Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич. Страница 11

— Да-а, хорошо у нас, — согласился дед Рыгор. — И ты хорошо сказал об этом. Вот слушал я тебя, а сам думал… Думал о том, какой дорогой ценой заплатил народ за эту красоту, сколько предсмертных стонов слышали эти деревья, сколько крови утекло с этой тихой водой… А сколько настоящих героев полегло за то, чтобы жить нам в мире и любоваться всей этой красотой…

Дед Рыгор разостлал на траве пиджак и прилёг. Снова потянулись минуты молчания. Нарушил его Казанович.

— Григорий Петрович, — проговорил он, — правда это или выдумывают люди, будто весной сорок четвёртого Кремнев бросил в Чёрное озеро целый ящик золота?

— Бросить бросил, а вот в озеро или нет — неизвестно, — ответил дед Рыгор. — Может, и в озеро, — подумав, добавил он. — Только то, что попало в Чёрное озеро, считай — пропало.

— Почему? — заинтересовался Архип Павлович.

— Да так… Дна нет у этого озера.

— Ну уж! — засмеялся Скуратов. — У океана и то есть дно.

— Не знаю, как насчёт океана, а в Чёрном озере никто не мог найти то золото. И как искали! Немцы целый день мутили воду. Водолазов спускали, человек шесть.

— Расскажите, пожалуйста, что вам известно про эту историю, — попросил Скуратов.

— История, брат, невесёлая, — вздохнул дед Рыгор. — Если бы не она, может, и сегодня был бы тут с нами Василь Андреевич…

Дед в две затяжки докурил цигарку, придвинулся ближе к Архипу Павловичу и заговорил:

— В сорок третьем, зимой, не то в декабре, не то в конце ноября, толком не помню уже, совершил Кремнев налёт на один гарнизон. Может, слышали, как полицай жениться собрался, да в руки к нашим разведчикам угодил? Вот как раз тогда это и было. Кремнев захватил в управе что-то больше пуда золота и серебра. И перстни, и брошки, и цепочки, и часы, и посуда разная — чего только там не было! Награбил здешний бургомистр Ползунович. Был такой горбун, сын того самого Ползуновича… Ну, знаете, дом его и сейчас в Варках стоит. Контора РТС там нынче. Так вот, хотел горбатый получить из немецких рук отцово имение, землю и леса и готовил наместнику фюрера подарок. Приготовить приготовил, а послать не успел. Налетел Кремнев ночью, разгромил гарнизон, разогнал полицаев, а ящик с золотом забрал. Ящик не ящик, а сундучок такой, кованый…

Тем временем объявили партизаны сбор средств на постройку эскадрильи «Советская Беларусь». Ну, люди и начали давать кто что мог. Облигации отдавали, деньги, а кто и золотые, николаевские пятёрки да десятки доставал из потайных местечек. Были такие, что хранили на чёрный день. А куда черней, чем война? Вот и отдавали всё, только бы скорее победа да войне конец.

И это всё в тот же ящик шло, потому что Кремневу было поручено охранять собранные средства.

А тут блокада началась… Долго отбивались мы от карателей. Наконец вырвались из кольца. Кремнев сразу же связался с Большой землёй. Оттуда пообещали прислать за теми миллионами самолёт. Условились, что самолёт сядет в пуще, на одной большой поляне. Это отсюда километрах в десяти, возле Дубков.

Кремнев вёз сокровище на лёгкой бричке. Кроме него было ещё пять человек охраны. И вот на полпути нарвались на засаду. Двое были убиты сразу, а самого Кремнева ранило в бок и в ногу.

Пришлось повернуть назад. Но у фашистов — мотоциклы. Тогда те трое, что ехали вместе с Кремнёвым, залегли с пулемётом на дороге, а он погнал дальше один.

Немцы снова стали настигать Василя уже возле вон того мостика, — показал дед Рыгор рукой. — Он издали услыхал шум моторов, поехал вдоль реки. А когда фашисты приблизились, свернул и — к Чёрному озеру.

На какую-нибудь минуту опоздали эсэсовцы. Когда они выскочили на берег, Кремнев бросил что-то тяжёлое в воду и выстрелил из пистолета себе в грудь…

Рассказ оборвался долгим вздохом. Дед Рыгор свернул себе новую цигарку и молча закурил.

— Ну, а потом что было? — не выдержал Николай Николаевич.

