Без выстрела - Клещенко Анатолий Дмитриевич. Страница 32

— Кажется, Чистодел?

— Был, начальник, — последовал тоже незлобный ответ, а Семён удивился хладнокровию парня: действительно, был! Был — да весь вышел! Неужели ещё верит в спасение?

— Значит, вы — Гостинцев?

— Я самый, — ответил Семён и, не сводя глаз с Подклёнова, сказал — У нас обоих оружие.

— Знаю, — кивнул человек в пальто. — Можете положить на стол.

Семён посмотрел на Подкленова; взгляды скрестились. Потом рука преступника тихонько опустилась в карман, так же тихонько извлекла оттуда оружие и покорно положила на край стола. Дождавшись этого, Семён почти с сожалением разжал пальцы, уже привыкнувшие к шероховатой рукояти. Рядом с чёрным «зауэром» лег отливающий синевой маузер калибра 7,65. На его затыльнике выдавался шпенёк поставленного Семёном на боевой взвод бойка. Заметив это, человек в пальто укоризненно покачал головой и, вытянув наполовину обойму, щёлкнул кареткой; патрон с округлой никелированной головкой покатился по столу.

— Вам придётся поехать с нами, ребята! — сказал человек в пальто, и Семён понял, что Подклёнова удалось всё-таки взять без выстрела.

Часть 5. Капитан разговаривает другим тоном

Глава первая и последняя

Шофёра Власенко направили к нам вы? — спросил у Семёна этот человек, когда уселись в автомобиль.

— Я не знаю фамилии, только номер машины. Боялся, что испугается, не передаст.

Четвёртый пассажир битком набитой «победы» — Васька-Чистодел — удивленно присвистнул и без всякого стеснения заявил:

— А я думал… Заблудился я, выходит, товарищ майор! Интересно!

— Не майор, — полковник! — подмигивая, обернулся к Подклёнову сосед шофера, парень в щегольской шляпе с белым шёлковым шнуром. — Давно у нас не был, отстал от жизни!

Тот, кто сидел рядом с Гостинцевым, усмехнулся:

— Э-э, хоть горшком зови, в печь только не ставь.

На плохой дороге машину бросало, — разговоры прекратились сами собой. В лучах фар нескладно пританцовывали бревенчатые постройки, заборы и чёрные деревья. Но вот освещенные окна домов начали вытягиваться в ровные шеренги, громоздиться в два, а то и три яруса. Пригород кончился, начинался город, и шофёр выключил фары.

У въезда на мост через Ангару почти на ходу высадили парня в пижонской шляпе. Ещё через несколько минут езды — уже по отлакированному и залитому золотом отражений асфальту — и машина остановилась.

— Приехали, — сказал полковник, безбоязненно позволяя Подклёнову выйти первым.

Полковник с треском захлопнул дверцу и сразу вошел в подъезд. Семёну невольно вспомнился фильм «Путевка в жизнь», — трамвай разделяет беспризорников и их провожатого. Он покосился на Подклёнова: побежит или нет? И решил, — не побежит: знает, что не убежать!

Шагнув в сторону, Подклёнов фамильярно сказал:

— Прошу.

Толкнув тяжёлую дверь, вежливо пропустил Семёна. Дверь захлопнулась, отсекая спасительную вечернюю темноту, а на лице его не дрогнул ни один мускул.

«Умеешь проигрывать!» — восхищенно подумал Семён.

За дверью их встретил подтянутый капитан, вопросительно поднял одну бровь.

— Товарищ Гостинцев? — и, не дожидаясь ответа, повернулся к милиционеру с нашивками старшины на погонах: — Проводите гражданина в комнату отдыха.

— Есть проводить гражданина! — козырнул старшина и двинулся к лестнице на второй этаж. Семён последовал за ним, на ходу вылезая из мокрой накидки.

Комната, куда провели Семёна, являлась, видимо, чем-то вроде красного уголка. Об этом говорило обилие мягких диванов, газеты и журналы на столах, почему-то задернутая ниже заглавия белой занавесочкой стенная газета «Чекист». Когда старшина вышел, Семен принялся механически листать номер журнала «Советская милиция».

Пожалуй, минут двадцать, если не все полчаса, пришлось листать журналы. Дверь открылась, когда он уже перестал ждать этого. На пороге стояла девушка в обыкновенном ситцевом платьице, перетянутым пластмассовым пояском. Зато голос её показался Семёну одетым в грозную милицейскую форму:

— Пройдите к начальнику отдела, гражданин!

