Список Запрещенных Детей - Караулов Алексей. Страница 29

– Так, детки! – объявил один из конвоиров, когда двери захлопнулись. – На вас надеты мешки номер два. Это означает…

– Да знаем мы, знаем!

– Знаете?

– Да!.. Их снимать нельзя! А то мозги поджарит! – заголосили они дружно. А Стас нагло добавил:

– Не в первый раз попадаемся, папаша.

Конвоир крякнул и стушевался.

Следующие двадцать минут прошли в молчании.

---

– Пора! – нарушил тишину Стас и вдруг, как если бы этого возгласа было недостаточно, бешено заорал. Коля стянул мешок. Рядом щурились остальные дети: в машине было довольно темно.

Однако Стас все еще был в мешке. Он катался по полу и стучал ногами по дну машины, а из-под черной горловины, затянутой шнурком, валил дым. Конвоиры вскочили на ноги и оторопело смотрели на корчащегося Стаса. Казалось, они даже не заметили, что остальные дети сидят без мешков.

– Ты ему что, тройку надел?! Изверг! – первый обернулся ко второму и тут заметил, что дети выбрались на свободу. Взгляд его заметался. Рука потянулась к кобуре.

– Джон! Ты чего? – Коля толкнул ближайшего мальчика в спину. Тот упал и выронил трубочку с иглой. В глазах Джона мерцал ужас. Он даже не смотрел на конвоиров, а следил за последними конвульсиями Стаса.

Он схватил трубку и ткнул конвоира в штанину. Раздался выстрел и железный лязг: пуля застряла в стене. «Слава богу. Похоже, промазал», – подумал Коля и посмотрел по сторонам.

Второй конвоир уже лежал неподвижно: в него воткнули сразу две трубки. Дима стоял рядом. Довольный Костик протирал очки – он, возможно, еще и не видел Стаса.

– Ребята…

Все обернулись на стон.

«Они подстрелят кого-то, наверное», – всплыли в памяти слова Стаса.

Джон…

Женька-Джон, струсивший в последний момент и не успевший вколоть конвоиру яд, сидел у стены, держась за живот. На его кремово-белой куртке (Коля всегда недоумевал, как он ухитряется никогда не пачкать ее) расплывалось бурое пятно.

Пуля прошла навылет.

– Срочно, стучите водителю! Мы еще успеем отвезти его к девчонкам, пусть перевяжут! – Коля переводил взгляд с одного мальчика на другого, когда вдруг понял: они не успеют.

– А как мы водителя вырубим? – подал голос Костик.

Да, верно… Водителя нужно еще обезвредить… Но вернуть Джона в лагерь они все равно не смогут. Единственный человек, знавший, что именно нужно выстукивать, лежал на полу без движения, и над головой его клубился сладковатый дым. План трещал по швам… Они ничего не успеют.

Створки двери за спиной у Коли вдруг распахнулись, и свет хлынул внутрь.

– Вы чего тут тир устроили? Пацанов попугать захотелось?

Голова водителя торчала в узком проеме. Он уже все увидел, но пока ничего не понял. Радушие на его лице сменялось удивлением. Еще секунда, и он…

Не соображая, что делает, Коля схватил пистолет, выпавший из деревенеющей руки конвоира, и разрядил его в грудь водителя.

---

Колю трясло.

Они стояли на улице перед Министерством Погоды уже двадцать минут, а он никак не мог унять дрожь. Он был уверен, что на обочине, когда они затаскивали тело водителя внутрь – неумело, вчетвером, дрожащими руками! – их обязательно кто-то видел. Улица была безлюдной, но машины-то проносились! И теперь со всех концов города к Министерству стекаются беззвучные милицейские машины… Они уже готовы поймать детей. Просто выжидают. Хотят ударить наверняка.

Джон умер быстро, так и не успев прошептать ничего, кроме «ребята». Водителя Коля осматривать не решился. Они просто посадили его, прислонив к стене рядом с Джоном.

Костик вызвался вести машину. Коля сел с ним: ему нужно было заранее изучить стоянку перед Министерством и осмотреть вход в здание. Дима и четвертый мальчик… Коля вдруг забыл, как его зовут, хотя еще утром помнил не только имя, но и историю, рассказанную им когда-то. А теперь голова ничего не держала… Эти двое остались в отсеке для перевозок. Им было страшно. Наверное, гораздо страшнее, чем Коле, только что убившему человека… Он был уверен, что водитель умрет – не сейчас, так к концу «операции».

