Как поймать длиннозавра - Запольских Вячеслав Николаевич. Страница 6

Пробоина?

Пыль забила глаза. Я ослеп и оглох. Плотно закрыв лицо ладонями, я начал усиленно моргать. Это мне немного помогло. Потом чуть-чуть раздвинул пальцы, чтобы видеть сквозь тонкую щелку: пыли попадало все-таки меньше.

Это была не пробоина. Маковкин сам открыл дверцу мобиля. Держась одной рукой за поручень и обхватив коленями порожек, он высунул в свищущую раскаленной пылью щель лаузер и давил на гашетку.

В зенит уносились ослепительные тонкие полосы. Потом вверху вдруг что-то просияло, и это сияние пробилось сквозь ураган к нам, к поверхности земли. Маковкин оттолкнулся от порожка и в падении изо всех сил потянул дверцу на себя. Дверца захлопнулась. Можно было снова усаживаться в кресла, выбивать из себя пыль, проверять работу приборов. Прежде всего я взглянул на Тасю — как она?

Гм… Если и я в таком же виде, то, наверное, мне не следует тыкать в нее пальцем и хохотать. Волосы у Новгородцевой сбились в грязный колтун. По лицу, покрытому пылью, проточили путь две светлые полоски — слезы. У меня глаза тоже слезились. Со страхом взглянул на Маковкина. Лица у него в привычном понимании слова не было. Глаза закрыты, или их просто не видно под коричневой спекшейся коркой.

Он показал нам руки. Тася, закусив губу, потянулась к аптечке. Появился баллончик с регенерантом. Она обильно обрызгала вздувшиеся и посинелые клешни Маковкина, походившие на проржавевшие манипуляторы робота.

Свечение в небе распространялось. А ураган стал утихать. Маковкин выпустил в верхние слои атмосферы весь заряд антивещества из своего лаузера. Колоссальное количество энергии сконденсировалось в эпицентре тысячелетнего циклона, и область сверхвысокого давления поставила барьер круговерти ветров и вихрей. Квадратный километр вполне приличных метеоусловий — это было то, что требовалось.

Наконец-то мы смогли осмотреть местность. На равнине не было ни деревца, ни былинки. Только рытвины, галечные дюны, песчаные свеи. Но рептилии, владыки мезозоя, жили и здесь!

Приземистое, сплюснутое сверху существо, укрытое мощным панцирем, довольно резво бежало к мобилю, видимо, заинтересовавшись, нельзя ли нас сожрать. Мы не стали дожидаться, когда оно сломает зубы о броню. Я снова взялся за рукоять управления, и мобиль отправился вдогонку за длиннозавром.

Мы настигли его, неторопливо трусящего по взрыхленной земле.

— Что теперь? — спросила Тася. — Опять будете стрелять?

— Можно попробовать взять его в фокус темпорального трансивера, — предложил я. — Может, знаешь: разведчики времени используют его для отправки посылок. Чтоб самим каждый раз не прорываться сквозь толщи миллионолетий.

— Ничего себе посылочка весом в сто тонн, — Тася ухмыльнулась.

— Дело не в массе, — поспешил объяснить я, — а в точности прицела. И чтоб объект был поближе к времеатрону. Образуется темпоральная воронка, которая засасывает «посылочку».

Тася кивнула, перебралась с заднего сиденья на переднее, и привела в действие сонар. Звуковой луч сноровисто обежал окрестности, и на экранчике приборной панели появился светящийся контур ящера. Тася включила трансивер, но тут же перевела его на нейтралку.

— Расстояние великовато, — сообщила она. — Надежнее всего — метров с десяти. И веди машину поаккуратнее, сбиваешь настройку.

Мне пришлось увеличить скорость, в то же время тщательно избегая сотрясений на неровностях почвы. Задача почти невыполнимая, если учесть, что мобиль я должен был вести строго по прямой. Но, наконец, Тася улучила момент, и ее палец лег на кнопку «Старт».

И сейчас же под колесо попала колдобина. Машину сильно тряхнуло. Я успел заметить, как над гребнем ближайшей дюны поднялась обомшелая драконья морда, изумленно вытаращилась на нас, и тут же исчезла. Зверюгу без остатка всосала отклонившаяся от избранной цели темпоральная воронка.

— Кошмар, — прошептал я. — Новгородцева, мы не в того попали.

Длиннозавр продолжал свой неторопливый бег.

Маковкин, укрытый пледом, спал на заднем сиденье.

