Альфа + Ромео (Повести и рассказы) - Раннап Яан Яанович. Страница 18

Приходи в родную школу только с чистыми руками, говорит товарищ Тикерпуу — школьный врач, из чего мы сделали вывод, что с грязными ногами тоже нельзя приходить, и пошли мыть их к пруду. Так что неверно, будто мы беспричинно отсутствовали на уроке и хулиганили у пруда.

Но потом Кийлике потребовал, чтобы его тоже взяли в лодку. Тогда я попытался с носа своей лодки толкнуть ногой лодку Топпа к берегу, но от этого лодки поплыли в разные стороны, а я ведь стоял одной ногой на своей лодке, а другой — на лодке Топпа, и когда ноги больше не растягивались, я полетел между лодок в воду, которая была глубиной по грудь и к тому же холодная.

Счастливо выбравшись на берег, я хотел выкрутить насухо штаны и куртку и другие личные вещи, но Кийлике сказал, что нет, нет, нет — ты, Сихвка, совсем не думаешь о своем здоровье, а здоровье — самое дорогое достояние человека. И он посоветовал высушить одежду в школьной теплице, где температура воздуха гораздо выше, а ветра, вызывающего простуду, гораздо меньше.

В теплице все трубы были горячие и тепла для сушки одежды было более чем достаточно. Кийлике задавался:

— А что я сказал! Жарко, как в банной парилке. Теперь быстро мокрую одежду на радиаторы. Поскольку в теплице центральное отопление из школьной котельной, нечего бояться, что сейчас, во время урока, кто-нибудь придет сюда топить печку.

Но тут Кийлике ошибся, потому что едва я успел снять свою мокрую рубашку и штаны, как открылась дверь школы и оттуда повалили парами, держась за руки, малыши, а вслед за ними вышла учительница Метс и объявила на весь двор:

— Дети, дети! Это будет наше путешествие в лето!

Всякому ясно, в апреле месяце настоящего лета взять неоткуда, поэтому у меня сразу же возникло подозрение, что теперь они, наверное, направятся в теплицу. И точно так оно и случилось.

Первые из малышей уже возились перед дверью теплицы, когда Кийлике, Топпу и Кауру удалось удрать через залатанный фанерой квадрат остекления. И тогда у меня возникла мысль, что если учеников второго класса привели смотреть на ранние огурцы, то им, естественно, не обязательно видеть ученика шестого класса Сихвку, да еще в голом виде. И поскольку бочка для поливки стояла тут же рядом, я забрался в нее. А чтобы голова не была видна, пригнул несколько огуречных стеблей и накрыл ими бочку. Вот я и рассказал совершенно честно все, как было, и что не было лени и уклонения от учебы, а просто сначала интерес к физике, потом необходимость просушить мокрую одежду. Ранний овощ я не срывал, а лишь пригнул вместе со стеблем. Если несколько огурцов при этом оборвалось, то просто из-за того, что они были плохо прикреплены к несущему стеблю.

Теперь я действительно все рассказал, как было, и доказал, что мы отсутствовали на уроке не из-за шалостей или лени. «Используйте каждую минуту для совершенствования своих знаний», — призывает нас учитель естествознания товарищ Пюкк, что мы и делали. Повторение — мать учения, подчеркивает товарищ директор, чем мы и руководствовались.

КАК Я ОПОЗОРИЛ ДОБРОЕ ИМЯ ШКОЛЫ

Чтобы честно рассказать все, как было, я должен начать с того большого снегопада, который начался во время урока эстонского языка, когда мы проходили аффиксы «ги» и «ки». Общеизвестно: весной порядочный снегопад бывает редко, поэтому все уставились в окно. Первым это сделал Топп, стоявший у доски, потому что возможность обзора у него была больше, чем у всех остальных.

Со стороны учительницы товарищ Корп это не осталось незамеченным. Она спросила изумленно:

— Что вы так старательно высматриваете там, за окнами? Что это вам в голову взбрело?

На это Топп ответил:

— Мы смотрим, как снег идет.

А Кийлике добавил:

— Этот снег, пожалуй, хорошо лепится.

