Вечеринка для нечисти - Некрасова Мария Евгеньевна. Страница 9
Я с ней согласился. Выглядела бабуля не ахти: бледно-зеленая со слезящимися глазами, она шла, держась за стенку. Нащупала табурет, села…
– Ты как?
– Не очень. Нашатырь найдешь? Хотя нет, не надо. И так дышать нечем.
Я намочил все кухонные полотенца, какие нашел, выдал бабушке с Ольгухой и сам замотал лицо, как ковбой. В двери завозились ключом. А вот и мать. Вовремя!
– Черт! У вас тут что, революция?! Есть кто?
Я выскочил ей навстречу, чтобы она не сильно пугалась дымовой завесы и разгромленной ванной:
– Нормально, мам. В ванной кафель осыпался, телевизор взорвался, бабушка, похоже, угорела, а Ольгуха сломала ногу, ну, это ты знаешь, – выпалил я на одном дыхании в надежде успокоить мать. Секунду она стояла, переваривая информацию, потом нашлась:
– Грузи их в машину! И вы с Мишкой тоже поедете, а то угорите еще. На обратном пути заберем с работы отца.
– Не влезем же!
– В тесноте, да не в обиде.
Возразить было нечего. Я помог спуститься Ольге, мать – бабушке, Миха выскочил сам. Мы забились в машину, как селедки в бочку, и поехали в больницу.
Мать нервно рулила, попутно пытаясь успокоить то ли нас, то ли себя:
– Сейчас приедем, всех вылечим… Мам, ты как?
Бабушка только кивнула. Выглядела она неважно. Наверняка сидела ближе всех к злополучному телику. Я осторожно косился на нее и Ольгуху. Все боялись, это было видно. Обстановку разрядил Мишка, который на полпути к больнице выдал:
– А я воду забыл выключить…
Надо было видеть мамино лицо! Нечто среднее между: «Как ты, блин, вовремя!» и «Веселая коме-
дия, смотрим дальше». К чести своей, она только свернула на обочину, дала мне ключи и сказала: «Езжай домой». Ну и еще объяснила, как проехать. А я что, я поехал. Включенную воду оставлять нельзя, а то будет у нас наводнение вдобавок к пожару и погрому – совсем нехорошо.
Глава IX
Оборотни
Пропустим, как я ехал домой: это тема для целого фельетона, который я обязательно напишу, когда стану старым и уже ничего не буду стесняться. Одно хорошо, что доехал я быстро.
Я влетел в подъезд, нашарил в кармане ключи… Ну что, принимаются ставки: накроет меня сейчас большой волной или только по ногам лизнет? Нет здесь никакой воды. Из-за двери на меня выплыли скромные остатки дыма – и все. Мишка, что ли, пошутил? Нет, бежит на кухне вода, но аккуратно, в жерло раковины. Благо, немытой посудой ее не захламили, так что удалось избежать потопа. Ура! Я пооткрывал окна, чтобы выгнать дым, прибрался на кухне, дошел до помойки – выкинул то, что осталось от телика, и стал соображать, что делать дальше. На часах – только восемь. Дома я бы пошел гулять или рубить дрова, если заставят. А здесь никого знакомых, газ и отопление. Печально это, когда и погулять не с кем и рубить нечего. Я побрел в свою комнату, вскарабкался на кровать. На потолке красовалась надпись: «Держись! Я скоро буду!»
Ничего себе! Кто скоро будет? Потолок, что ли? Он и так есть, спасибо, другого не надо.
– Ты кто?
– Я скоро приеду. Потерпи.
Теплю-терплю, уговорил. Чего терпеть-то? Валяюсь один, как король, всех домашних в больницу отправил и валяюсь. Им бы там кто сказал: «Потерпи».
Я растянулся поудобнее и глянул в окно. Яблоньки, махонькие, городские, кислотные, уже сбрасывали последние листья. Под яблонями орали коты. Я их не видел, зато слышал отлично: жуткий рев, как в фильмах про оборотней, ночью услышишь – испугаешься. Да и так уже почти темно. «Почти», потому что в городе темно не бывает, как я понял. Фонарей много.
– У-у-у-у! – Во распевают!
Из-за скелетных яблоневых веток выглянула луна. Полная – самая подходящая для оборотней и воющих котов. Интересно, какого они размера, коты в смысле? Судя по басам, не маленькие.
– У-у-у! – Водой, что ли, на них плеснуть? Я не знаю, принято ли это в городе, но думаю, что вряд ли все здесь кротко терпят кошачьи песни.
