Похождения гнэльфов - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович. Страница 18

– И еще две постели и две миски! – напомнила старая чертовка Рексу Цезарю Кингу и его писарю.

– Хватит с них и одной постели! – буркнул рогатый мопс Цербер и сердито покосился на гнэльфов, виновников всей этой суматохи. – Не на курорт приехали, нежиться здесь не придется!

Но вожак собачьих чертей пропустил слова Цербера мимо своих ушей и приказал выделить Морсу и Крюшону по отдельной мягкой подстилке и по отдельному одеялу. Пусть знают его королевскую щедрость!

Закончив писать указ, Кнедлик подал перо и бумагу своему повелителю:

– Пожалуйста, ваш автограф. И не забудьте поставить печать.

Пока длилась эта бюрократическая процедура, дотошная Пройдох не удержалась, чтобы не спросить вожака:

– А нам не придется заставлять их лизать горячие сковороды? Тогда мне потребуются дополнительные дрова и чугунная сковородка.

– Думаю, что до этого дело не дойдет, – улыбнулся Рекс Цезарь Кинг одними глазами. – Есть пищу из сковородок, облизанных этими двуногими существами, нам будет самим противно.

– Мы – гнэльфы и ничего лизать не станем! – выкрикнул оскорбленный Морс и покраснел от гнева, как вареный рак. – Гнэльфы еще никогда сковородок не лизали!

– Так вы не чистопородные человечки? – удивился искренне Рекс Цезарь Кинг. – То-то я гляжу, вы какие-то малорослые и не брудастые!

– У них слабая холка и никудышная разлапистось! – поддакнул вожаку Рыжий Цап. – За таких щенков в базарный день и одного мерхенгульдена не дадут!

Стая собачьих чертей залилась веселым лающим смехом:

– Мерхенгульден за двоих – слишком много!

– Мерхенфунт за десяток – еще можно заплатить, а мерхенгульден за двоих увольте!

Неизвестно сколько времени они сотрясали бы еще своды тронной пещеры, если бы не случилось внезапно одно маленькое происшествие. Да не с кем-нибудь, а с самим вожаком этой стаи! В самый разгал потехи Рекс Цезарь Кинг вдруг подпрыгнул на месте ужаленный и принялся яростно клацать зубами, роясь мордой в густой с завитушками шерсти на правом боку.

– Блоха! Его укусила блоха! – раздались тревожные голоса приближенных, и радостное веселье вмиг погасло, уступив место глубокой скорби и невыносимой печали.

Первым опомнился Кнедлик. Бросив перо в чернильницу и выскочив из-за конторки, за которой стоял, он нервно пролаял, обращаясь к толпе сородичей:

– Где Главный Блохмейстер? Где его помощники? Немедленно пусть изловят проклятое насекомое и поместят в свой блошарий!

Три стареньких рогатых шпица, расталкивая растерянных зевак, со всех ног бросились к вожаку. А через минуту наглая блоха уже билась в стеклянной колбе, надежно закрытой тугой резиновой пробкой.

– Надеюсь, вы не придушили нахалку до смерти? – спросил Кнедлик, облегченно вздыхая. – Пролить кровь Рекса Цезаря Кинга Тринадцатого – великий грех!

– Обижаете, господин Придворный Писарь! – улыбнулся в ответ Главный Блохмейстер Фукс. – Столько лет насекомых ловим – наловчились, чтоб не давить!

И он, поклонившись на прощанье смущенному Рексу Цезарю Кингу, поспешил с драгоценной добычей в королевский блошарий.

Глава тридцатая

В собачьем аду у Пройдохи был свой отдельный закуток, в котором она жила вместе с пятимесячным внуком Зубариком и троюродной сестрой Вендеттой. Закуток напоминал двухкомнатную квартиру (правда, без ванной) и считался настоящей роскошью. Многие собачьи черти завидовали Пройдохе и при встрече говорили друг другу: «Повезло нашей красотке – в таких апартаментах живет, а мы до конца дней своих в полутемных норах прокукуем, а такого подарка от Рекса Цезаря Кинга не дождемся!» Пройдоха, конечно, знала о подобных разговорчиках, но старалась не обращать на них никакого внимания: за долгие годы житья в аду и безупречную адскую работу она имела право на небольшую поблажку.

