Картонное сердце (с иллюстрациями В. Пивоварова) - Сергиенко Константин Константинович. Страница 4

Я вынес лопатку, положил розу на землю и стал раскапывать ямку. Но тут промчались ватага дворовых мальчишек. Кто-то наступил на розу, и от неё остались раздавленные лепестки.

Я сел на землю и пригорюнился. Ничего у меня не получалось. Живу в каком-то ящике, курточка рваная, меня обозвали нечестным человеком, а теперь раздавили розу, которую я носил на сердце.

Так я долго сидел, пока во дворе погасли все окна. Стало темно, и дунул холодный ветер.

Неразлучные разлучились редко. Но в эту ночь Проказник оставил спящего Умника и пошёл прогуляться один. Он залез на чердак, с чердака на крышу, а с крыши ловко прыгнул на балкон.

Здесь он посидел и прислушался. Дверь в комнату приоткрыта. Неслышным шагом Проказник вошёл комнату и сел кувшинчиком у постели.

На постели спала Девочка. Она дышала прерывисто, на полу были раскиданы картонные обрезки. Проказник вздохнул. Он помнил, как Девочка прижимала его к груди, когда Лохматый рвался схватить его зубами.

Если бы он знал, что поскользнётся Девочка, он бы не стал разливать масло. Чем же он мог ей помочь? Нет, он ничем не мог ей помочь.

Проказник только вздохнул и положил на одеяло лепесток, подобранный во дворе. От лепестка пахло розой и чем-то грустным. Другого подарка у Проказника не было.

Умнику в это время снился приятный и важный сон. На сходке кошачьего племени Мудрейший награждал его новым прозвищем.

«Коты! — хрипло говорил Мудрейший. — Стать Умником нелегко, но он им стал, а теперь пришло время, когда мы будем звать его Разумником. От усов до хвоста он наполнен разумом, и всё, что он совершает, не только умно, но и разумно. Слава Разумнику!»

«Слава!» — закричали коты.

«А теперь приведите этого Дворника», — сказал Мудрейший.

Коты ввели дрожащего от страха Дворника.

«Пусть он оближет Разумнику каждую лапу», — приказал Мудрейший.

Дворник упал на колени и облизал все четыре лапы Разумника, а потом почему-то облизал и брюхо.

Тут Умник проснулся и увидел, что рядом протекает труба, а лежит он в большой луже.

Лохматому редко снились сны. Сны — признак собачьего нездоровья. После них трудно бегать, хочется просто лежать и вспоминать что-то забытое.

С утра Лохматый обошёл свои владения. В его владения входили: двор, подворотня и тупичок в переулке.

Лохматый придумывал наказание. Коты прячутся по подвалам, там их не поймаешь, но знал Лохматый одну каморку, и знал про неё то, чего не знали коты.

Дверь в каморку всегда приоткрыта, лежит в ней груда угля. Если котов заманить в каморку да успеть захлопнуть дверь, дело сделано. Обратно дверь не открывается, а ключа нет даже у Дворника.

Никто не поможет котам. Пусть они ноют и плачут, но из подвальной каморки их никто не услышит. Они останутся там навсегда.

Осталось придумать, как заманить неразлучных в каморку. Лохматый ходил по двору и думал своей лобастой головой. Котам не место среди псов и людей, пусть они сгинут и каморке.

Доктор Ворчун перепробовал все способы лечения цветами. Он поил Девочку отварами, делал примочки, готовил мази, набивал матрас цветочными листьями, развешивал в комнате гирлянды, надевал ей на голову венки, а ночью листал альбомы с цветами, пытаясь отыскать незнакомый цветок.

Доктор Ворчун позвал знаменитого Исцелителя. Исцелитель пробыл у постели Девочки пять минут. За это время он десять раз вынул карманные часы и двадцать раз щёлкнул их крышкой. Он сказал:

— Вы заморили её своими цветами. Трижды три — девять. Лечение цветами никуда не годится.

— А чем же надо лечить? — спросил доктор Ворчун.