Она шла впереди, показывая дорогу, а тоненькие каблучки-иголочки модных туфель стучали о кафельный пол с внушительностью тяжёлых солдатских сапог. Поворот в другой коридор, застеклённая дверь. Распахнув её, девушка пропустила Семёна в комнату с заставленным телефонами столом и ещё одной дверью.

— Зайдите, — подбородком показала Семёну на эту дверь.

Он повиновался.

В следующей комнате, оказавшейся просторным кабинетом, его встретили трое. Полковник, успевший снять своё сугубо гражданское пальто и, как показалось Семёну, сразу раздавшийся в плечах, поднялся из-за большого письменного стола. Давешний подтянутый капитан остался сидеть, но с таким видом, будто боялся, что кресло под ним вот-вот развалится. А из второго кресла, чуть-чуть усмехаясь, на Семёна внимательно смотрел Подклёнов.

Полковник качнулся вперёд, упёр костяшки согнутых пальцев в столешницу.

— Я созванивался с аэропортом. Вас обещали отправить, но времени остается в обрез. Так что желаю счастливой дороги, ну и… спасибо за помощь! — Он протянул через стол короткопалую ладонь и, пожимая руку Семёна, добавил: — Понимаю, что есть, вопросы ко мне, но — время! Если вы намерены задержаться…

— Что вы, ни в коем случае! И так, знаете… — поспешно перебил Гостинцев и, не договорив, шагнул к двери. — До свиданья!

— Без пропуска не выпустят, — остановил его полковник. — Капитан, проводите товарища к машине.

— Слушаюсь! — капитан, опережая Семёна, устремился к двери, как отпущенный с трудного урока школьник. Уже выйдя в коридор, почему-то укоризненно посмотрел на спутника и вздохнул: — Ис-стория, знаете!

— Скажите, а мои товарищи? — спросил Семён. — Моргунов, Раменкова?…

— Прихватите их по дороге; команда в отделение уже дана, — непонятно ответил капитан и, снова вздохнув, добавил: — Действуешь сообразно обстановке, а тебя же обвиняют потом. Дела-а!

Когда вышли на улицу, шофёр стоявшей у подъезда «победы» перегнулся через сидение, гостеприимно распахивая заднюю дверцу. Видимо, он предполагал, что повезет двоих Но капитан, обескураженно махнув рукой, сказал кислым голосом:

— В аэропорт. Вот… подбросишь товарища и ещё троих. Завернешь за ними в отделение. Там в курсе.

— Есть отвезти четырех пассажиров в аэропорт, — весело ответил шофёр, захлопывая дверцу сзади и открывая переднюю. Кивнув капитану, Семён нагнулся и полез в машину В это мгновение с грохотом распахнулась дверь подъезда, кто-то крикнул:

— Минутку! Я тоже!

Усаживаясь, Семён слышал, как лязгнула задняя дверца машины, кто-то плюхнулся на сидение. Потом подъезд плавно отодвинулся назад, и тогда человек на заднем сидении тронул плечо Семена:

— Полковник сказал, что Люда Раменкова… — он справился с учащенным дыханием, — с вами?

Семён стремительно обернулся, — черт побери, у него за спиной сидел Василий Подклёнов!

Машина мягко прыгнула вперед — это шофёр включил третью скорость. А Семён ошалело смотрел назад, не желая верить собственным глазам, не отвечая на вопрос, прозвучавший в словах Подклёнова. Что это? Удивительно дерзкая попытка к побегу или… Вспомнив о путаных поворотах коридоров, о вооружённом дежурном внизу, он понял, что побега быть не могло.

— Сейчас за ними заедем, — сказал, наконец, Семён. — За Людой и за остальными.

Он облизнул губы, ставшие вдруг сухими, точно боялся, что иначе следующие слова обожгут их. Но нужные слова не находились. Слишком много надо было сказать сразу, и Семён растерянно замолчал.

Тогда неожиданно заговорил Подклёнов:

— А ведь я думал сначала, что вы из тех, кого из-за границы засылают. За сумкой моей охотитесь. За пакетом. Даже из поезда выпрыгнул с переляку. Он мне прямо руки связывал, этот пакет. И никак не отвяжешься, — секретный. Первого встречного в милицию отнести не попросишь, сам тоже не сунешься. А тут ещё вы…