Муха с капризами (с илл.) - Грабовский Ян. Страница 29
Но Катерину далеко не всегда было так просто умаслить. Ей вообще не нравилось, чтобы Пипуш вертелся на кухне.
Ведь Пипуш и на кухне старался навести свои порядки. Хорошо зная упрямство Катерины, зная, что пытаться её переубедить — значит даром терять время, он действовал на свой страх и риск.
Он справедливо считал, например, что ложки, ножи и вилки не должны валяться где попало, и тайком укладывал их на место: в корзину с углем. Все тряпки, все лоскутки старательно запихивал за шкаф. Остальные мелкие предметы, лежавшие на столе, топил в кринке с молоком.
Радел Пипуш и о том, чтобы всё съедобное было заперто в шкафу, а не лежало на виду. Чтобы добиться этого, буквально не щадил живота своего: котлеты глотал, как пилюли, а яйца разбивал одним ударом клюва.
Понятно, всё это он делал исключительно для пользы Катерины. Но разве от людей дождёшься благодарности? За все свои труды, советы и наставления Пипуш неизменно получал тряпкой по лбу и пулей вылетал из кухни.
И понятно: стоило Катерине, заговорившись с кем-нибудь, на минуту позабыть о Пипуше, ворон потихоньку подкрадывался к ней и клевал её в ногу. Клевал даже не очень больно, просто в виде намёка на то, что он, Пипуш, мог бы сделать, не будь он так добр, великодушен и снисходителен к слабости человеческой…
Пипуш, эта чудо-птица, этот умница, каких мало на свете, к сожалению, сам страдал одним пороком. Человеческим пороком, который и довёл его до могилы.
Неприятно мне об этом говорить. Но что поделаешь, если так было. Пипуш был горьким пьяницей. Да, да, горчайшим пьяницей. И никто в этом не виноват, кроме нас. Ведь если бы он не жил с нами, он не знал бы и вкуса вина.
Началось это совершенно невинно. Пипуш однажды наелся пьяных вишен. И охмелел. Вёл себя, как настоящий пьянчуга: шатался, кричал какую-то чепуху, лез к Имке целоваться, а Тупи чуть не выклевал глаз. Потом уснул прямо на траве, чего трезвый никогда не делал.
Вскоре после этого случая Пипуш опрокинул бокал, в котором оставалось порядочно медовой наливки. Он выпил всё до капельки. И снова охмелел и набезобразничал. С тех пор он охотился за всеми недопитыми рюмками. Мы же всячески старались, чтобы больше у Пипуша не было случая напиться. Можно ли было позволить нашему Пипушу, этой мудрой птице, топить свой разум в бокале!
Некоторое время всё шло хорошо. Пипуш не нюхал ни вина, ни водки. Но вот в один прекрасный день мы с Катериной разливали бочку смородиновой настойки по бутылкам. Кто-то нам помешал, и мы закончили работу поздним вечером. Катерина вынесла бочку, на дне которой оставалось немного гущи, в чулан. Заперла её там, а утром собиралась вычистить бочку и окурить её серой.
Но ворон проснулся раньше Катерины. И когда мы вошли в чулан, мы застали Пипуша мёртвым.
Затычка была вынута. Бедняга сунул голову в отверстие и не смог её вытащить. Так погиб Пипуш.
Похоронили мы нашего Пипуша среди роз…
Прошло несколько дней. Однажды днем — звонок. Я выхожу. В дверях стоит мой знакомый, впрочем довольно далёкий. Беседуем мы с ним о том о сем. Наконец гость оглядывается кругом и спрашивает:
— А как поживает воронёнок, которого я вам послал четыре года тому назад?
— Его уже нет, — говорю.
— Нет? — удивился он. — Ну, значит, я проиграл. Знаете, я ведь пари держал.
— Какое пари?
— Я рассказывал одному человеку о вас и о вашей любви к животным. Оказалось, он пробовал держать у себя ворона, и тот так ему надоел, что пришлось его пристрелить. Он ручался, что с вороном и вы не уживётесь. Решили сделать проверку. Я держал за вас, — засмеялся гость, — и, выходит, проиграл.
— Да неужели вы думаете, что я мог бы убить живое существо только потому, что не сумел с ним ужиться? Могу вас уверить, что ворон, наш Пипуш, был большим нашим другом и мы никогда не перестанем его оплакивать.
