Французские сказки и новеллы - де ля Молт Фенелон Франсуа. Страница 4

Король Очарователь не знал ничего о том и с величайшим нетерпением дожидался времени, когда вновь с Флориной увидится. Захотелось ему о ней поговорить с теми придворными, кого король приставил к нему для вящего почета, но они, по приказу королевы, стали ему ее всячески порицать: и кокетка-то она, и характер-то у нее злой да непостоянный, и друзей-то своих и прислугу вечно мучает, и нечистоплотная она, и до того уж скупа, что лучше готова одеваться простой пастушкой, лишь бы не тратить те деньги, что отец дает на наряды. Слушая все это, король Очарователь страдал душевно и еле-еле сдерживал свой гнев.

— Нет, — говорил он сам себе, размышляя, — немыслимо, чтобы судьба вложила такое дурное сердце в такой перл создания. Согласен я, что плохо она была одета, когда я ее встретил, но смущение ее доказывает, что она к тому непривычна. И может ли быть она злой при такой ее скромности и очаровательной нежности? Нет, уж этому я никак не поверю, а скорее поверю тому, что это ее королева так расписывает. Недаром она ей мачеха, а уж дочка-то ее, принцесса Пеструшка  — такой гадкий зверь, что дивиться нечему, коли она завидует этому самому совершенному из всех творений.

Покуда он так рассуждал сам с собой, придворные его стали догадываться, что не очень-то ему нравится про королевну такие речи слушать, и нашелся тут один из них похитрее, который, чтобы выведать чувства принца, слова свои изменил да и голос тоже и начал ему королевну выхваливать. При его словах принц точно проснулся от долгого сна, разговорился, и лицо его засияло радостью. Ах, любовь, любовь, до чего трудно скрыть тебя! Везде-то ты проявляешься: и на устах любовника, и в очах его, и в звуке голоса. Когда человек любит, то и молчание его, и разговор, и радость, и грусть — все только о любви говорит.

Не терпелось королеве узнать, действительно ли король Очарователь захвачен любовью, и послала она за теми, кому на этот случай доверилась, и всю ночь их о том и выспрашивала. Все, что они ей ни говорили, только в том ее убеждало, что король Очарователь влюблен во Флорину. Но что мне сказать вам о тоске бедняжки принцессы. Лежала она на земле в той ужасной темнице, куда ее принесли люди в масках.

— Не так бы я горевала, — говорила она, — если б меня в эту темницу раньше того заключили, как к нам гость дорогой приехал. А теперь я все вспоминаю о нем, а от этого мне еще горше. Нечего и сомневаться, что королева со мной так ужасно поступила, чтобы помешать мне вновь увидеть его. Увы мне! Дорогой ценой платит мое спокойствие за невеликую мою красоту!

И так она горько плакала, так горько, что если бы ее лютый враг увидел, так и тот бы ее пожалел.

Так прошла ночь. А королева, которая хотела во что бы то ни стало привлечь к себе короля Очарователя знаками своего внимания, послала ему в подарок одежды, необыкновенно великолепные и богатые, шитые портными по самой последней моде. А сверх того, послала она ему орден Кавалеров Амура, который заставила короля, своего супруга, в день их свадьбы учредить. Был тот орден в виде золотого сердца, украшенного пламенного цвета эмалью, окруженного несколькими стрелами, и одна из стрел пронзала его с такой надписью: «Единая меня ранит». Королева приказала, чтобы для короля Очарователя это сердце было выточено из цельного рубина, в страусовое яйцо величиной, каждая стрела из алмаза в палец длиной, а цепь, но которой то сердце висело, была сделана из жемчуга, причем наименьший из них фунт весил, — словом, с тех пор как стоит белый свет, ничего такого не было видано.

Король Очарователь, как тот орден увидал, несколько времени даже и слова вымолвить не мог. В то же время поднесли ему книгу, листы которой были из тончайшего пергамента, с восхитительными миниатюрами, а переплет золотой с драгоценными камнями; в книге в самых нежных и любезных словах был написан статус ордена Кавалеров Амура. При сем королю сказали, что принцесса, которую видел он, те подарки посылает и просит быть верным ее рыцарем. Подумал он было при этих словах, что это та принцесса, которая ему полюбилась.