Когда Пройдоха привезла «квартирантов» к себе домой и ворчливо, но без особой злобы, сказала сестре и внуку: «Принимайте этих дармоедов! Будут у нас теперь жить!», Зубарик с радостным визгом бросился к гнэльфам и первым делом облизал им руки и лица розовым слюнявым языком. После этого деловито обнюхал их ноги и громко чихнул, словно бы ставя точку в предварительном осмотре.

– С ним можно играть? – повернул Зубарик голову в сторону бабушки. – Они умеют бегать и прыгать?

– Наверное… Если не врут, то они умеют еще и лесть!

– Нет, летать мы не будем, – сразу решал Зубарик, – мы просто поиграем в догонялки. А потом – в прятки!

– Только не перебейте посуду, – строго сказала Пройдоха, – эти люди такие неуклюжие!

– Глупее людей бывают только кошки, – вставила словечко ехидная Вендетта, – никогда не могут запомнить, где их настоящее место.

Виляя перед бабушкой куцым хвостиком, Зубарик пообещал:

– Мы будем играть осторожно. Немного побегаем, немного попрыгаем, поваляемся по полу, покусаем друг друга за лапы…

– Люди не умеют кусать чужие лапы, – снова заметила вредная Вендетта, – у них на это не хватает ни ума, ни ловкости!

– Ничего, я научу их! – Зубарик еще сильне завилял хвостиком и умоляюще посмотрел на бабушку.

– Сначала накорми двуногих бродяжек супом, а уж потом играй! – Хозяйка дома поставили на пол две новые миски, выклянченные у Рекса Цезаря Кинга.

– Хорошо, я так и сделаю! – пообещал Зубарик и бросился наливать гостям холодный суп.

– Да смотри не отдай мальчишкам большую кость! Я сама погрызу ее перед сном: очень помогает от бессонницы.

Наполнив до краев глиняные миски чуть теплым супом, Зубарик пригласил гнэльфов на пиршество:

– Ешьте и не стесняйтесь! А если кому не хватит, я дам добавки!

Хотя Морс и Крюшон были очень голодными, однако лизать языком из собачьей миски наотрез отказались.

– Нам нужны ложки, – объяснил Крюшон доброму щенку, – без них у нас ничего не получится, мы только расплескаем суп!

– Как они не приспособлены к жизни! – ухмыльнулась Вендетта и почесала лапой свой загривок. – И они еще воображают себя царями природы!

– Когда нет настоящих достоинств, приходится выдумывать хоть какие-то, – объяснила ей, а заодно и внуку, усталая Пройдоха.

Тяжело вздыхая и укоризненно качая головой, она подошла к кухонному шкафчику и, откопав в нем две старые деревянные ложки, которые Зубарик еще не успел догрыть до конца, протянула их гнэльфам:

– Держите, неумехи! И не вздумайте зарыть эти ложки где-нибудь в укромном уголке – других уже не получите!

– Мы не станем их зарывать, – пообещал Крюшон и, вытерев ложку носовым платком, с жадностью накинулся на холодный суп. Следуя его примеру, взялся за еду и Морс.

Когда с обедом было покончено, Зубарик весело сказал:

– А теперь мы будем играть! Чур, я первый буду вас ловить!

И он, не дожидаясь на то согласия гнэльфов, с рыком набросился на них и принялся кусать за икры и щиколотки.

– Ой! Ай! – подпрыгнули на месте Морс и Крюшон и кинулись прочь из жилища Пройдохи. Повизгивая от восторга, Зубарик прытью помчался за ними.

Часа два или три гонял он несчастных по мрачному подземелью, не давая им ни одной секунды на отдых и передышку. И только когда почувствовал, что притомился слегка и сам, неугомонный чертенок отстал от измученных гнэльфов.

– На сегодня хватит, можете отправляться спать! – милостиво разрешил он падающим с ног Крюшону и Морсу. – В прятки поиграем завтра. Хотя, если вы не против, можно поиграть в них и этим вечером…

Задыхаясь от усталости, гнэльфы побрели в жилище Пройдохи.

Когда они возникли на пороге, старая собачья чертовка, едва взглянув на покрытых испариной бедолаг, сразу все поняла и с негодованием воскликнула:

– Так я и думала! Загонял вас, внучек! Ну, я ему задам!

Пройдоха показала гнэльфам, где находится умывальник, и постелила для них в углу новенькие циновки, полученные от скупердяя Цербера.

– Марш умываться и спать! – скомандовала она измученным постояльцам. – Ужинать вам сегодня, как видно, не придется!