А Каур сказал:

— Нам вспомнился учитель Лаур из книги «Весна», который, если был большой снегопад, всегда ходил с учениками на поляну за школой устраивать снежный бой.

Заслышав про учителя Лаура, товарищ Корн встала и тоже посмотрела в окно на двор.

— Действительно, хороший снег. Как в годы моей юности. Но что касается учителя Лаура, то у него ведь не бывало после уроков заседаний депутатов сельсовета и собраний правления Общества книголюбов, как у меня каждый понедельник. И ученикам его не нужно было после уроков мчаться на автобус. Кто хочет при нынешнем стремительном темпе жизни еще и в снежки поиграть, тот должен использовать перемены.

Теперь я пропущу, как сразу же за этим прозвенел звонок и как мы ринулись во двор, чтобы использовать перемену по совету учительницы, товарищ Корп. И сперва мы с Кийлике были десантниками и атаковали Каура и Топпа, а потом они были десантниками и атаковали нас. Для экономии места продолжу с того момента, когда прозвенел звонок на урок и я, и Топп, и Кийлике, и вообще все уже, как положено, сидели на своих местах за партами, только Каур еще не сидел. Он вошел в класс самым последним — на рукаве его вытянутой левой руки лежали шесть снежков.

Появление Каура в классе в таком вооруженном виде вызвало у нас удивление.

Я сказал:

— Слышь, Каур, кидаться снежками в помещении школы воспрещается. И ведь мы заключили перемирие до следующей перемены.

Кийлике предупредил:

— Учительнице математики товарищ Кинк точно не понравится, если во время урока начнут летать снежки.

Но Каур в ответ только засмеялся и положил снежки на парту, сообщив при этом, что он и не думал кидать их во время урока. Он приготовил снежки для следующей перемены, чтобы, выбегая во двор, сразу взять с собой. Причем два снежка Каур пообещал отдать Топпу, своему союзнику.

Мне речь Каура не понравилась. И Кийлике тоже. В вооружении должно царить равновесие. Такого одностороннего вооружения мы с Кийлике допустить не могли.

Я сказал:

— Знаешь ли, Каур, но поводу твоих шести снежков я, как бы там ни было, заявляю протест. Это дело может плохо обернуться. Поскольку нам нечем будет ответить на твои снаряды, ты во время урока можешь не совладать с искушением и запустить одним-двумя снежками. Но что тогда подумает учительница математики товарищ Кинк и что из этого в конце концов выйдет, можешь и сам представить. Выбирай: или из шести снежков отдашь три нам, или выбросишь все за окно, на двор.

Мой протест заставил Каура серьезно задуматься, ибо в нашей школе всем известно: тем, кто нарушает порядок на уроке математики, учительница товарищ Кинк задает дополнительные задачки на дом. С одной стороны, Каур не мог с этим не посчитаться, поскольку у него были недоразумения с процентами. Но с другой стороны, ему было жаль отдавать нам три снежка, не говоря уже о том, чтобы просто выбросить все шесть во двор.

— Сделаем лучше так: положим снежки временно на нейтральную территорию, — предложил Каур. — Тогда ни у кого не сможет возникнуть искушения.

Жизненный опыт учит, что самая нейтральная территория в классе — район учительского стола, а лучше всего сам учительский стол, оттуда во время урока взять снежки никто не сможет.

Поэтому Каур и Топп положили все шесть снежков в пустой ящик учительского стола. Но когда дело было сделано, а учительница товарищ Кинк все еще не пришла, мы принялись обсуждать, долго ли продержатся эти снежки в ящике. Поскольку мнения были разные, возник спор.

Я сказал:

— Если вспомнить, как быстро таял комок снега, который вчера запихнули мне за ворот, можно утверждать, что от снежков Каура тоже вскоре останется только мокрое место.

Кийлике сказал:

— Присоединяюсь к предыдущему оратору. Но теперь, конечно, воды будет больше.

Однако Каур возразил:

— Одно дело — сунуть снег за шиворот, другое — положить в ящик учительского стола. Всем известно, что человеческое тело выделяет тепло, а ящик учительского стола никакого тепла не выделяет. И еще прошу учесть, что у меня снежки слеплены мягко.