Коготь динозавра - Коржиков Виталий Титович. Страница 6
— И отлично! — сказал Василий Григорьевич.
— Что такого? — сказала Светка, совсем забыв про обиду.
— Но там скорпионы, змеи, волки!
Людмила Ивановна прищурила глаза. А Генка и Коля переглянулись: вот это фауна!
И заместитель министра, улыбаясь, сказал:
— Ну что ж, если у Колумба такая крепкая команда, то можно попробовать, конечно.
— И я говорю: можно попробовать! — быстро сказал Церендорж. Такой момент нельзя было упускать.
— Ну что ж, надо поговорить с товарищами, — подумал вслух старый друг Василия Григорьевича и посмотрел на часы. — Ещё есть время!
А Церендорж многозначительно подмигнул ребятам и вскинул вверх щепоткой пальпы:
— Всё может быть! Вдруг и получится!
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Василий Григорьевич усмехался и то и дело покачивал головой. Нет, утро его не обмануло! День был удивителен!
Да и вечер тоже.
Над городом играли алые сполохи заката. Из-за гор по небу тянулись нити облаков. И казалось, что это поднимаются дымы от костров далёких несметных становищ. Откуда-то с юга накатывался на город свежий полынный дух вечерней пустыни. И Василий Григорьевич придержал шаг.
— Вы чувствуете? Это запах Гоби!
Светка со вкусом понюхала воздух и сказала:
— Правда! И пахнет травкой — в шашлык кладут.
А Людмила Ивановна улыбнулась и заметила:
— И всё-таки безответственное это предприятие!
— Почему? — вспыхнул Генка.
— Риск! И никакой пионерской работы!
Коля смотрел на небо, на горы и как бы между прочим сказал:
— А что? Сделаем доклад о поездке. Что-то найдём для школьного музея…
— Да просто посмотрим! Есть возможность увидеть то, что не увидишь нигде. Как же не посмотреть? — сказал Генка.
— А где проведём пионерскую работу? — усмехнулась Людмила Ивановна.
— В Гоби!
— Да вы посмотрите на карту! Сплошь пустыня! Коричневое выгоревшее пятно!
Этот возглас словно всколыхнул Василия Григорьевича. В самом деле: сплошное жёлтое, красное, коричневое пятно! Чудо! И он сказал:
— Если едем — надеваю тельняшку! Представляете? Гоби, барханы, пески — и вдруг тельняшка! Одна на всю пустыню!
Он посмотрел на небо, где загорались звёзды, и, щёлкнув пальцами, прочитал:
И, словно откликаясь на стихи, тысячи жемчужных точек поплыли отарами по небу, то возгораясь, то угасая среди сопок.
Полночи делегация спорила: выйдет или не выйдет. Полночи сквозь сон прислушивалась к шёпоту добрых монгольских духов. Правда, порой в окне появлялась Генкина белёсая голова. Юный астроном проверял, нет ли незнакомых звёзд в древнем небе Монголии.
А корреспондент молодёжной газеты, отдохнув часок, писал репортаж о пионерском параде, пока не заметил, что бумага у него на столе стала розовой от молодого солнца.
Он выглянул в окно и сразу же увидел бегущего через площадь Церендоржа. Казалось, бывший известный футболист гнал в ворота гостиницы прекрасный голевой мяч.
— Ну что? — крикнул Василий Григорьевич.
— Псё! Три волшебных слова — и псё! — Церендорж влетел в комнату с портфелем в руках. — Скорей! Сейчас пудет машина. До отхода самолёта осталось сорок пять минут!
В двери на секунду появился Генка, сзади него раздался шёпот: «Ну что?» — и в ответ понёсся Генкин крик:
— Василий Григорьевич надевает тельняшку!
— Не может быть! — вскрикнула Людмила Ивановна в другом конце коридора, вытерла мокрое лицо и бросилась собирать вещи.
ЧУДЕСНЫЕ ШУТКИ ЦЕРЕНДОРЖА
Двери в гостинице распахивались налево и направо.
Василий Григорьевич шагал как Гулливер, а сзади него корабликами бежали члены делегации. И в коридоре слышался крик:
— К динозаврам!
