Круглый год - Радзиевская Софья Борисовна. Страница 82

— Горки напугался! — поддразнил Андрейка. — Ладно, гляди, как у нас, у деревенских. Ух ты!..

Облако снежной пыли взвилось в воздух. Андрейка в стремительном полёте ловко обогнул одну старую осину, другую и… с разбегу налетел на третью.

Лыжа с хрустом разломилась на две половинки, и Андрейка кувырком полетел в овраг.

— Андрейка! — испуганно закричал Саша. — Я сейчас… Но Андрейкина голова уже высунулась из сугроба.

— Не ходи! — крикнул он. — Утопнешь. Я сам.

Взобраться наверх оказалось нелегко. При падении Андрейка расшибся, но сознаваться в этом не хотел. Барахтаясь и утопая в снегу, он полз, хватался за деревья, таща за собой лыжи. Прошло немало времени, пока он дополз до верха обрыва и уцепился за протянутую Сашей руку.

— Хорош! — смеялся Саша, помогая ему выбраться на край обрыва. — Показал, как. у вас в деревне…

— Что делать будем? — Андрейка протянул ему два обломка лыжи. У Саши сразу пропала охота смеяться. Только сейчас он понял, что весёлого в их положении мало.

— Давай попробуем связать, — и он проворно вытащил из кармана складной нож и лыковую верёвочку. «Без верёвочки да без ножа от дома и через дорогу не переходи», — любил приговаривать дед Никита. Как Саша был благодарен ему за науку! Но на этот раз верёвочка помогла мало: лыжа, связанная ею, прогибалась при каждом шаге и совсем не давала скользить. Через полчаса такой ходьбы от Андрейки даже пар пошёл, и он, прислонившись к дереву, расстегнул полушубок.

— Не могу! — сказал он, задыхаясь, и виновато посмотрел на Сашу. — Что будем делать, Сашок?

Что делать? До дома не меньше десяти километров. На лыжах — это пустяк. Но просчитать весь этот путь шагами по глубокому снегу…

Однако Андрейка смотрел на Сашу с такой надеждой, что он почувствовал: ответить «не знаю» просто нельзя.

— Дай теперь я попробую так пройти, — предложил он, чтобы выиграть время, — а там что-нибудь придумаем.

Но Саша был тяжелее Андрейки, двигаться ему было ещё труднее и вскоре, задыхаясь, он прислонился к дереву.

— Жарко, — проговорил он смущённо. Давай постоим немножко, хочешь?

— Давай уж и поедим заодно, — предложил Андрейка и, не сходя с лыж, присел на корточки и засунул руку за пазуху. — У тебя зайчатина не замёрзла?

— Распарилась, — через силу улыбнулся Саша и осторожно присел на уцелевшую Андрейкину лыжу. — Только долго сидеть не будем: смотри, солнце уже до самого верха добралось и скоро вниз пойдёт.

Андрейка вскинул голову, и рука его с куском мяса застыла в воздухе.

— Уже никак второй час пошёл, — испуганно проговорил он. — Ой, Сашок, скорее пойдём, как бы нам темноты не захватить. Пропадём!

Теперь мальчики менялись лыжами через каждые четверть часа: на большее не хватало ни сил, ни дыхания. И всё же солнце двигалось быстрее., чем они, и, видимо, должно было их обогнать.

Вдруг Саша ударил себя по лбу рукой.

— Какой же я дурак! — воскликнул он. — Андрейка, становись ко мне на лыжи сзади. Скорей! И шагать будешь со мной разом. Держись за кушак! Крепче!

Андрейка даже взвизгнул от удовольствия:

— Вот теперь пойдёт!

Лыжи, глубже оседая в снег, послушно двигались по уже проложенной мальчиками лыжне. Теперь они шли, хотя и медленно, но гораздо быстрее, чем раньше и, главное, не тратили столько сил.

— Раз-два, раз-два, — повторял Андрейка, держась за Сашин пояс, и вдруг остановился, так что Саша чуть не упал с лыж.

— Что с тобой? — спросил Саша.

Вместо ответа Андрейка рукой указал вперёд.

— Слышишь? — тихо спросил он.

Тонкий, чуть слышный жалобный звук послышался где-то далеко и замер. Ему ответил другой, такой же жалобный, и тоже замер.

Звук возникал так же незаметно, как и замолкал, и трудно было определить, в каком направлении.

— Идём, — наконец прошептал Андрейка. — Ты что? Не понял? Волки это… Охотятся.

— Охотятся? За кем? — спросил Саша и вдруг почувствовал толчок в сердце.

— Не скажу, — тихо отозвался Андрейка.

Раз-два, раз-два. Но мальчикам казалось, что солнцу тоже кто-то считает. И быстро. Оно спускалось над лесом всё ниже и ниже, точно прыгало по ступенькам, вот-вот коснётся верхушки лохматой сосны.

«У-у-уу—» — тоненько плакало то с одной, то с другой стороны.

И мальчики молча убыстряли шаг. Они знали, о ком говорили волки. И они знали, что именно говорили волки.

— Раз-два. Раз-два, — снова считал Саша.

«У-у-у-у…» — тоненько пели-плакали волки. Так им удобнее было окружать и следить за странными маленькими человечками там, на тропинке.

Они давно уже подошли бы поближе, но тонкий нюх докладывал им, что за плечами мальчика висит не палка, а штука, пахнущая железом и порохом, — опасная в человеческих руках. И, кроме того, шли мальчики как-то странно, непривычно. А во всём непривычном можно подозревать хитрость и опасность.

— Смотри-и-и-те… смотри-и-те… — подвывали волки уже ближе. И от этого мальчики чувствовали, как шевелились под шапкой волосы.

Берег Малинки давно остался позади. Солнце зацепилось-таки за вершину одной из сосен и как будто сразу нырнуло вниз, оказавшись уже между верхними её ветвями.

На тропинку легли голубые тени, заголубели сугробы между тонкими сосенками-привидениями, и вдруг мальчики, как по команде, остановились. Саша схватил с плеча ружьё: из-за сугроба, справа, блеснули два жёлтых огонька.

— Сашок, не стреляй, нельзя, — тихонько охнул Андрейка. — Терпи… до последней крайности.

— Слева — тоже…

— Только не стреляй, — зашептал Андрейка. — Не стреляй, прошу тебя. Идём скорее!

А в хате на Андрюшкином острове старики давно уже не находили себе места. Дед Никита то и дело открывал дверь и прислушивался. Выходила и бабушка Ульяна, и дед её спрашивал:

— Ты ничего не видишь, Ульяна?

И со вздохом качал головой, когда она отвечала:

— Да много ли тут увидишь, дед? Тропка-то вон за ближними соснами прячется. Дальше и увидать нельзя.

А в это время Андрейка, дёргая Сашу за кушак, шептал ему:

— Идут сзади, Сашок, наддай ходу, только не стреляй… пока. Дай мне твой нож, Сашок!

Сняв рукавицу, закусив губу, мальчик крепко зажал в кулаке нож, который Саша протянул ему, не оборачиваясь.

— Береги заряд, Сашок, — шептал он, — на переднего. Как спереди какой станет и с дороги не сойдёт…

А у Андрюшкиной хаты дед Никита постоял, приложив руку к уху, и вдруг быстро открыл дверь, схватил топор, лежавший около печки.

— Доходят! — торопливо проговорил он. — Слышишь, Ульяна? Обошли наших и уж близко.

— Никита! — крикнула бабушка Ульяна, хватая его за руку. — Ты же не увидишь!

Дед Никита повернул голову.

— Что? — переспросил он. — Не увижу, как зверь моего ребёнка рвать будет? — И быстрыми шагами, какими не ходил уже много лет, почти побежал вниз по тропинке к болоту.

— Близко? — часто и тихо спрашивал Саша. Сам он боялся оглянуться, чтобы не наткнуться лыжей на какое-нибудь препятствие и не упустить движений тех, кто шёл по бокам. Потому что волки уже почти не прятались, шли, постепенно сближаясь, точно зажимая мальчиков в клещи, и молчали: в переговорах уже не было нужды. Мальчики были близко, и волки знали, что им нужно делать. Но запах оружия и странная ходьба вдвоём на одних лыжах всё ещё сдерживали их.

— Ближе? — опять спросил Саша, не оборачиваясь.

— Близко! — ответил Андрейка одним дыханием. Огромный тощий волк, недавно появившийся позади них, двигался, как будто не замечая их, но постепенно сокращая расстояние.

— Один поворот! Один поворот остался, Андрейка!

Но, сделав этот поворот, Саша остановился так резко, что Андрейка ткнулся грудью в его спину. В том месте, где был подъём на остров, сидел волк, самый большой и тощий. Он не двинулся и не обернулся при приближении мальчиков, а лишь слегка оскалил зубы. Саша поднял ружьё. Волк оскалился ещё сильнее и вскочил. Раздался выстрел и страшный вой: волк подскочил, упал и судорожно задёргал лапами. В ту же минуту волк, шедший сзади, бросился на мальчиков.