Цирк Доктора Дулитла - Лофтинг Хью. Страница 39

— Да, сэр.

— А теперь скажи мне, как тебя зовут? Каждую неделю я буду высылать тебе жалованье. Если ты захочешь бросить эту работу, или куда-нибудь уехать, попроси своего отца, чтобы он написал мне. Он знает, как меня найти.

Необычайно довольный, что ему так повезло, мальчик назвал Доктору свое имя, забрал деньги и побежал за лопатой, чтобы немедленно приступить к делу.

— Ну вот, теперь все в порядке, — пробормотал Джон Дулитл и снова зашагал по направлению к Бриджтону. — Остается только придумать, как сообщить Даб-Даб, что наша копилка снова опустела.

Ферма-пансионат, которую основал в тот день Доктор, росла и процветала потом много лет. И ко всем переживаниям бедной Даб-Даб прибавилось еще одно: Доктор не только посылал фермеру каждые полгода по двадцать фунтов, но и частенько тратил свои деньги на то, чтобы выкупить какую-нибудь особенно старую и изможденную лошадь, случайно повстречавшуюся ему на улице. У кого только он не покупал лошадей: и у фермеров, и у извозчиков, и у живодеров. Каждый раз, когда на дороге показывалась цыганская кибитка, бедная Даб-Даб ужасно пугалась. Лошади цыган были самыми тощими и несчастными из всех, и можно было с уверенностью сказать, что Доктор непременно попытается выкупить у них какого-нибудь старого и измученного долголетней работой коня. Эти сделки обычно заканчивались тем, что Джон Дулитл снова оставался без гроша — ведь в отличие от цыган он совсем не умел торговаться, и его легко можно было обвести вокруг пальца.

Всех этих пожилых и бездомных лошадей Доктор отправлял на ферму-пансионат, где их бесплатно принимали в Общество. И скоро там образовался тесный семейный круг старых приятелей. Каждый вечер, собираясь под большими деревьями или у столба на вершине холма, они рассказывали друг другу интересные истории из своей былой жизни. Старые кони дожидались своей очереди почесать о столб шею и любовались красотой пейзажа на фоне пылающего заката.

Членов Общества становилось все больше и больше, и вскоре мальчик, выращивавший для лошадей редиску, прислал Доктору письмо, в котором говорилось, что его грядка разрослась до неимоверных размеров, и поэтому ему требуется помощь. Маленький садовник спрашивал у Доктора позволения взять себе в помощники своего школьного друга, который тоже копил деньги на коньки.

Доктор согласился, и денежные расходы Общества увеличились еще на один шиллинг в неделю. Через три месяца после основания Пансионата Доктор решил проведать его обитателей. Поговорив с пятью самыми старыми конями (которые входили в Совет по управлению Обществом), он выяснил, что Пансионату нужны деньги на ремонт забора и очистку сточных канав у изгороди. Кроме того, некоторых лошадей надо было заново подковать. Но Джон Дулитл быстро нашел выход — он попросил своего маленького садовника еще больше увеличить грядку, чтобы можно было продавать излишки редиски на рынке. Парнишка позвал двух своих школьных друзей, и они стали выращивать редиса втрое больше. Полученные от продажи овощей деньги были использованы на создание «Заборного и Кузнечного Фонда» — чтобы можно было нанимать рабочих чинить изгороди и чистить канавы, а также кузнецов, которые бы подковывали лошадей.

И опять в копилке Джона Дулитла убавилось денег — ведь двум помощникам маленького садовника тоже нужно было платить. Нечего и говорить, что Даб-Даб снова ужасно расстроилась. Но не только она переживала из-за расточительности Доктора — даже у благоразумного филина Гу-Гу начало лопаться терпение.

— Что толку! — воскликнул он однажды вечером, когда они с Даб-Даб обсуждали доходы и расходы. — Что толку в том, что я целыми днями занимаюсь этой бухгалтерией? Моя голова уже трещит от бесконечных подсчетов. Нет никакого смысла считать, сколько денег у Доктора есть и сколько он сможет заработать. Сколько бы денег у него ни было, он тут же потратит все!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

^{ГЛАВА 1}

МИСТЕР БЕЛЛАМИ ИЗ МАНЧЕСТЕРА

В тот же самый день, но уже поздно вечером, Доктор снова оказался в цирке. Он думал, что доберется до Бриджтона только к утру, однако когда он шагал по дороге, его догнала быстрая двуколка, хозяин которой любезно предложил Доктору подбросить его до города.