Рядом, с рюкзачками на спине, спешили в международный пионерский лагерь польские харцеры. Они посторонились, едва успев спросить:
— Куда?!
— К динозаврам! — коротко ответил Генка.
За харцерами торопились немецкие ребята в новеньких зелёных штормовках:
— Гутен таг! Вохин? Куда?
И Светка пожала плечами:
— Конечно, к динозаврам.
— Неужели в Гоби? — спросил кряжистый пожилой человек, который драил бархоткой ботинки.
— К динозаврам! — крикнул Коля.
И, только влетев в машину, хлопнул себя по щеке и выкатил глаза: это же был генерал Давыдов!
Но машина уже мчалась по Улан-Батору. От фар отлетали солнечные зайчики. И Людмила Ивановна, придерживая очки, охала:
— Неужели всё-таки к динозаврам?
А из окна музея с завистью смотрел вслед экспедиции тираннозавр.
Куда-то в сторону вместе с пьедесталом проскакал монументальный всадник, пронёсся мимо мост с автомобилями, автобусами, ишачками… Скрипнули колёса, и машина остановилась в аэропорту.
На посадочной площадке сверкал крыльями большой турбовинтовой самолёт. Пилот ходил рядом и посматривал на часы: до отправления оставалось ещё несколько минут.
Церендорж метнулся к аэровокзалу и скоро выкатился оттуда с сеткой, наполненной бутылками, на которых светились зелёные этикетки: «Нарзан».
— Ну, псе!
— А это зачем? — спросила Людмила Ивановна.
— Так едем в пустыню! — сказал Церендорж.
— А где же пионерские встречи?
— В небе! — кивнул Церендорж.
Людмила Ивановна резко выпрямилась — шутки должны тоже иметь предел! — и быстро побежала вверх по трапу.
В салоне среди белоснежных кресел темнели ёжики, чёлки, косички монгольских ребят — в белых рубахах, красных галстуках. И всюду сверкали крепкие скулки, пахнущие солнцем, степью, стадами. Казалось, даже в самолёте облачком висел лёгкий аромат молока.
И как только ребята увидели Людмилу Ивановну, почти разом запели на родном монгольском языке:
Людмила Ивановна всплеснула руками и в изумлении посмотрела на Церендоржа: да, кажется, этот человек в самом деле умел творить чудеса!
ЗАЧЕМ ГОВОРИТЬ ГЛУПОСТИ?
Это было прекрасно. Самолет летел навстречу весёлому ветру, синему небу, голубым облакам. В креслах сидели ребята с красными галстуками и пели по-монгольски песню об этом веселом ветре. Экспедиция подпевала им по-русски. И, помогая ребятам на своём авиационном языке, весело гудел мотор.
Пионерский сбор, настоящий сбор в небе! Людмила Ивановна отбивала такт острым носком туфли и поглядывала то на Церендоржа: «просто волшебник», то на Василия Григорьевича, который явно чувствовал себя капитаном. Самолёт вибрировал как палуба. На груди у старого моряка уголком синели полоски тельняшки, и смотрел он в иллюминатор так, будто ждал, что вот-вот впереди засинеет и покатится навстречу море.
Он смотрел на бегущие по трассе грузовики, на буровые вышки, вглядывался, не осталось ли где среди жарких песков троп Пржевальского и Козлова, и всё же чувство моря его не покидало…
Но вот пионерские песни стихли, и самолёт затянул протяжную, монгольскую. Про барханы, про пески, про верблюжьи стада и овечьи отары. И про то, как спокойно могут спать пассажиры у него на борту.
Людмила Ивановна, почесав переносицу, уронила голову на плечо. Волшебник Церендорж кивнул в дрёме раз, другой, виновато улыбнулся и плюхнулся подбородком внутрь пиджака.
Вика ножичком сложилась в кресле и прислушивалась, как всё удаляются и удаляются звуки горна. Коля смотрел в окно, думал и не думал. Мысли его висели в воздухе неподвижно и не хотели шевелиться. Но всё, что делалось внизу, под крылом самолёта, он видел до последней травинки и показывал ребятам.