Я спрыгнул с кровати, нашел на руинах ванной ведро, налил воды, выглянул в окошечко…
– Кто здесь самый горластый?!
– Ну я.
Опа! Нет, сперва я спросил: «Кто здесь самый горластый?», потом выплеснул воду, а затем уже услышал: «Ну я» – и посмотрел вниз. Лучше бы я этого не делал. Ничего этого: не высовывался из окна, не лил воды, не спрашивал. Потому что под окном…
Под самым-самым окном, в двадцати сантиметрах от подоконника, прядая ушами и вздыбив шерсть на загривке, скаля зубы и сверкая в темноте глазами, сидело два настоящих оборотня.
Мокрые оба, спасибо мне, но от этого еще страшнее. Они ведь разозлятся сейчас – самое время захлопнуть окно прямо перед их носом, залезть на кровать, забиться под одеяло… Так, стоп, что это я? С богартами воевал, бесенят разогнал, бабая – и того заставил мышей ловить! Неужто я с оборотнями не справлюсь? Не справлюсь: они кусаются больнее. И вообще плохая идея: воевать с волками, которые к тому же наполовину люди. Лучше бы – просто с волками. Мы ходили как-то раз на охоту с дядей Мишей и его друзьями: жутковато, но вдесятером можно. А тут я один против двух оборотней, они и порвать могут, и поговорить…
– Я! – Самый горластый оборотень положил передние лапы мне на подоконник, лишив возможности захлопнуть окно. – Я! Дальше что?!
– Н-ничего. – Я лихорадочно соображал, что делать. – Потише можно?
– Нет.
– Ну ладно. – Я осторожно подтолкнул раму, мазнув оборотня по лапам.
Волк дернул ухом и повернулся к приятелю:
– Смотри, Петро, он издевается!
– Вижу, – ответил другой, многозначительно разглядывая меня.
– Я окно закрываю…
– Закрывай! – Оборотень одним прыжком сиганул в комнату, мазнув меня когтем по плечу (больно же!), второй – за ним. – Закрывай, – повторил он уже у меня за спиной.
И тут я запаниковал. Один. Дома. С двумя оборотнями. Они кусаются, между прочим. И чего мне с богартами не воевалось?! А как с оборотнями воевать?
Нехорошо прижав уши, волки водили хоровод вокруг меня. Сейчас набросятся. Э нет! Я схватил, что под руку попалось (стул? сойдет!), и приготовился защищаться.
– Ну вы что? Что вам надо-то?
– Глупый вопрос к оборотням в полнолуние. Как считаешь, Петро?
– Угу. – Немногословный Петро совсем нехорошо прижал уши, оттолкнулся задними лапами и… промазал, ха-ха, я умею уворачиваться, в школе был чемпион по «вышибалам»! Петро влетел носом в ребро письменного стола и взвыл: – Понаставили тут!
А как же!
Пока я любовался его поражением, первый волк тоже времени не терял. Он предательски бросился на меня со спины. Я почувствовал, как за рубаху дергают и когтем – по плечу, а через секунду уже лежал на полу лицом вниз, вжимая голову в плечи. Главное шею под укус не подставлять, а то – все. Остальное как-нибудь переживем.
Волк между тем целился именно в шею и не собирался сдавать позиций. Он рычал, пыхтел, сопел мне прямо в ухо – мерзкие звуки. Второй при этом меланхолично жевал мою руку.
– Больно же, блин!
– А ты как думал?! – Волк буквально сел на меня верхом, распластав по полу. Не то что вывернуться – шевельнуться нельзя. Да. При этом он меня еще жрал, жрал и жрал, пытался добраться до шеи, снимая узкие полоски кожи и ткани.
Все, приехали. Я погибну во цвете лет, загрызенный оборотнем. Как он чавкает мерзко! И царапается! И, отталкиваясь лапами от моей спины, лезет под кровать… Не понял?!
Я сел на полу, оглянулся и подумал, что лучше бы оборотни… К тому же их всего двое…
Стены танцевали. С них сыпалась краска, с потолка – штукатурка, с пола ничего не сыпалось, зато доски паркета в некоторых местах стояли дыбом. В полу были ямины, как в огороде от крота. А в распахнутое окно – лезли …
Вроде похожи на людей, только слишком волосатые. Человеческое лицо, человеческие руки-ноги, пальцы неестественно длинные, а вот волосы и борода – как у орангутана. Гадость, в общем. И клыки – почище обезьяньих.