Как только Джон Дулитл вошел к себе в фургончик, к нему бросился Мэтью Магг.

— Блоссом велел, чтобы вы пришли к нему сразу же, как только вернетесь! — выпалил он. — Этот франт из Манчестера еще у него.

Прихватив с собой Джипа, который не хотел снова расставаться с хозяином, Доктор отправился к директору.

Было уже очень поздно. Приготовившийся к переезду, назначенному на завтра, цирковой городок спал. Только в окошке Блоссома горел свет.

Когда Доктор зашел к нему в фургон, то увидел, что рядом с директором за столом сидит тот самый шикарно одетый господин, которого Блоссом показывал ему утром.

— Добрый вечер, — поздоровался Блоссом. — Доктор, познакомьтесь: это Фредерик Беллами, владелец и директор Манчестерского Амфитеатра. Он хочет вам кое-что сказать.

Доктор обменялся рукопожатием с мистером Беллами, который сразу же после этого снова плюхнулся на стул и, сложив на груди руки, приступил к делу.

— Несмотря на то, что дома меня ждут важные и срочные дела, — начал он, — я отложил свое возвращение в Манчестер, чтобы обсудить с вами одно предложение, которое я сделал сегодня мистеру Блоссому. Я видел ваш номер с Говорящей Лошадью, и он меня необычайно заинтересовал. Мистер Блоссом говорит, что он пытался убедить вас выступать в моем театре, но вы отказались. Он сказал, что вы увели коня из цирка и отправили его на пастбище.

Доктор кивнул в знак согласия, и мистер Беллами продолжил:

— Тогда я решил, что забираю назад свое предложение, ведь без вашего номера — и я не побоюсь вам это сказать — цирк меня не интересует. Однако мистер Блоссом убедил меня остаться и самому поговорить с вами. Он уверяет, что тут дело не в этой особенной лошади, а в вашей необыкновенной способности понимать животных. Он говорит, что вы можете сделать точно такой же удивительный номер с любой другой лошадью. Что вы умеете, э… разговаривать с животными на их языке. Признаюсь, я верю в это с трудом. Это правда?

— Да, — ответил Доктор. Он очень смутился. — Мне жаль, что мистер Блоссом рассказал вам об этом. Сам я никогда этим не хвастаюсь, потому что знаю, что люди мне не поверят. Но это правда. Я могу свободно беседовать почти со всеми животными.

— В самом деле? — воскликнул мистер Беллами. — Никогда не встречал ничего подобного! Может быть, тогда вы сделаете номер с каким-нибудь другим животным или животными вместо этого коня, которого вы сегодня увели? Мне бы хотелось, чтобы вы придумали что-то более сложное. Все представление Блоссома должно строиться на вашем аттракционе. Вы обладаете невиданным даром! Если его правильно подать — это произведет настоящую сенсацию. Что касается денег, то, конечно же, я вам хорошо заплачу — я бы даже сказал, очень хорошо. Ну как, вы согласны?

— Не знаю, — замялся Доктор. — Сейчас у меня нет никаких других номеров. Понимаете, я еще новичок в этом деле. Но я убежден, что все аттракционы с животными должны проводиться с их согласия и при их помощи.

— Конечно, конечно, — сказал мистер Беллами. — Однако сейчас уже очень поздно. Подумайте до завтрашнего утра. Сегодня я все равно не смогу уехать. Если вы что-нибудь решите, дайте мне знать завтра утром, договорились?

Когда Доктор шел к себе в фургончик, Джип, который с большим интересом прослушал весь этот разговор, семенил рядом с ним.

— Послушайте, Доктор, — сказал он. — По-моему — это прекрасная возможность поставить нашу пьесу. И все мы будем в ней участвовать: и я, и Гу-Гу, и Тоби, и Свисток, и Габ-Габ и, может быть, даже белая мышка. Помните — вы нам сами говорили, что мы сделаем свой театр, Театр Зверей? А вы напишете для нас пьесу. То, что сочинил Габ-Габ, не подойдет — это какой-то дешевый фарс, в котором участвуют одни овощи. Вы придумаете новую пьесу для животных, что-нибудь высшего класса. А мы в ней сыграем. Я уверен, что наш спектакль произведет настоящий фурор в Манчестере. Это большой город. Наконец-то мы будем выступать перед интеллигентной городской публикой!