Планета туманов (сборник) - Шалимов Александр Иванович. Страница 52

— Садитесь, — сказал Дым-Дым.

Арсен послушно сел на краешек стула. Все кругом по-прежнему стояли.

— Все-таки космос, — сказал Дым-Дым. — И чужие звезды, да?

— Да, — ответил Арсен. — Ничего похожего на наше небо.

Никто еще ничего не понимал.

— Надо думать, что это — все. — Дым-Дым поднялся и подошел к прозрачной стене кабинета. Внизу, в центре испытательного зала, сиротливо поблескивал одинокий шар. — Я думаю, что мы присутствовали при первом и последнем полете человека в прошлое. Повторение эксперимента с участием человека я считаю бессмысленным по сравнению с той опасностью, которой он подвергается в не известной нам точке космического пространства. Если у кого-либо имеются вопросы — прошу.

— Вопросы действительно имеются, — пробасил Инварьянджи, один из крупнейших палеонтологов страны. — Не постыжусь признаться, что я пока не понял ровным счетом ничего. Почему наша машина проявилась в прошлом не на том же самом месте, а где-то в отдаленном уголке космоса?

Дым-Дым посмотрел на Арсена, оба улыбнулись. Они были похожи на двух заговорщиков, которые хранят какую-то важную, но невеселую для них обоих тайну; тайна эта чрезвычайно проста, открыть ее может каждый, и вот они сожалительно так улыбаются, недоумевая, почему же этого никто не делает.

— Муха в вагоне, — сказал Арсен. — Мы так привыкли к мухе, которая летает посреди мчащегося вагона и таким образом перемещается вместе с ним.

— Вот именно, — кивнул Дым-Дым. — С шестого класса этот школьный пример так прочно оседает в голове, что мы не мыслим себе вагон или муху отдельно. Они связаны в единую систему. Но представьте себе простейший случай: мы оставляем муху в той же точке земной поверхности, то есть сохраняем ее географические координаты и расстояние до центра Земли, но переносим ее на час назад. Останется ли она в вагоне? Ни в коем случае, потому что час назад наш вагон находился совсем в другом месте. Муха просто повиснет в воздухе над пустыми рельсами. Это, Ашот Георгиевич, еще в том случае, если принять, что для мухи Земля — вся Вселенная.

Дым-Дым огляделся — кажется, пример был настолько наглядным, что дополнительных пояснений не требовалось.

— В нашем опыте, — продолжал Дым-Дым, — роль мухи исполняла «машина времени», роль вагона — вся метагалактика. Мы оставляем машину на том же самом месте — но ведь это место следует относить не к центру Земли, а к центру всей метагалактики. Когда начинается движение во времени, фиксируются пространственные, я бы даже сказал — макропространственные координаты машины. Она проявляется на том же самом месте, но на этом месте несколько миллионов лет назад не было Земли. Она находилась совсем в другой точке космоса.

Все смущенно молчали — уж слишком все это оказалось просто. На том же самом месте… Но где?

Все примолкли. Вопросов никто не задавал — все было и так слишком ясно.

— А почему уныние? — встрепенулся вдруг Дым-Дым: он терпеть не мог похоронной атмосферы. — Я лично впервые в жизни присутствую при закрытии какой-либо крупной проблемы — до сих пор мне доводилось видеть только открытия. Так что уже любопытно. Затем — сегодня мы экспериментально доказали, что воздействовать на прошлое практически невозможно. Мне остается только выразить мое соболезнование группе энтузиастов, которая в самом недалеком будущем собиралась нырнуть в прошлое… Оставаясь, разумеется, на том же самом месте.

Он отвесил легкий шутливый поклон в сторону Сайкина, Воволура и Подымахина. Но слишком хорошо знали ребята своего руководителя, чтобы он мог их обмануть. «Уж если кому сейчас и горько, — думал каждый, — так это ему самому. Своими руками закрыть проблему, которой отдана вся сознательная жизнь, все время физика и не такого уж молодого человека, чтобы начинать сначала еще одну фундаментальную задачу!»

— Дмитрий Дмитрич, — просительно протянул Сайкин, — а может, все-таки еще один…

— Не может, — отрезал Дым-Дым. — Незачем. Вы понимаете, какой это риск? В прошлый раз, когда мы думали, что машина проявилась под землей, в действительности она-таки побывала в каком-то космическом облаке. Просто поразительно, что все окончилось так благополучно, особенно для нашего пса. Слабое, видимо, было облачко и излучением не сопровождалось. Вот, оказывается, какие вещи были на этом самом месте около двух миллионов лет назад.

— Нет, — сказал Арсен, — не на этом, а в той точке, где находилась Земля в момент второго запуска…

Дым-Дым обернулся к нему, и оба они снова улыбнулись друг другу, как два заговорщика, связанные теперь на всю жизнь.

— Верно, — сказал Дым-Дым. — Инерция мысли. Все время забываю о такой мелочи, как метагалактика, и что наша старушка непрерывно куда-то летит. Все-таки мы безнадежные геоцентристы, не так ли?

Безнадежные геоиентристы молчали. Кто-то выключил в испытательном зале свет, и снизу могло показаться, что прозрачный кубик Дым-Дымова балкончика висит прямо в черной пустоте, словно голубой фонарь. Внутри фонаря виднелись черные с белым фигурки — люди в лабораторных халатах, таких новеньких и хрустящих по случаю приезда гостей.

Человеческие фигурки не шевелились. Все думали. Но не о горечи антиоткрытия. Не о потраченных даром годах сумасшедшего труда. И даже не о Дым-Дыме. Думали об одном.

— Все-таки машина была в прошлом, — проговорил Подымахин.

— Только она не могла найти Землю, которая находилась от нее на тысячи парсеков, — заметил Воволур.

— Но если вместо нашей машины… — подхватил Сайкин.

— Не сейчас, конечно, — поспешно вставила Мирра Ефимовна.

— Ведь когда-нибудь мы не будем связаны ресурсами энергии, — заметила Света.

— Вот тогда вместо машины послать в прошлое… — сказал Арсен.

— Звездолет?..

А.ТОМИЛИН

ГАРРИС, КОТОРЫЙ ВЕРНУЛСЯ…

«Это были дни великого торжества. Корабль Первой звездной, стартовавший несколько лет тому назад, вернулся на Землю…» Так писали историки. Так это событие сохранилось для потомков.

Работы по подготовке экспедиции начались давно. Еще в ту пору, когда космические летательные аппараты определяли военный потенциал страны и ее место в международном списке. Сначала все казалось просто и подготовка шла в тайне, параллельно во многих местах планеты. Потом пришли трудности. Трудности росли. Потихоньку, потом все быстрее и наконец понеслись лавиной, сокрушая на своем пути большинство из первоначальных предположений. Проблема перестала быть секретом. И хотя люди по-прежнему были далеки от того, чтобы навести порядок в собственном доме — на Земле, наука человечества созрела для полета к звездам. Проблему нельзя было просто так снять с повестки дня, это понимали даже члены правительств и конгрессмены. Но, с другой стороны, все ясно видели и то, что ни одна страна, ни одна группа государств, выступающая под названием «Лагерь-А» или «Лагерь-В», не в состоянии справиться с поставленной задачей в одиночку. Нужны были усилия всего человечества.

Наступило время международных объединений. Техническая проблема перерастала в политическую. Потому что ничто так не сплачивает простых людей, не открывает им глаза, как совместная работа. Трещали платформы различных партий. Профессиональные политические деятели стали видеть будущее в черном цвете.

В гонке авторитетов на призовые места один за другим выходили ученые и инженеры, люди конкретных знаний. Им верили…

На Земле — миллиарды жителей, разделенных условными черточками на карте. Эти черточки — государственные границы. И каждое государство мечтало отправить своего посланца. Но ученых беспокоило другое. Не было у инженеров стопроцентной уверенности в технике. Не могли похвастаться теоретики абсолютной убежденностью в знаниях. Слишком многие парадоксы висели, поддерживаемые эфемерными подпорками гипотез. Эту неуверенность должны были компенсировать люди — экипаж. Корабль Первой звездной мог нести только двух человек. И утверждение экипажа тянулось едва ли не столько же времени, сколько проектирование корабля.