А местность вокруг постепенно теряла свой блеклый пустынный вид, складки ложбинок и холмиков начинали отсвечивать нежной зеленью. Казалось, растительность только и ждала передышки, временного прекращения жестокой бури, чтобы, не теряя ни минуты, выпустить из-под обугленной земли свежие язычки ростков. Ростки торопились тянуться к солнечному небу, набирая рост даже быстрее, чем известный рекордсмен бамбук.

И вот наш мобиль движется по ковру зелени. Растения преобразили вид пустыни, обитатели которой с жадностью набросились на сочные побеги. Должно быть, ураган, показавшийся нам вечным, все же время от времени утихомиривался, и природа тут же брала свое, торопясь наверстать упущенное, радуясь краткому миру расцвета. А потом снова начинали дуть свирепые ветра и загоняли жизнь в глубину, под спекшуюся корку земли и песка, где она, затаившись, опять ждала своего часа.

Длиннозавр, не проявляя никакого интереса к обилию пищи, трусил по свежей зелени.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Помещение хроновокзала на цокольном этаже Института Времени своей белизной и яркой освещенностью напоминало операционную. За стерильным столом-пультом дежурил старший научный сотрудник Кончак Баскунчакович Половцев-Печенежский. Шурша накрахмаленными рукавами белого халата и напевая себе под нос «Хочешь, возьми коня любого!», он листал стереоальбом «Несохранившиеся фрески Феофана Грека».

Со стороны хронотрансивера донесся предупредительный звонок, и над боксом № 714 вспыхнула красная лампа: прибыла посылка.

За чуть нагревшейся во время хронопередачи дверцей бокса обнаружилась одна-единственная микрокассета, которую Кончак Баскунчакович тут же опустил в прорезь настольного фонора. Из динамиков зазвучала запись руководителя группы № 714:

— Внимание, внеочередной рапорт! Докладывает Федор Шереметев. Только что наши приборы засекли мощный телепатический всплеск. Просто буря какая-то! Если б мы находились не в мезозое, я бы подумал, что где-то поблизости проходит конгресс экстрасенсов. И что самое удивительное, всплеск произошел как раз в том районе, где мы ведем поиски гигантского динозавра. Ну, вы помните, конечно… Ученые назвали его «гигантозаурус сапиентиссимус».

— Еще бы не помнить! — воскликнул Кончак Баскунчакович, позабыв, что руководитель группы № 714 не может его услышать. Над проблемой связи сквозь временные толщи ученые только-только начинали работать. Из прошлого в настоящее и обратно приходилось пересылать кассеты с записями.

— Нам наконец-то удалось вывести на орбиту спутник, теперь поиски пойдут быстрее. Доклады буду пересылать каждый час… Эх, дежурный! — в голосе Федора Шереметева прорезались ликующие нотки. — Не зря мы все-таки этого сапиентиссимуса ищем. Если кто-то и сомневался раньше в его разумности, то теперь… Оказалось, зарегистрированная буря в психосфере вызвана мощной телепатемой ящера. Расшифровать ее на месте не имеем технической возможности. Запись пересылаю вам. До связи!

Динамики умолкли, но Кончак Баскунчакович тут же взялся за верньеру тонкой настройки. Переведенные в доступный человеку звуковой диапазон телепатические импульсы ящера воспринимались, как гулкое чавканье. Будто в акустически совершенном концертном зале октет усердных киберповаров месил тонну сдобного теста.

На мониторе побежали строчки: компьютер делал первую попытку перевода. Мелькали математические формулы, пульсировали волны мелодических фрагментов, сыпались обрывки цепочек химических соединений, возникали и пропадали значки-символы телепатических образов. Но чаще всего на экран выбрасывало короткое НРЗБ — электронный мозг признавался в своем бессилии распознать смысл предложенной ему записи.

Наконец, он выстрелил строчкой «Требуется более быстродействующая модель» и затих в ожидании. Но Кончак Баскунчакович, откинувшись в кресле и свесив голову на плечо, тих посапывал. Ему снился шелест ветра в высоких кронах гингковых деревьев, лазурное небо, в котором чертили изломанные линии полета едва видимые крестики-птеродактили. От нагретой солнцем земли поднимались потоки воздуха и приятно согревали кожу. Царапина на ноге уже зажила, и теперь место вокруг рубца слегка чесалось. Кончак Баскунчакович усилием воли заблокировал желание нагнуться и почесать. Все свои чувства он нацелил на получение удовольствия — от этого мирного пейзажа, от теплых солнечных лучей, небесной голубизны… Ведь так редко выпадает возможность отдохнуть, расслабиться, позабыть про все заботы и ощутить себя настоящим курортником… Слиться с природой…