Операции! Он вспомнил, с какой легкостью Стас и Джексон говорили обо всем этом. Дураки безмозглые, дети!..

Дети. Вот именно, дети. Может быть, в их мире это и нормально, что дети убивают взрослых, но он-то всю жизнь прожил в другом! Там детям пистолетов вообще не дают!

«Тебе его и не давали. Ты его отобрал. Это была честная драка, если бы ты в него не выстрелил, он поубивал бы всех вас. Или не он, а кто-то другой, потом. Но вас бы все равно всех убили», – говорил какой-то спокойный, взрослый голос внутри.

– Пора, без шести, – Костик, привстав над сиденьем, чтобы лучше видеть дорогу, плавно повел машину к въезду на стоянку. Шлагбаум поднялся: видимо, он работал автоматически.

Грянули сирены.

Звук был резким и звонким – гораздо громче, чем в тот день, когда Коля услышал сирены в первый раз. Тогда он испугался и позволил Олегу толкнуть себя за мусорный бак. Кажется, он даже зажимал уши руками в тот день. Но сейчас он был рад этим звукам, сверлящим его уши. Было неприятно и больно, но эта боль заглушала все остальные чувства.

Из дверей Министерства на улицу повалили люди. Первыми бежали охранники, что-то говоря в рукав. За ними спешили мужчины, в костюмах или синих спецовках. Изредка мелькали белые блузки: женщин в этой толпе было мало.

Прошло три минуты, прежде чем все они вышли и, рассевшись по машинам, стали покидать стоянку. Некоторые уходили пешком, за угол – вероятно, там было укрытие. В дверь машины нервно застучали. Коля с опаской открыл, но это оказался всего лишь Дима.

– Все, свободно! Побежали, быстро!

Коля прыгнул из кабины.

– Давайте, пацаны! Я тут буду ждать! – Костик махал им одной рукой, другой поправляя очки.

– А этот? – спросил Коля, имея в виду четвертого мальчика. Он так и не вспомнил его имени.

– Он без сознания, – Дима полез за пазуху и вынул пистолет. – На, держи!

– Это еще зачем?

– А вдруг там остались люди!

Да, конечно. В их мире наверняка осталось еще много людей, которых можно убить. Только почему опять он?..

– Я не смогу, – покачал головой Коля.

– Ладно, тогда я сам. Держись сзади и не высовывайся. Если что, я тебя закрою.

– А ты знаешь, куда идти?

– Разберемся, – Дима сжал пистолет в руке и повернулся к зданию, – у нас выбора нет.

И они разобрались. Да это и несложно оказалось: разобраться. Когда они вошли в холл, то сразу увидели лифт. То есть, лифтов-то было много, но все остальные стояли открытые и выглядели очень строго и обычно, и в кабинах у них виднелись ряды кнопок. Но был в холле еще один лифт, с деревянными дверцами и золотыми решетками. Он был закрыт и, судя по тому, что рядом с кнопкой вызова имелась будка, а на полу валялась фуражка с золотыми шнурами, – этот лифт особо важным посетителям не приходилось даже открывать самостоятельно. Возле лифта еще несколько минут назад дежурил швейцар и услужливо нажимал на кнопку.

Ничего, мы не гордые, подумал Коля. Мы как-нибудь сами.

Внутри деревянного лифта не было кнопок. Там был старомодный рычаг, Коля раньше видел такие только в мультфильмах. Он потянул его до упора, и кабина мягко пошла вверх.

Дима нажал на курок, едва двери открылись. Из коридора полыхнуло в ответ. Стрелок закачался и упал, выронив пистолет:

– Ничего… Просто в плечо… Я его тоже… Того…

Но было видно, что пятно крови проступает вовсе не на плече, а гораздо ниже. Дима рухнул на спину и, улыбаясь, закрыл глаза. Коля высунулся в коридор – там оседал, скользил по стене одинокий охранник.

Дрожа всем телом, мальчик вошел в коридор. Единственная дверь чернела на противоположном конце, прямо напротив лифта…

Он вошел в кабинет министра погоды и содрогнулся при виде знакомого столика и огромного кресла. Сегодня оно пустовало.

Все началось здесь месяц назад. Именно здесь, потому что в квартире Олега еще ничего не случилось. Он тогда еще был обычным мальчиком, Колей Карпенко, который пришел в гости к своему приятелю. Просто приятель жил не в соседнем доме, а в соседнем мире – какая разница, в сущности.