Параллельный мальчик (сборник) - Житинский Александр Николаевич. Страница 25
– А что это такое? – спрашиваю.
– Не что, а кто. Был такой композитор. Кроме того, это означает «радость» по-немецки.
Может, по-немецки это и означает радость, не знаю, у меня никакой радости не появилось.
В общем, назвали космический передатчик Глюком. Он быстро научился откликаться. И родители быстро к нему привыкли. И даже кот привык. Сначала он попробовал подраться с космическим прибором, но получил клювом по башке и смирился. Рыжий теперь ел рыбу за двоих – за себя и за Глюка. А ПИНГВИН ждал информации.
Марцеллий наврал. Он сказал, что кормить нужно раз в сутки, а Глюк требовал новостей постоянно. Любознательный оказался, гад! Как приду из школы, он за мною по пятам и клювом щелкает. Если я внимания не обращаю – начинает умирать. Может, притворяется, не знаю. Падает на пол, раскинув крылья, и жалобно хрипит. Как умирающий лебедь.
Я тащил его за кресло и начинал кормить.
За креслом я соорудил маленькую подставочку, как пюпитр у музыкантов. На него ставил тексты для чтения. Рядом поставил настольную лампу, чтобы ПИНГВИНу было светлее. Маме сказал, что это для обогревания Глюка.
Кормить его – замучаешься. Надо, чтобы родители не заметили. Мама же в обморок упадет, если увидит, как он читает!
Но это все ерунда. Главное было – что давать ему читать?
В первые дни я совал ему все, что попадало под руку. Газеты, книги из нашей библиотеки, телефонный справочник, мамину диссертацию «Шизофренический шуб у подростков», журналы мод и даже мамины театральные программки. Она их собирает.
ПИНГВИН пожирал тексты с огромной быстротой. Он сразу научился переворачивать клювом страницы. Он даже газеты сворачивал и разворачивал самостоятельно. Способный попался пингвинчик! Я только успевал подносить.
За неделю он прочитал полное собрание сочинений Пушкина и приступил к Толстому. Я понял, что очень скоро Глюк истребит всю информацию в нашем доме.
Как назло, родители обнаружили мой интерес к журналам и книгам. Раньше я только фантастику читал, а теперь каждый день являлся в родительскую комнату и вытаскивал из шкафа классику.
Мама даже удивилась.
– Неужели ты так быстро читаешь? – говорит.
– Я картинки смотрю, – отвечаю.
– Какие же картинки в сочинениях Пушкина?
– Ну и… почитываю немного, – говорю.
Вот подсунули работенку! Им хорошо в этом Центре сидеть, читать Пушкина, которого ПИНГВИН передает. А мне тут отдувайся! И отказываться нельзя, а то опять насыплют на пол этого Марцеллия с золотой пылью – неизвестно, что он со мной сделает.
Если бы я хоть знал, какие новости нужны в Центре Вселенной. Может, они Пушкина давно читали? И вообще, если даже не читали, написано ли у Пушкина что-нибудь важное для планеты? Это неизвестно.
Я подумал и решил, что важное написано в энциклопедии. Как раз к тому времени Глюк прочитал всего Толстого в двадцати томах.
Энциклопедии у нас дома нет. Я пошел к соседу Ивану Христофоровичу Буневичу. Вы его должны знать, он профессор. Живет с дочерью и внуком Вадиком. Мы однажды заходили к ним с мамой. Профессор попросил определить – нормальный Вадик или нет, потому что Вадик налил воды в пакет и бросил его с шестнадцатого этажа. Пакет взорвался и обрызгал пенсионерку. Скандал был ужасный.
Мама определила, что Вадик нормальный. Хотя я сомневаюсь.
Так вот, захожу к профессору и интересуюсь энциклопедией.
– Какое тебе слово нужно? – спрашивает он важно.
– Мне все слова нужны, – говорю.
– Вот как? – удивился он. – Там триста тысяч слов.
– Вот и хорошо, – говорю. – Будет что почитать на ночь.
Я за Глюка радуюсь. Этого ему надолго хватит!
Буневич губами пожевал, но за энциклопедией ушел. Приносит первый том в красном переплете.
– А можно сразу три? – спрашиваю. – Я быстро читаю.
У него очки на лоб полезли. Но ничего не сказал, принес еще два. Он интеллигент. По-моему, обиделся на меня за что-то, но виду не показал.
