Цирк Доктора Дулитла - Лофтинг Хью. Страница 43

— Об этом можете не беспокоиться, Доктор, — заверил Гу-Гу. — Я приведу сюда еще какого-нибудь филина, и мы займемся этим вдвоем. Вот увидите, мы будем лучшей парой, чем лакеи. Подождите немного, сейчас я слетаю в город и разыщу себе помощника.

Гу-Гу улетел, но не прошло и получаса, как он вернулся с другим филином, который был его точной копией. Отличить двух птиц одну от другой было почти невозможно. Чтобы они могли достать до рамок, по углам сцены поставили табуретки, и репетиция началась.

Даже музыканты оркестра, привыкшие ко всяким чудесам, происходящим на этой сцене, были поражены, когда Гу-Гу и его двойник вылетели из-за кулис. Они действительно смотрелись намного лучше, чем лакеи. Как две заводные кукушки из часов, они одновременно вспорхнули на табуретки, поменяли плакаты, поклонились воображаемой публике и улетели.

— Вот это да, — сказал виолончелист своему другу — музыканту, игравшему на тромбоне. — Ты когда-нибудь видел такое? Можно подумать, что они всю свою жизнь работают в варьете.

После того, как филины отрепетировали свой вылет, Доктор, который сам отчасти был музыкантом, начал обсуждать с дирижером, какая музыка будет сопровождать их выступление.

— Я бы хотел, чтобы вы исполнили что-нибудь живое, но очень негромкое — почти пианиссимо, — попросил он.

— Хорошо, — согласился дирижер. — Сейчас мы вам покажем одну вещицу, под которую обычно выступают канатоходцы. Это очень изысканная пьеска.

Он постучал палочкой по дирижерскому пульту, чтобы музыканты приготовились, и оркестр сыграл несколько вступительных тактов. Это была восхитительная вибрирующая музыка — очень нежная и тихая. Она навевала чудесные грезы о феях, порхающих над лужайками в лунном свете.

Доктору музыка очень понравилась.

— Это как раз то, что нам нужно! — воскликнул он. — А когда начнет танцевать Коломбина, сыграйте, пожалуйста, менуэт из «Дон Жуана». Под эту мелодию мы всегда репетировали. И я хотел бы попросить вас еще об одном: каждый раз, когда Панталоне будет падать, пусть барабанщик ударяет изо всех сил в бас-барабан.

После этого «Падлбийская пантомима» была исполнена еще раз — но уже под аккомпанемент оркестра и с настоящими декорациями. Это была их последняя, генеральная, репетиция. Хотя Габ-Габа вначале смутил ослепляющий свет рампы, он и все остальные актеры уже так хорошо знали свои роли, что могли бы сыграть этот спектакль даже во сне. И от начала до конца репетиция прошла блестяще, без сучка, без задоринки. Когда она закончилась, мистер Беллами сказал:

— После спектакля публика наверняка будет вызывать ваших артистов на бис. Вы должны научить их выходить на сцену и кланяться.

И они отрепетировали поклоны. Пятеро актеров взялись за «руки», поклонились пустому залу и удалились за кулисы.

Конечно, в жизни питомцев Доктора было много интересных событий, но я сомневаюсь, что хотя бы одно из них могло сравниться с их первым выступлением перед публикой в знаменитой «Падлбийской пантомиме».

Я сказал «знаменитой», потому что она действительно стала очень популярной. Не только все манчестерские газеты писали о необыкновенном успехе этого спектакля, но и специальные журналы, целиком посвященные вопросам театра, отмечали новизну и несомненную оригинальность новой постановки. Конечно, и раньше существовало множество номеров с животными, одетыми, как люди, но все они были построены на обычной дрессировке. Доктор же поставил спектакль, в котором все было продумано до мельчайших деталей, а животные не только понимали, что они делают, но и исполняли свои роли с невиданным мастерством. Так, например, несколько дней подряд Доктор учил Тоби подмигивать одним глазом, а Габ-Габа — откидывать голову назад и смеяться, как это делают люди. Поросенок часами сидел перед зеркалом и тренировался, пока у него не стало получаться. Вы знаете, что поросята смеются по-своему, по-поросячьи, и когда они это делают, люди ничего не замечают — ведь их смех так непохож на наш. Но может быть, это и к лучшему, потому что иногда поросята смеются над нами, людьми. Никому еще до Джона Дулитла не удавалось научить зверей смеяться, хмуриться или улыбаться совершенно естественно и в точности так же, как это получается у людей.