— Я лечу счётом, — сказал Исцелитель. — Это как дважды два — четыре. Если при счёте три больной не встаёт, ничто ему не поможет. Итак, начинаем.

Исцелитель в одиннадцатый раз вынул свои часы и в двадцать первый раз щёлкнул крышкой. Доктор Ворчун замер.

— Раз! — сказал Исцелитель и поглядел на часы. — Два! — Поглядел на часы снова. — Три! — Крышка часов щёлкнула в двадцать второй раз.

Но Девочка не вставала.

— Болезнь неизлечима, — сказал Исцелитель. — Я сделал всё, что мог. Девять шагов из передней, три поворота головы туда-сюда, числовая процедура с часами, а также строго отмеренное количество слов. Вы могли заметить, что я сказал ровно тридцать три слова. Это мой способ.

— Если бы я нашёл древнюю Книгу Цветов… — пробормотал доктор Ворчун.

— Раз, дни, три! До свидания, — сказал Исцелитель. — Единожды один будет один. Зачем это оспаривать? Шестью восемь — сорок восемь и семью семь — сорок девять. Можете проверить. Я всегда прав.

Исцелитель ушёл, мечтая о том, что когда-нибудь его назовут Вычислителем.

«Хорошо бы сшить ему новую курточку и подарить шляпу!» — думала Девочка. Ей очень хотелось увидеть Картонного Человечка. Какой он?

Она вырезала фигурки из картона, а на картонную звёздочку приклеила лепесток розы, лежавший на одеяле. Девочка напевала:

Каждый вторник она просила отца не тушить настольную лампу.

— Папа, — спросила она, — а Картонный Человечек достанет до кнопки в лифте?

— Не знаю, — буркнул доктор Ворчун.

— Но если не достанет, он может подняться по лестнице, — сказала девочка.

Доктор Ворчун не ответил. Он думал про таинственный цветок астролябус. Никто не знал, как он выглядит и где растёт. Да и мало кто верил, что человек происходит от какого-то цветка.

Но доктор Ворчун верил. Он считал, что птицы и звери тоже происходят от цветов. Когда-то земли была просто огромной клумбой с цветами, и в это цветочное прошлое доктор Ворчун не прочь был заглянуть.

А Девочка смотрела в окно. За ним проносились птицы. Потом она увидели, как большой жёлтый лист проплыл мимо наподобие воздушного кораблика.

Началась осень.

Я сделал открытие. Я умею летать. Получилось так.

Я взял лопатку и пошёл во двор копать мою ямку. Надо все-таки закончить работу и что-нибудь посадить.

Дворник сжигал на костре листья. Костёр получился большой. Дети подбрасывали в него разные деревяшки.

Костёр полыхал целый вечер, а когда все разошлись по домам, в нем ещё шевелился малиновый огонь.

Я отложил лопатку и подошёл погреться. Вечера стали прохладные. Интересно разглядывать малиновый огонь. В нём кто-то бегает, размахивает руками.

Я наклонился поближе и вдохнул горячий воздух. Тут же я почувствовал, что становлюсь лёгким и отрываюсь от земли. Тогда я снова вдохнул и опять взлетел.

Это было удивительно! Мало-помалу я научился задерживать в себе горячий воздух и подниматься к верхушкам деревьев. Так я забавлялся полночи, пока догорал костёр.

Я посидел на ветке большого тополя и на чьём-то балконе. Все уже спали, только и одном окне горел свет, а из другого торчала длинная труба, направленная в небо. Какой-то человек смотрел в эту трубу.

Я тоже посмотрел в небо. Когда-нибудь я научусь взлетать так высоко, что смогу потрогать луну и покачаться на облаке. Я сам с собой разговаривал, смеялся и был очень доволен. Ведь летать могут только птицы и осенние листья.

В эту ночь старый Деревянный Ящик долго не мог заснуть. Ему чудился запах роз, у него кружились голова, кружились мысли, и он бормотал нескладную песню: