотрел на окно, и юноша кивнул:

– Не беспокойтесь, я уйду черным ходом, через кухню.

На другой день в самом начале шестого Эдуард и Жан-Поль вышли из приемной генерал-губернатора. По длинным коридорам под включенными вентиляторами – погода все еще стояла жаркая – их провожали старший адъютант, француз, и адъютант адъютанта, алжирец. В сопровождении этой пары они спустились по широкой мраморной лестнице и вышли под яркое солнце. Старший адъютант остановился и отвесил почтительный полупоклон.

– Господин барон. Господин де Шавиньи. Надеюсь, мы смогли вам посодействовать. – Он сделал паузу и обратился к Эдуарду: – Вы, кажется, говорили, что завтра возвращаетесь во Францию, господин де Шавиньи?

– Да.

– Если до отъезда мы сможем вам быть чем-то полезны, я почту за честь…

– Разумеется, – оборвал Эдуард. – Благодарю вас И вас.

Он посмотрел на адъютантов. Француз учтиво улыбался. Алжирец, низенький смуглый мужчина, носивший очки в тяжелой роговой оправе, не улыбался. За все время он не сказал ни единого слова. Служащие вернулись в здание. Эдуард и Жан-Поль не спеша спустились по широким ступеням на улицу.

Жан-Поль задержался у палатки купить пачку «Галуаз». Продавец, крохотный орехово-коричневый араб в красной феске, торговал также засахаренным миндалем и фисташками. И газетами – «Фигаро», «Ле Монд». «Гералд трибюн», «Уолл-стрит джорнел», «Эль муджа-хид»; ведущая алжирская ежедневная газета выходила на французском. Эдуард глянул на крупный снимок на первой полосе, отвел глаза и отошел в тень пальмы, пока Жан-Поль пересчитывал сдачу. Проехал военный грузовик с французскими парашютистами. Учреждения закрывались. По широкому элегантному бульвару сновали машины. Он окинул взглядом перспективу бульвара, красивые белые дома с решетчатыми ставнями и увидел вдали залив, голубой блеск моря.

– Идем. – Жан-Поль обнял его плечи. – Нужно выпить. У меня во рту пересохло. Собачья жара. Я сказал Изобел, что мы подождем ее. в «Кафе деля Пэ»…

– Изобел? Я думал, она отдыхает на вилле.

– В последнюю минуту у нее изменились планы. Она решила походить по лавочкам – женщины всегда женщины, сам понимаешь. У нее машина, так что сможем вернуться все вместе.

– Прекрасно. Но я не хочу задерживаться, мне еще нужно кое-кому позвонить. – Эдуард пожал плечами и позволил увлечь себя по направлению к площади Революции. Они пересекли ее и вошли в кафе. Посетителей становилось все больше, в основном бизнесмены-французы. Жан-Поль приметил столик у окна, рванулся к нему и плюхнулся на стул.

– Два аперитива, – заказал он и откинулся на спинку. – Отсюда мы увидим Изобел. Тут хоть прохладнее, вентиляторы работают…

Он замолчал, закурил сигарету и с восхищением посмотрел на Эдуарда. Как только ему удается? – задался он вопросом. Целый день напряженных встреч с официальными лицами французской администрации – а выглядит таким же свежим, как утром. На белом полотняном костюме – ни пятнышка, ни складочки. Не потеет, и, судя по всему, жара ему нипочем. Жан-Поль украдкой покосился на свой костюм – слишком тесный и чертовски неудобный: весь в потных складках, рукав забрызган вином. А впрочем, черт с ним; к нему возвращалась самоуверенность. Может, теперь до Эдуарда дойдет – он ведь всего не знает.

– Что ж, salut [29]. – Он поднял аперитив и сделал большой глоток. – Полегчало, братик?

– С какой стати? – Эдуард бесстрастно на него посмотрел.

– Разве нет? А мне подумалось… Ну ладно, ладно, знаю, меня ты слушать не станешь, так, может, прислушаешься к их мнению. Уж они-то в курсе, что здесь творится. Если бы пахло заварухой – настоящей, заметь, – они бы знали. Логично, правда? А они что тебе говорили, причем все как один? То же самое, что я. Все уляжется. Положение под контролем.