В понедельник вечером в парке мистера Беллами собралось множество народу. Денек выдался на редкость погожий, да и реклама сделала свое дело. Зрители начали занимать места задолго до начала представления.

Из всей труппы Доктора, собравшейся за кулисами, никто так не волновался, как Джон Дулитл. Ведь ни один из его зверей, кроме Свистка, никогда не выступал перед публикой. Он очень боялся, что его питомцы растеряются при виде такой огромной аудитории.

И когда музыканты начали настраивать свои инструменты, Доктор не удержался и, слегка раздвинув занавес, взглянул в зрительный зал. Он увидел перед собой множество лиц. Театр уже был заполнен до отказа, но народ продолжал толпиться в проходах, пытаясь отыскать свободные места. Некоторые даже стояли в дверях. Они надеялись, что если они поднимутся на цыпочки, им удастся хоть одним глазком увидеть то, что будет происходить на сцене.

— Доктор, — прошептала Даб-Даб, которая тоже разглядывала публику через щелку в занавесе. — Наконец-то мы разбогатеем! Блоссом говорит, что мистер Беллами обещал платить ему по сто фунтов в день. А если публики будет больше, чем обычно, — он увеличит эту сумму. Но мне кажется, что больше народу, чем сейчас, здесь быть просто не может. Посмотрите: в зал и муха не залетит — столько там людей. А почему это они так топают и свистят?

— Они считают, что пора начинать. И действительно, уже пора, — сказал Доктор, взглянув на свои часы. — Им не терпится поскорее посмотреть представление. Ой, осторожно! Давай-ка уйдем отсюда. Сейчас, кажется, поднимут занавес; видишь, эти двое певцов уже приготовились к выходу. Они выступают первыми. Пойдем скорее. Где же Габ-Габ? Я так боюсь, что его парик опять соскочит! Ах, вот он. Слава Богу, с ним все в порядке, и брюки на месте. А сейчас стойте все здесь и не отходите друг от друга. Наш выход сразу же после того, как закончится этот номер. Ради Бога, Габ-Габ, перестань облизываться! У меня не будет времени, чтобы снова загримировывать тебя.

^{ГЛАВА 4}

СЛАВА, БОГАТСТВО И ДОЖДЬ

Волнения Джона Дулитла, что его актеры растеряются перед такой большой аудиторией, оказались напрасными. Музыка, яркий свет рампы и огромное количество зрителей не только не испугали животных, но, наоборот, вдохновили их. После спектакля Доктор сказал, что ни на одной репетиции они не играли с таким мастерством.

Что же касается публики, то она была просто очарована с того момента, как только поднялся занавес. Вначале многие зрители не поверили, что выступать будут настоящие животные. Они перешептывались и уверяли друг друга, что это, должно быть, труппа мальчиков или карликов в масках. Однако, когда из-за кулис вылетели два филина, которые открыли представление, промаршировав по сцене с плакатами в клювах, публика поняла, что обман здесь невозможен. И, по мере того, как разворачивалось действие, даже самые недоверчивые из зрителей убедились, что перед ними настоящие животные. Ведь никакие актеры, как бы хорошо они ни были натренированы и загримированы, не могли бы так подражать животным.

С самого начала представления любимцем публики стал Габ-Габ. От его гримас и ужимок зрительный зал просто сотрясался от хохота. Но когда на сцену вышла Даб-Даб, мнения разделились. Ее танец с Тоби и Джипом покорил всех. И действительно, хотя обычно эта замечательная утка двигалась очень неуклюже, на сей раз она исполнила менуэт с восхитительной грацией. Зрители пришли в такой восторг, что стали бешено аплодировать, топать и кричать: «Еще! Еще!» Они не давали актерам продолжить пантомиму до тех пор, пока Даб-Даб не станцевала еще раз. И тут одна дама из первого ряда бросила на сцену букетик фиалок. Так как Даб-Даб никто прежде не бросал цветов, она ужасно растерялась. Но ее выручил Свисток, опытный актер. Прыгнув вперед, он подхватил букет и торжественно вручил его Коломбине.