И — я готов поклясться! — едва я произнёс эти слова, как откуда-то из-за куста сирени послышалось милое «Крисяаааа! Крисяааа!» нашего Пипуша.
— Так он у вас пропал? — догадался гость. — Но вы всё же согласитесь, что ворон — птица надоедливая и противная.
И вдруг мой гость скорчил гримасу и подскочил на стуле.
Хотите — верьте, хотите — нет, но я уверен, что это Пипуш выскочил из засады и по своему обычаю клюнул несимпатичного гостя в ногу!
Солдатский кот
Никто не знал, откуда взялся этот таинственный котофей.
Он неожиданно появился на нашем дворе. Вошёл, по-видимому, через садовую калитку. И с первых же шагов доказал, что он — кот превосходно воспитанный, образец светских манер и природного такта.
Судите, пожалуйста, сами. Имка, наша кошка, в это время дремала на крыше сарая. Когда Мурлыка вошёл во двор, она приоткрыла один глаз и посмотрела не слишком любезно на незваного гостя. Наша кошка, как вы уже знаете, отличалась тяжёлым характером и не любила заводить знакомств с кем попало. Она ожидала, как себя проявит этот незнакомец, не двигаясь с места и даже не открыв второго глаза.
Мурлыка, заметив Имку, изогнулся в учтивую дугу, несколько раз изысканно повёл хвостом и промяукал несколько вежливых слов хозяйке дома. Был это, очевидно, какой-то исключительно удачный кошачий комплимент, потому что Имка поднялась, потянулась, мяукнула нежным голосом: «Мрррау! Мрррау!», переложила пушистый хвост с левой стороны на правую и начала старательно мыть себе левую заднюю лапу.
Тем самым она как нельзя более ясно дала Мурлыке понять, что считает его вполне своим в доме и нисколько не тяготится его присутствием.
Подошёл к Мурлыке Тупи — наш барбос. Другой кот, не так тонко воспитанный, немедленно выгнулся бы в подкову, взъерошил хвост, — показал бы собаке, что готов защищаться.
Мурлыка не шелохнулся.
«Я порядочный кот! — спокойно сообщил он Тупи. — Мне скрывать нечего. Пожалуйста!»
И позволил псу обнюхать себя от кончика носа до кончика хвоста.
Теперь всё зависело от того, как поведёт себя Чапа, фокс. Он спал на солнышке. Но при виде кота приоткрыл один глаз.
Если бы Чапа кинулся теперь на Мурлыку — прощай, кот! Ведь и Тупи, волей-неволей, должен был бы на него броситься. Просто из собачьей солидарности, правда?
Но Чапа был очень сытый, сонный, и двигаться ему не хотелось.
«Что это за кот?» — спросил он только сквозь сон у Тупи.
«Кот как кот, вроде ничего… Наверно, какой-нибудь Имкин гость!» — доложил ему Тупи.
Чапа на всякий случай приподнял губу и показал клыки.
Мурлыка решил, что вежливость требует сделать вид, что он испугался. И он изобразил готовность в любую секунду вскочить на забор.
«Умеет себя вести!» — успокоился Чапа и перевернулся на другой бок.
Так Мурлыка уладил все дела во дворе. Оставался ему ещё дом, ну и мы, люди.
Кот, учтиво подняв обрубок хвоста, спокойно, с достоинством вошёл в кухню. Там никого не было. Он проследовал дальше. Вошёл в комнату.
На пороге задержался и вежливо мяукнул:
«Добрый день! Моё почтение!» — и, не ожидая приглашения, решительно направился к креслу.
Но не воображайте, что Мурлыка нахально разлёгся на сиденье и заснул. Ничего подобного! Кот уселся чинно, как полагается в гостях, подвернул остаток хвоста, поглядел на меня, на Крисю и начал:
«Разрешите мне, уважаемые хозяева, на минутку занять вас рассказом обо мне самом. Родился я…»
И пошёл, пошёл, пошёл! Я совершенно уверен, что он рассказал нам о событиях всей своей, несомненно весьма пёстрой жизни.
Всегда я жалел, что не знаю кошачьего языка. Как было бы чудесно, если бы я мог повторить вам слово в слово всё то, что мы слышали от Мурлыки. Увы! Не могу этого сделать. Хотя очень хочется. И не мог я, увы, достаточно ясно выразить Мурлыке, как глубоко я ему сочувствую. Правда, я кивал головой на всякий случай, но не уверен, что всегда в нужных местах.