— Потом… Василь промахнулся, в сердце себе не попал. Ослаб, верно, рука дрожала. Столько крови потерял!.. А когда пришёл в себя, фашисты стали про золото допытываться. Прослышали как-то, радиограмму, что ли, перехватили. Кремнев усмехнулся и показал на воду. Там, дескать, ищите. Тут же сыскался смельчак, разделся — ив воду. Только его и видели. Тогда каратели водолазов привезли. Долго искали, да так ни с чем и поехали…

— Что-то не верится! — засмеялся Скуратов. Он слушал всё время с напряжением, крепко сжав кулаки, так, что даже косточки побелели. — Наверно, какой-нибудь пройдоха-водолаз нашёл ящик, да смолчал. А потом тайком вытащил. Ого! Чтобы они да пропустили такой случай!..

— Может быть, — неохотно согласился дед Рыгор. — Только ящик — не пятак, его в кармане не спрячешь.

— Кремнев мог выбросить золото по дороге, — помолчав, высказал свою мысль Казанович. — Скажем, сунул в какую-нибудь нору и забросал хворостом. Мог в окопчике зарыть, а то и в реку бросить, когда ехал берегом.

— А зачем бы ему тогда ехать к озеру? — возразил Архип Павлович. — Вернее было бы напрямик. И дорога короче. А то просто бросил бы лошадь, золото — в реку, а сам — в лес. Уж он-то знал, где можно спрятаться!

— Должно быть, хотел сбить с толку эсэсовцев и спасти сокровище. Добрался до озера, бросил в воду камень побольше — пусть ищут…

— Вполне вероятно, — помолчав, произнёс Скуратов. Потом поднялся, зевнул. — Не знаю, как кто, а я не прочь немного подремать. Отвык вставать рано.

— Пойдём и мы? — вопросительно посмотрел на деда Казанович, когда Архип Павлович скрылся в своём шалаше. — Жерлицы нынче ставить бесполезно.

Взрослые разошлись по палаткам. На поляне остались только Валерка, Лёня и Алик. Валерка и Лёня мыли посуду, Алик сидел под берёзой и о чём-то думал.

Житель Чёрного озера

Никто не заметил, как вздрогнул и изменился в лице Алик, услыхав произнесённое дедом Рыгором слово «горбун». Он даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но спохватился и промолчал.

Пока взрослые беседовали, Алик сидел без движения и ловил каждое слово. Потом, когда они разошлись, крепко задумался.

Горбун! Нет, это, наверно, простое совпадение. А что, если… если тот горбун, которого они видели третьего дня на озере, и есть Ползунович? Объявился, чтобы разыскать то самое золото.

Нет, не может этого быть! Ползунович в тюрьме, это все знают. И всё же Алику захотелось ещё раз увидеть того горбуна, столкнуться с ним лицом к лицу, а ещё лучше как следует рассмотреть его откуда-нибудь из-за куста.

— Ребята, давайте сходим по ягоды, — предложил он, подходя к столу, на котором Валерка и Лёня раскладывали для просушки посуду. — Тут ведь рукой подать. Пока солнце зайдёт, по котелку голубики наберём.

— По ягоды? — переспросил Гуз и сразу оживился. — Верно! Всё равно сегодня уже никуда не пойдём.

Они взяли котелки и направились на то самое место у берега Чёрного озера, где были в прошлый раз.

За три дня ягод стало больше. Поспели и те, которые тогда были ещё зеленоваты. Валерка и Лёня, не теряя времени, забились в кусты и стали обирать крупные ягоды обеими руками. Алик тоже сорвал несколько штук, но со стороны можно было заметить, что делает он это неохотно, что его занимает совсем другое. И когда друзья увлеклись настолько, что уже, кроме ягод, ничего не видели, он начал понемногу отставать, а потом лёг и быстро пополз к берегу.

Солнце садилось, и крутые противоположные берега были залиты розоватым светом. Золотистые лучи проникали под ветви елей, в гущу кустов, в неподвижные травы, и всё было видно так отчётливо, будто находилось в двух шагах. Вон из травы выглядывает головка одуванчика, вон лежит обгорелый пень, разбросив во все стороны длинные корни — отсюда он очень напоминает осьминога; а вон и тот камень, на котором сидел горбун.

Алик лежал в багульнике долго, до тех пор, пока розовый свет не сменился серым.

Зашло солнце. Над водой стал подниматься туман. Темнело быстро. Разочарованный тем, что ему так ничего и не удалось увидеть, Алик нехотя поднялся на ноги, чтобы идти к друзьям, и вдруг словно подкошенный упал на мягкий мох.