Принес я ПИНГВИНу энциклопедию, поставил первый том на пюпитр.
– Подавись, – говорю, – птица заморская!
Он глазом не моргнул, клювом открыл обложку и давай читать! А я время засек, чтобы определить, долго ли он будет глотать эту информацию.
На этот раз он медленнее читал, чем Толстого и Пушкина. Понятное дело. В энциклопедии информации больше. На одну страницу он затратил минут десять. Я рассчитал, что целый год могу быть спокойным. Если, конечно, Буневич будет выдавать мне очередные тома.
Ну, а мне-то что делать в это время? Только подносить ПИНГВИНу книги? Обидно. Зачем же тогда меня назначили Хранителем? Как же мне планету хранить?
Глава 3. Дуня
Ужасно хотелось кому-то обо всем рассказать. Но кому?
Родители отпадали. С учителями тоже лучше о таких делах не советоваться, особенно с Татьяной Ильиничной, нашим классным руководителем. Не поймет. И в книжках про мою профессию еще не пишут. Она сравнительно новая и не очень распространенная. Хотя, если посчитать, то таких хранителей, как я, во Вселенной – миллиарды. Планет-то много! Вот если бы всех хранителей собрали на слет, тогда бы выпустили методичку. Вроде тех, что получает Татьяна Ильинична из роно.
Но такого слета пока не было. Пришлось действовать самостоятельно. И я решил поделиться с Дуней.
Какой все же я дурак!
Никогда ничего нельзя рассказывать девчонкам!
Дуня Смирнова у нас – активистка. Я ее с детского сада знаю, лет уже десять, наверное. Она такая худая и длинная, на полголовы меня выше. Мама говорит, что я потом ее догоню и перегоню в росте. Но когда это будет! Мне бы сейчас нужно.
Дунин папа, когда из Антарктиды прилетает, приходит к нам в школу и рассказывает про Южный полюс. Мы про этот полюс уже наизусть все знаем, он для меня родней, чем бабушкина деревня под Угличем.
Сейчас у Дуни живет тюлень, я уже говорил о нем, его Федором зовут. Она его воспитывает, хочет потом в зоопарк передать. Тюлень в ванне плавает, высовывает из воды голову с усами. Из-за этого тюленя Дуня и ее мама три месяца ванной не пользовались, ходили в баню. Но Дуня терпела героически. Она вообще очень героическая. Книжки про первых пионеров читает.
Конечно, Дунька – отличница. У девчонок такая манера. А я это презираю с первого класса. Но, в общем, Дунька – ничего, дружить с ней можно. И политически подкована. Если бы еще не была как жердь…
Конечно, я ей рассказал. Прямо на переменке. Так, мол, и так, прилетал лысый пришелец по имени Марцеллий, назначил меня Хранителем планеты. И подарил космический передатчик информации в виде пингвина.
Дуня посмотрела на меня сверху и говорит:
– Поздравляю, Бепс! Наконец ты прочитал эту книжку.
– Какую книжку? – не понял я.
А она и говорит, что есть такая фантастическая книжка, там про Центр Вселенной написано. Но я же не читал такой книжки! Это же на самом деле было!
– Не морочь мне голову, – Дуня устало так говорит. – Мне нужно к сбору готовиться про наш моральный облик.
И убежала к Татьяне Ильиничне.
Зло меня взяло. Совсем чокнулась со своим моральным обликом! Жизни не знает.
После уроков я уговорил ее пойти ко мне и показал ей Глюка.
ПИНГВИН стоял за креслом и читал энциклопедию. На нас он не обратил никакого внимания.
– Ну, пингвин… Дрессированный… – говорит Дуня, но не очень уверенно.
Глюк на нее злобно посмотрел и клювом щелкнул.
Тогда я показал Дуне листок, на котором Марцеллий записал мои «параметры».
Дуня повертела листок в руках.
– Сам написал.
Будто я надуть ее хочу! До чего же девчонки недоверчивые!
– Я думала, ты уже поумнел, Бепс, – говорит. – Такие сказки рассказывают во втором классе. Почитал бы ты лучше «Астрофизику» Шкловского.
Между прочим, там написано, что разумной жизни нигде во Вселенной нет. Только на Земле. Мы в космосе – одни. Вот так!
Больше всего меня разозлил ее противный тон, будто она уже побывала во всех закоулках Вселенной!