— Ах! — воскликнул он. — Так это прекрасная королевна Флорина обо мне так великодушно и так приветливо вспоминает?

— Государь, — отвечали ему, — вы изволили именем ошибиться: мы к вам от прелестной Пеструшки явились…

— Которая меня себе в рыцари прочит?  — сказал король строго и холодно. — Весьма огорчен, что не могу сей великой чести принять. Но короли ведь сами себе не хозяева, чтобы по своему желанию любое на себя обязательство наложить. Известны мне обязанности рыцарские, и все я готов их исполнить, и потому предпочту от принцессиной милости отказаться, нежели недостойно королевского имени поступить. С этими словами положил он обратно в корзинку и сердце, и цепь, и книгу и отослал все назад. А королева со своей дочкой едва от ярости не задохнулись, видя, как чужеземный король, кому они такую честь оказали, с ними распорядился. Как только пришло время королю Очарователю идти в покои короля с королевой, пошел он туда в надежде увидеть Флорину и взглядом искал ее всюду. Чуть только услышит, что кто-либо входит, тотчас голову поворачивает к двери, и видят все, беспокоится и грустит он. Догадывалась злая королева, что у него на душе делается, но и виду не подавала. Она только и говорила ему о веселых гуляньях, а он все отвечал ей на все невпопад. Наконец он прямо спросил о принцессе Флорине.

— Принц, — отвечала ему королева надменно,  — король, отец ее, запретил ей выходить из своей комнаты, покуда моя дочка замуж не выйдет.

— Но зачем же такую красавицу, — спросил принц Очарователь, — держать взаперти?

— Мне это неведомо, — сказала королева. — И даже когда я узнаю, я могу освободить себя от ответа вам.

Тут Король Очарователь страшно разгневался. Он враждебно смотрел на Пеструшку и только и думал о том, что из-за этого жалкого чудовища лишен он радости видеть красавицу королевну. Скоро откланялся он королеве, слишком тяжело ему было беседовать с нею.

Вернувшись к себе, призвал он одного юного принца из своей свиты, которого очень любил, и сказал ему, что все на свете отдаст, лишь бы какая-нибудь из принцессиных прислужниц устроила так, чтобы ему с принцессой поговорить хоть минуту. Этот принц без труда нашел некоторых придворных дам, которые с ним втайне поговорили. И одна из них сообщила ему, что в этот самый вечер будет Флорина у маленького окошка, выходящего прямо в сад, и что там с ней король Очарователь может поговорить, однако с великими предосторожностями, чтобы о том не узнали.

— Потому что, — добавила она, — до того строги король и королева, что казнят меня, ежели дознаются, что я помогла любви короля Очарователя.

Молодой принц, радуясь, что так все устроилось, пообещал ей все, что она желала, и бросился к своему королю возвестить ему о часе свиданья. Но злая эта наперсница не преминула тут же пойти к королеве, обо всем рассказать ей и спросила, каковы будут ее приказания. А та тотчас решила, что следует к тому окошку послать свою дочь; и она подучила ее, что ей делать и говорить, а Пеструшка, хоть и глупа была, но все-таки постаралась все выполнить.

Такая ночь была темная, что королю Очарователю невозможно было бы заметить обман, даже если бы он и не так в своем счастье был уверен. Подошел он к окошку в полном восторге и невыразимой радости и рассказал Пеструшке все, что мог бы Флорине сказать, чтобы ее в своей страсти уверить.

Пеструшка, пользуясь обстоятельствами, ему отвечала, что нет ее несчастней на белом свете из-за злой мачехи и придется страдать ей, покуда королевину дочь не возьмут замуж. А король уверил ее, что если она хочет выйти за него замуж, то нет для него больше радости, как разделить с ней и корону и сердце. С этими словами снял он с руки перстень и, надев его Пеструшке, сказал, что это вечный залог его верности и что ей надо лишь время выбрать, чтобы с ним тайно отправиться. А Пеструшка на его горячие заявления отвечала как только могла умнее. Заметил он тут, что ничего она дельного не умеет сказать, и очень бы это его огорчило, если бы он не подумал, что она боится, как бы ее королева не застигла, и потому у нее мысли путаются от страха. И покинул ее лишь с условием встретиться на другой день опять в тот же час, что она ему и обещала от всей души.